– Знали? Расскажете мне как-нибудь про него?

– Разумеется. Ты – мне, я – тебе.

Возле стола появилась Айрис, слегка растрёпанная и запыхавшаяся. В руках она держала две плошки – с кашей и куском пирога.

– Вот те раз! – Корах вздёрнул брови. – Ещё одна девица. Целая. Итого – два с половиной человека необычайной красоты.

Он слез со скамьи и, не попрощавшись, ушёл. Ноги у него были короткие и кривые.

– Кто это? – спросила Айрис, проводив его неприязненным взглядом.

– Его зовут Корах, – сказала Эйвион и, подумав, добавила: – И он не злой.

– По виду не скажешь. Похож на дверга. Рассказывай, где была.

Торопливо глотая кусок за куском, Эйвион в нескольких словах поведала о лорде Марреде и о том, что через два дня она поплывёт с сиром Гаретом в Ллир.

– А по дороге – это его милость приказал, – надо будет победить разбойников в Глотке Тролля. Помнишь, сир Гарет о них говорил?

Айрис слушала, открыв рот.

– Ух ты, сплошные приключения, – пробормотала она, но больше сказать ничего не успела.

Перед девушками стоял сир Гарет, а чуть позади него – высокая женщина с суровыми чертами лица. Волосы у неё были забраны под белоснежный чепец.

– Госпожа Ллир, – произнёс рыцарь, – это Ингунда. Она покажет вам вашу комнату.

Ингунда приветствовала Эйвион лёгким наклоном головы.

– Прошу следовать за мной.

Комната оказалась в одной из башен Керка, так высоко, что Эйвион даже чуть запыхалась карабкаться по крутой лестнице.

– Сюда, – сказала Ингунда, толкнув небольшую дверь, всю в оковках. – Камин уже зажгли, так что не замёрзнете.

Эйвион вошла – и обомлела. Рядом с ней стояла Айрис, тоже раскрыв рот от изумления.

Стены комнаты до высоты человеческого роста были обшиты резными деревянными панелями, тёмными от времени; на красно-жёлтых гобеленах скакали в бой рыцари; в шкафу поблёскивала серебряная с виду посуда, а на столе замысловатым деревом высился огромный канделябр с полудюжиной свечей. Два кресла с подушками, а в дальнем углу – почему-то именно это в первую очередь бросилось Эйвион в глаза, – кровать. Не особенно большая, но высокая, с тремя ступеньками, а над ней – балдахин на витых столбах. В другом углу полыхал камин, распространяя вокруг живительное тепло.

– Это – комната Олуэн, старшей дочери его милости, – пояснила Ингунда. – Уж пустует давно, но здесь прибрались.

– А где она?

– Замужем за сыном графа Деверо. Как уехала, так и с концами. Горничная ваша может там ночевать, – домоправительница указала на дверку в стене, которую Эйвион сразу не заметила. – Там же купель есть. Сейчас распоряжусь, воды натаскают. Платье к утру принесу. – Ингунда оценивающе глянула на Эйвион. – Уж больно вы тоненькая, наряды её милости не подойдут.

Она повернулась к двери.

– Если что потребуется, у кровати шнур есть.

– Спасибо вам, – сказала Эйвион.

Домоправительница улыбнулась.

– Не за что. – Она нырнула в дверь, покачивая головой, и до Эйвион донеслось едва слышное: – Бедняжка…

Эйвион вздохнула, но тут же принялась обходить опочивальню: с робостью дотронулась до резных спинок кресел, провела рукой по бахроме подушек и, наконец, остановилась возле кровати. Там была перина, белая и мягкая, судя по ощущениям – пуховая.

– С ума сойти, – потрясённо проговорила Айрис. – У Дилис Блойдеин сарай по сравнению с этим. Я видела её покои.

Она с осторожностью уселась в одно из кресел, поёрзала для удобства, но тут же вскочила, услышав скрип двери.

В комнату вошёл какой-то нечёсаный мужчина, глянул на девушек исподлобья.

– Вода, – буркнул он, и за ним потянулась целая вереница подростков, каждый с двумя вёдрами в руках.

– Живей, живей, – бурчал мужчина, и мальчишки один за другим шныряли за вторую дверку, туда-сюда. Эйвион с изумлением следила за этим действом: воды они натаскали вёдер тридцать, а то и больше. Под конец мужчина кособоко поклонился и, пятясь задом, вышел.

