Здесь не было Теней. Периметр двора был хорошо защищен рунами. Когда мы переехали через первую защитную линию, я вздрогнула. А Бэрронс никак не отреагировал. Я внимательно за ним наблюдала с того момента, как наши фары высветили слабое серебристое сияние. Мне было любопытно, смогут ли эти охранные заклятья побеспокоить его. Он был просто образцом полного бесстрастия.

– Ты их хоть почувствовал? – спросила я раздраженно.

– Я знаю, что они там, – типичный для Бэрронса не-ответ.

– Твои татуировки защищают тебя?

– От многих вещей – да, от некоторых – нет, – еще один не-ответ.

Мы выбрались из машины и проложили себе путь к дверям по уложенной плиткой, но ужасно заросшей дорожке. Она была зеленая, разрисованная различными символами, среди которых безошибочно угадывался деформированный трилистник. Нана О’Райли знала о нашем ордене. Откуда?

Кэт открыла дверь, когда я постучала. Она поспешила в дом впереди нас, надеясь смягчить наш приход с помощью чая, свежей воды и корзинок с продуктами из города, привезенными для старушки.

Я всмотрелась в глубину дома. Повсюду горели свечи, и весело потрескивал огонь.

– Я сама открою дверь, сама. Чай, не померла еще! – Нана О’Райли оттолкнула Кэт. Ее седые волосы были заплетены в косу, которую она перекинула через плечо. Ее лицо было изборождено морщинами, как у старого капитана, который прожил на морском берегу почти целый век, и у нее не было зубов. Она одарила Бэрронса подслеповатым взглядом.

– Таким, как ты, тут не рады! – и с этими словами, она втащила меня внутрь и захлопнула дверь прямо перед носом Бэрронса.

– А каким таким? – спросила я, как только дверь закрылась.

Она глянула на меня так, будто я беспросветно тупая, чтобы оставаться в живых.

Кэт усадила старушку в кресло у камина и накинула ей на плечи старое стеганое одеяло, сшитое из различных лоскутов ткани с разнообразными узорами. Одеяло выглядело так, будто было сделано десятки лет назад из оставшихся лоскутов от одежды, из которой выросли ее дети.

– Я тоже хочу вас спросить, – с любопытством сказала Кэт, – что он за создание?

– Вы что, не видите совсем, девочки? Он не нашего племени.

– Это мы знаем, но что именно он такое? – сказала я.

Нана пожала плечами.

– Какая вам разница? Есть белое и не белое. Че еще вам надо?

– Но я-то белая, – быстро сказала я. Кэт странно на меня взглянула. – Я имею в виду, вы видите, что Кэт и я – как вы, верно? Мы не такие, как он.

Если она могла распознать истинную сущность людей, то я бы хотела знать свою.

Ее слезящиеся карие глаза зорко вцепились в меня, как мутные пиявки.

– Вижу, ты красишь волосы. Какого они цвета взаправду?

– Светлые.

Она закрыла глаза и затихла, на секунду я даже подумала, что старушка заснула.

Затем ее глаза внезапно распахнулись, а рот раскрылся от удивления.

– Пресвятая Мария, – выдохнула она, – я никогда не забываю лица. Ты ж байстрючка Ислы! Уж не думала, что снова смогу увидеть тебя, пока не помру.

– Байстрючка? – спросила я.

Кэт выглядела ошеломленной.

– Дочь, – ответила она.

Мою мать звали Исла О’Коннор.

Нана сказала мне, что ошибки быть не может – я очень на нее похожа: формой лица, густотой волос, глазами, но больше всего – повадками. Тем, как я держала осанку, как я двигалась, даже тем, под каким углом я иногда наклоняла голову, когда разговаривала.

Я была похожа на свою мать.

Мою мать звали Исла О’Коннор.

Я могла снова и снова часами повторять два этих предложения.

– Вы уверены? – у меня был ком в горле, который я с трудом проглотила.

Она кивнула.

– Она и моя Кайли много времени проводили за играми в моем саду. Если б твои локоны были светлыми, девочка, я б ни за что не приняла тебя за кого-то другого.

