Плывя в воздухе, я разглядывала лицо Роаха. Ледяные северные глаза, светлые, почти белые волосы, лицо военного с безупречной линией скул и четко очерченными губами. Таким лицом можно было бы любоваться, если бы не присущее ему жестокое выражение. Он опустил меня перед собой, а я с бешеной скоростью соображала, как же мне избежать тесного общения с ним.

– Как тебя зовут?

Я сжала губы, упрямо уставившись в пол. Если бы здесь сейчас не было директрисы, я бы разыграла представление с тошнотой или испусканием фальшивых газов. При ней я этого делать не могла, доложит матери.

– Это Маримар, у нее скверный характер. Думаю, вам бы больше подошла другая девушка. – Аделина покровительственно обняла меня за плечи и сжала их до боли своими сухими пальцами. Она не меньше меня хотела избежать моего близкого знакомства с Роахом. Но ею двигали иные побуждения, репутация школы была для нее превыше всего, а моя, скажем, оставляла желать лучшего.

Последнего, кто попытался меня купить, я отделала ногами в переулке. Он быстро передумал.

– Я сам решаю, что мне подходит. – Роах смотрел на меня, как голодное животное, как если бы взгляд мог трогать.

Мне захотелось прикрыться руками. Взгляд блуждал по телу. Наконец он сосредоточился на моем лице. Я воззрилась на него в ответ, не скрывая своего гнева. За окном ударила молния и пошел дождь.

– Глаза-океаны, – проговорил он сам себе.

Директриса, не расслышав, поинтересовалась:

– Что-что?

– Подготовьте мне ее через месяц, все формальности мы уладим, – и, не глядя на меня, он направился прочь, а я спустилась вниз, к остальным девушкам.

– Как тебе повезло, он та-а-акой красавец! – вздохнула Элия, она была не завистлива и умела радоваться за других, вот только я сама за себя не радовалась. Месяц, что ж – этого месяца будет достаточно, чтобы поступить в академию. Музыка снова заиграла, но танцевать с остальными мне не дали, директриса поманила к выходу.

Я пошла за этой женщиной в возрасте, все еще пытающейся быть красивой. На лице в морщинах была уйма косметики, тщательно прокрашенные волосы убраны в высокую прическу. Безукоризненна до кончиков ногтей. Я не любила директрису, она всегда устраивала мне выволочки за все выходки, о которых знала, если бы она знала обо всех – даже влияние моих родителей не позволило бы мне остаться в школе.

– Я не знаю, что граф в тебе нашел, что они все в тебе находят, но знай, это лучшее, что может ожидать тебя в жизни. – Она вела меня по пустому коридору без окон, рассуждая. – Граф умен, богат, красив и молод. Он предложил большую сумму за то, чтобы тебя попробовать.

Я скривилась от отвращения.

– Конечно же, я ему отказала. У нас здесь не публичный дом. Репутация, девочка моя. Репутация превыше всего.

Мы зашли в ее кабинет, в нем пахло восточными благовониями. Только эти благовония и узкий разрез карих глаз напоминали о том, что Аделина родом с востока королевства.

Директриса сделала глоток холодного чая. Она всегда любила холодный сладкий чай с лимоном. Дождь за окном ее кабинета лил все сильней.

– Так вот, Маримар, я сейчас же свяжусь с твоими родителями и скажу об этом предложении.

– Но он придет за мной только через месяц, – промямлила я. Мне нужен был этот месяц, чтобы сдать экзамены. – И вдруг он передумает. Это же уронит вашу репутацию в глазах моих родителей.

На самом деле я боялась, что, узнав о столь выгодном предложении, отец не пустит меня на вступительные экзамены. Мои братья проигрывали чудовищные деньги в карты, и богатый некогда род становился беднее с каждым годом.

– Ты права. – Аделина посмотрела на меня с уважением. – Не зря мы столь усердно занимались твоим обучением. Я сообщу им через две недели, если ничего не переменится. Как раз к тому времени будет заключен контракт.

Еще час директриса морочила мне голову по поводу моего поведения и рассказывала, как же мне повезло. Я слушала ее вполуха, не переставая кивать и поддакивать. В мыслях же я представляла, как спустя полгода гордо проедусь на лошади в форме Военной академии по территории школы и посмеюсь ей в лицо.

