-Еще в нашей реке водятся голубые львы. Не веришь? Их окраска схожа с цветом неба, чистого от грозовых туч в погожий день. Раньше эти звери похищали маленьких детей, но это было в древние времена, когда крепость Сол была только что построена Тиром. А сейчас они мирно ловят рыбу в реке и, по словам некоторых рыбаков, даже стали вегетарианцами. Нас всех заставила объединиться боязнь общего врага. Не стану скрывать, что я тоже побаиваюсь Нарионуса. Все его боятся, – заключил Орион.

      -А я ни одного придворного еще не видел. Неужто вы, король, так редко решаете государственные дела, что не собираете совета, а живете в уединении? – удивился Том.

      -Сомневаешься? – чуть насмешливо вопросил Орион. – Да ты не сомневайся. Просто здесь редко что происходит, а в других городах у меня наместники, философы и ученые. Вот был у нас (точнее, у моего отца) при дворе один философ. У него, кажется, было два имени. Сейчас вспомню… Арнольд Джозеф Тойнби. Знаешь, Том, он же был из твоего Мира. Да-да! Помнится, отец писал в своих дневниках о его теории исторических эпох. Всемирная история рассматривается им как сумма цивилизаций, проходящих одинаковые фазы: рождения, роста, крушения, разложения и гибели. Историки и ученые, которые могут заставить народ одуматься, подумать о своих корнях и смысле жизни, нам в то время были очень нужны. А был и еще один. Философ, алхимик и маг. Звали его Фридрих Бомбаст Теофраст фон Гогенгейм. Очень хороший человек. Он верил в единого Бога, как и многие люди вашего Мира. Он был здесь не один такой, и не последний. Люди, идущие сюда из вашего Мира, думали, что их признают и поймут здесь, нежели в вашем Мире, и часто жестоко ошибались. Наш мир далеко не идеален, Том, это необходимо различать. Нет идеального мира. Ни жителям моего королевства, ни каким-либо другим не навязать своего мировоззрения или своей религии, какой бы правильной она не была. Наша религия складывалась веками. Многие философы говорили, что множество Богов – плохо, ведь Бог – един, а отношения между народами по типу: «А наш Бог лучше!», неминуемо приведут к войнам. Я-то отчасти это понял, но этого не понять ни моим поданным, ни поданным других королей нашего Мира. Никогда. Навязывать мы не можем: народ привык к такому укладу, заведенному веками, новое всегда пугает людей, неважно, вашего или нашего Мира, поднимутся восстания, начнутся войны… Я этого не хочу. Люди и другие существа еще не готовы воспринять эту информацию, как ни прискорбно.

      -Иногда, – усмехнулся Орион, – я чувствую себя почти стариком. Тебя такое чувство никогда не мучило? Знаешь, я почему-то тебе доверяю, ты мне очень симпатичен.

      -Вы мне тоже, – чувствуя, что краснеет, сказал Том.

      -Слушай-ка, называй меня на «ты». Так устал от бесконечных церемоний! Надеюсь, мы останемся лучшими друзьями, Том. Так давно ни с кем по душам не говорил…., – заметил Орион.

      -Скажи, Орион, что я здесь делаю? Зачем Морлан взял меня в свой мир? – в первый раз задал Том беспокоящий его вопрос.

      -Это тайна. Я обещал Морлану, что ты не узнаешь до поры до времени. Извини, но я всегда держу свои обещания. Скажу тебе только, что ты необходим ему для очень важного дела, и не только ему, но и всем нам, поскольку ты имеешь к нашему Миру самое непосредственное отношение. – вдруг помрачнел Орион.

      Тома вдруг охватило неприятное чувство. В голове у него возникали все новые и новые вопросы. Тайна? Тайна о его предназначении, скрытая от него самого? Что же произошло в этом странном мире, полном чудес и одновременно такой неприкрытой реальности? Люди здесь не находят покоя и гостеприимства? Почему именно он нужен Морлану для какого-то важного дела? Какое отношение он, мальчик из обыкновенного Мира, полного страданий и войн, несправедливости и зла, где редко можно встретить такого мудрого и открытого человека, как Морлан или Орион, имеет к этому волшебному Миру?