– Расскажите мне все.

Нана прищурилась.

– Она всегда кой-чего при себе имела и никогда с этим не расставалась, – ее взгляд затуманился, – я потом думала, что оно было потеряно. Знаешь, что это было?

– Оно принадлежало Видимым?

Нана кивнула, мои глаза широко распахнулись. Я потянулась к своему плащу и достала копье.

– Моя мать носила при себе это?

Глаза Наны скрылись за сеткой морщин, когда она улыбнулась.

– А я переживала, что больше никогда его не увижу! Слыхала, говорили, что оно попало в плохие руки. Слава благословенным небесам! Да, твоя мама носила при себе Копье Судьбы, а моя дорогая Кайли носила меч.

– Все, – сказала я, опускаясь к ногам Наны у камина, – я хочу знать все!

Исла О’Коннор была самой молодой ши-видящей, когда-либо занимавшей пост Мистрис Хэйвена, представительницы Высшего Совета, за всю историю аббатства. Такой одаренной ши-видящей не было так давно, что вряд ли кто-то мог вспомнить, когда это было в последний раз. Грандмистрис даже боялась, что кровь древних родов была слишком разбавлена из-за опрометчивых и недальновидных союзов, чтобы произвести на свет такое потомство. Вы только посмотрите на этих gallóglaigh МакРори и МакСуини, которые спутались со скандинавами и пиктами!

–Gallowglass[40], – пояснила мне Кэт, – означает что-то вроде наемника.

Никто не знал, кем был отец Ислы. Моя бабушка, Патрона О’Коннор (лицо Наны осветилось радостной беззубой улыбкой, когда она произнесла это имя – они были одного поколения и к тому же подругами, ближе, чем сестры) никогда не была замужем и отказывалась разглашать его имя. Она родила Ислу в позднем возрасте и унесла имя ее отца с собой в могилу, которая, между прочим, находится в нескольких милях южнее, на случай, если я захочу отдать дань уважения.

Патрона! Это имя Ровена упомянула в тот день, когда я искала ОС в музее, а она догнала меня на улице. Она настаивала на том, что я на нее похожа, но не могла понять, как такое могло случиться. Она сказала, что все выяснит. Теперь я понимаю почему – Ровена знала мою бабушку!

– А есть другие О’Конноры, кроме меня?

Нана фыркнула.

– Да полным полно. Дальняя родня. Правда, совсем не такая могущественная, как род Патроны.

А Ровена сказала, что больше не осталось О’Конноров! Или она имела в виду только мою непосредственную родню? Итак, я пришла к выводу, что в лучшем случае она ввела меня в заблуждение, а в худшем – соврала.

И хотя Грандмистрис презирала неопровержимое происхождение моей матери, продолжала Нана, никто не оспаривал тот факт, что Исла была самой могущественной ши-видящей, когда-либо жившей в аббатстве. Прошло время, она и внучка Наны, Кайли, вошли не только в самый узкий и посвященный круг в аббатстве, но и были назначены на посты, предполагавшие большую власть.

То были счастливые времена. Нана гордилась тем, что хорошо воспитала свою Кайли, как это было положено по древним законам.

Старушкаа закрыла глаза и начала храпеть.

– Разбуди ее, – сказала я.

Кэт плотнее укутала ее одеялом.

– Она прожила почти столетие, Мак. Думаю, ее кости теперь быстро устают.

– Нам надо знать больше.

Кэт посмотрела на меня с упреком.

– Я еще ни слова не услышала о пророчестве или Книге.

– Именно поэтому надо ее разбудить.

– Сосредоточься на наших проблемах, а не на своих родственниках.

Мы несколько минут тихонько потряхивали и уговаривали ее, затем старушка, наконец, зашевелилась. Она как будто и не догадывалась о том, что уснула, и продолжила разговор, будто он и не прекращался.

Это было время великих надежд, говорила она. Шесть самых могущественных родов ши-видящих вновь начали возрождаться – Бренаны, О’Райли, Кеннеди, О’Конноры, МакЛахлины и О’Мейли. Каждый из них породил дочерей, чей дар развивался раньше и быстрее, чем у других.