– С ума сойти, – повторила Айрис, как-то неопределённо посмотрев на свою подругу. – Ты прямо как настоящая… э-э, а ты кто? Баронесса?

Эйвион покачала головой.

– Нет. Отец простым рыцарем был. – Взглянув в распахнутые глаза Айрис, она хмыкнула. – Да ну тебя. Пойдём посмотрим, что там.

Вторая комната оказалась меньше и намного проще первой: без камина, с несколькими сундуками и обычным топчаном у стены. Но в её середине стояло чудо – медная начищенная до блеска купель, не какой-нибудь таз, а самая настоящая ванная.

– О-о, – протянула Эйвион с тихим восторгом, – давай вместе.

Айрис сбегала в опочивальню, откуда притащила две свечи. Улыбнувшись друг другу, девушки одновременно скинули платья и, затаив дыхание, залезли в тёплую, даже почти горячую воду. Они нежились, потом тёрли себя и друг друга, смывая недельную грязь, а под конец, окончательно развеселившись, принялись брызгаться.

Раздался стук, и обе они встрепенулись, почти испугавшись.

– Кто там? – крикнула Айрис.

Из-за створки двери высунулась уродливая голова карлика Кораха.

– Чего тебе? – грозно спросила Айрис.

Корах состроил гримасу и, протиснувшись целиком, уселся на табурет.

Эйвион немного смутилась.

В Озёрном Лугу имелась общественная баня, в которой по заведённому порядку раз в месяц вся дворня мылась и плескалась без различия полов и возрастов, но сама Эйвион туда не ходила. Сначала – опасаясь насмешек из-за своей внешности, а потом потому, что матушка Маргет объяснила ей, что дочери рыцаря негоже купаться вместе с челядью.

– Чего тебе, Корах? – спросила Эйвион, опустившись в воду поглубже, однако купель была всё же не настолько велика. Корах, впрочем, не обратил никакого внимания на её смущение.

– Вот что, – серьёзно сказал он, – у меня предложение к госпоже Ллир. Чую – не усну, пока не скажу. А то вдруг завтра не получится. А вы уже, кажись, не завтра, так послезавтра поутру уедете.

– Ты о чём?

– Мне в Керке делать нечего. Работы для меня здесь нет, а к объедкам я не привычный. – Маленький человечек пожевал губами. – Я б поехал с вами. Зачем – не могу сказать, проку от меня немного. Но без господина иль госпожи жить трудно. По мне лучше служить честно, чем подачками питаться. Читать-писать я, правда, не умею, но знаю кучу песен и не очень смешных шуток, и вообще много того, что здешним олухам и не снилось. Женские надобности всякие мне знакомы: как-никак десять лет её милости Мейнир прислуживал.

– М-м… – тихонько промычала Айрис. – Вы тут, пожалуй, без меня поговорите.

Она выскочила из купели и, на ходу подхватив платье, скрылась за дверью.

– Что скажешь? – буркнул карлик, проводив её косым взглядом.

Эйвион помолчала немного.

– Знаешь, Корах… наверное, я буду плохой госпожой.

– Из-за этого? – Он дотронулся до своей щеки.

Эйвион кивнула.

– Не для меня. – Карлик пожал плечами. – Я сам, как видишь, хоть и мужчина видный, но не первый парень на деревне. Кроме того: ты много знаешь о Чёрной Деве? Говорят, у неё не только лицо с одной стороны страшное, но и телесно она лишь наполовину человек. Говорят, у неё из левой груди змеи ядовитые растут, а то и не такие небылицы рассказывают. – Корах усмехнулся. – А у тебя, смотрю, с этим в порядке всё. Пусть другие думают, что хотят, мне на здешние суеверия плевать. Ну, как?

Эйвион задумалась на мгновение.

– Дай мне мою одежду.

Она с некоторым трудом натянула платье на мокрое тело, потом встала перед Корахом.

– Я согласна.

Карлик неловко опустился на одно колено (вид у него был необычайно серьёзный).

– Я, – тихо и торжественно произнёс он, – Корах, сын Хевина из Лимерика, признаю тебя, Эйвион Ллир, своей полновластной госпожой. Вверяю себя в твои светлые руки, и пусть воля твоя ведёт меня. Клянусь благородству твоей крови в вечной и безграничной верности, уважении и послушании. Да не будет у меня другого господина, и не послужу словом или делом никому другому.