      Дрожа всем телом, Том поднял глаза на короля и с плохо скрываемым волнением в голосе, спросил:

      -У вас существ, живущих здесь, угнетают?

      -К сожалению, да. Я сам видел, как свободные орки забили до смерти отловленного ими эльфа. Невозможно, думаешь? Прежде, чем я успел порубить их всех… Том, ты учись…, – в голосе Ориона появились нотки нескончаемой боли, – Старайся овладеть оружием, будь прилежен и слушай старого волшебника. Все боятся, а ты сможешь…Как когда-то твой народ, народ эльфов-воинов, как и ты…Я уверен, что Морлан не ошибся в тебе.

      Том так опешил от услышанного, что даже не смог спросить у Ориона, откуда тот знает его происхождение, и откуда он знает, точнее, как оно так может быть, что он, Том … настоящий эльф!!!

      -Но что, что я должен сделать? – в отчаянии вскрикнул мальчик.

      -Просто доверяй Морлану. Он скажет тебе все. Жди его здесь. Он говорил, что вы продолжите путь сегодня. Жаль, что ты не смог увидеть мою жену. Она очень красива. Вот тебе медальон на счастье. Прощай! – тихо прошептал Орион, не поднимая глаз.

      Он снял с шеи медальон, положил его в руку Тома и обнял его очень горячо, словно самого близкого друга.

      Том открыл медальон. В нем были две фотографии: Ориона и очень красивой девушки. Глаза ее были такие живые, словно она сама стояла перед Томом и он видел ее так же как и замок, как и все вокруг. Том поднял голову, чтобы сказать королю «Спасибо», но никого не было рядом. Он тяжело вздохнул, сжал медальон в руке и откинулся на спинку скамьи, закрыв глаза. Так Том и заснул на скамейке, и сон его был тяжелый, но без сновидений. Проснулся он от того, что его легонько трясли. Том открыл глаза и увидел перед собой лицо Морлана.

      Всю дорогу Том ни о чем не разговаривал, шел молча. Морлан не дивился молчаливости подопечного, но разок спросил, в чем же дело. Том только покачал головой и Морлан так и не понял, что же это означало: либо «нет, не скажу», либо «нет, не знаю».

      Том кое-что осознал для себя и твердо решил помогать каждой твари по дороге, если даже она не будет просить, но будет нуждаться.

      Солнце светило ярко. Полуденный зной просто сводил с ума. Лучи отражались от воды, искрясь и больно слепя глаза. День был в разгаре, хоть на реке этого не было заметно. Бледно светились на дне белые камни. Песок желтел рядом, но местами приобретал голубоватый цвет. Разрезая водную гладь плавниками, носились рыбешки различных размеров и окраски: от бесцветных до раскрашенных всеми цветами радуги. Том таких никогда не видел, тем более в реке. Обычные реки не отличались ничем, но эта таила в себе что-то необъяснимое и совершенно незнакомое. Том дивился: что же может обитать в этих глубинах? Окрестности буквально тонули в зелени, а вода была настолько прозрачной, что дно можно было увидеть даже в самых глубоких местах.

      Том наступил кроссовкою на границу между песком и травой, остановился. Свежий ветер бил в лицо. Том закрыл глаза, поднял руки, наслаждаясь приятной прохладой. Для него, кажется, эта прохлада была нечто большее, чем физическое ощущение: она пронизывала грудь, освежая и наполняя душу. Никаких стекол, разбитых бутылок, никаких бумажек, отбросов, помоев. Девственная природа, чистота и свежесть. Том глубоко вздохнул и пошел по песку, оставляя в нем глубокие следы.

      Морлан уселся на поваленное сухое дерево рядом с водой. Кажется, он тоже был доволен и решил передохнуть.

      Рядом с водой было не так жарко. Том вглядывался в глубину, любуясь кристально чистой водой; взгляд его упал на что-то черненькое в глубине. Темное пятно все приближалось. Уж не рыба ли? Такая гигантская?

      Наконец Том смог различить голубоватую окраску движущегося предмета. Через минуту Том прирос ногами к песку: шагах в десяти от него стоял самый настоящий лев, только голубой окраски. С мокрой гривы ручьями текла вода, хоть выжимай. Лев отряхнул шкуру, обдав остолбеневшего Тома холодной водой.