В раздевалке я обнаружила, что мое платье изрезано ножницами. Вот паршивки! От зависти. Да подавились бы они этим графом, будь он неладен!

Домой я ехала верхом на Рыське в рваном платье, настроение, столь чудесное в начале дня, было испорчено.

Воздух после дождя был замечательный. Выглянуло солнце, в его лучах влажная брусчатка заблестела, будто была позолочена. Торговцы снова выставили товары, поражаясь столь внезапно начавшемуся дождю.

Я ехала медленно и размышляла. Только бы успеть сдать все экзамены и сбежать в академию, там меня никому не достать. Студенты академии автоматически приравниваются к слугам его величества, а это значит, что ни продать, ни купить меня будет невозможно. Все контракты, даже если граф успеет заключить что-то с Аделиной, аннулируются.

Приближалось время обеда, и желудок урчал. А еще нужно было сбросить городское платье и надеть другое. Вся моя повседневная одежда уже порядком обтрепалась, я любила одеваться как дочка ремесленника или мелкого купца – так я привлекала меньше внимания.

К моему удивлению, отец ждал меня у дверей.

– Ты сегодня рано, – он поправлял лацканы пиджака, как делал это всегда, когда нервничал. Он отводил глаза в сторону и, как и всегда в моем присутствии, выглядел виноватым. Отца я всегда очень любила и жалела. Он словно был раздавлен рамками и условностями, в которые сам себя загнал. Ему бы сражаться, командовать отрядами, обстреливать огненными шарами вражеские крепости. А вместо этого ему приходится вести хозяйство, потому что моя мама с этим не справляется, воспитывать детей и жить в услужении у света, который ему в общем-то безразличен.

– Папа, что-то случилось?

Отец не обратил внимания на мой внешний вид, он растерянно посмотрел в пустоту и вздохнул:

– Ты стала такая большая. Приходил Орхан – он просил твоей руки. – Взгляд отца блуждал, не останавливаясь ни на чем подолгу.

– Ты отказал? – с надеждой спросила я. Я и не знала, что Орхан испытывает ко мне какие-либо чувства, впрочем в последнее время он и вправду ведет себя странно.

– Я сказал, что тебе нужно подумать.

Я обняла его, он все-таки меня любит.

– Папочка, спасибо тебе!

– Маримар, мы сейчас находимся не в очень хорошей финансовой ситуации…

– Папа, я прошу месяц, если через месяц я не стану студенткой академии – можете меня хоть черту лысому продать.

Говоря о черте, я вспомнила о графе. Интересно, что бы моих родителей устроило больше – мой законный брак с другом детства и никаких денег или же сожительство с графом и очень большие деньги. Думать об этом не хотелось.

Я переоделась, взяла томик по современной истории и спустилась в кухню, где меня ждали тетя Роза и замечательный сырный суп.

Неделю спустя настал день первого вступительного экзамена. Рекомендации тренера дали мне возможность сдать его в первой сотне. Отец пожелал мне удачи, мама о моем стремлении не знала, братья пили где-то всю ночь.

Я вместе с сотнями других соискателей, плотным потоком движущихся за светлым будущим, отправилась к стенам академии.

Боги стихий, как она была прекрасна! Еще в детстве я подходила к забору, более всего походившему на крепостную стену, и, взбираясь наверх, заглядывала внутрь. Студенты делились на пять потоков: маги стихий (земли, воздуха, огня), военные инженеры и без специализации. Те, кто собирался на факультет без специализации, разделялись на несколько групп уже после зачисления. Первым этапом был письменный экзамен, именно на нем отсеивалось восемьдесят процентов претендентов на обучение.

Мы миновали широкий холл и вошли в огромную светлую аудиторию. Нас рассадили за столы, где мы принялись писать.

Экзамен по военной истории показался мне неприлично простым. Курносый рыжий парень косил зелеными глазами на мою работу и нагло списывал, я показала ему язык, но сдавать не стала. За жульничество на экзамене соискатель терял все набранные баллы и вылетал, в буквальном смысле вылетал из аудитории. За нами смотрели пять преподавателей, все мужчины в форме с суровыми лицами – маги воздуха. Десятеро из тех, кто писал со мной экзамен, вылетели с позором.