- О, разумеется, – согласился тот и, выпрямившись, направился к стоящей у стола Анни, которая с улыбкой наблюдала за их беседой. Остановившись прямо перед девушкой, он галантно поднес ее руку к губам и чуть коснулся поцелуем кончиков пальцев. – Примите мою искреннюю благодарность, мадемуазель Аннет. Вы очень удивили меня своими способностями, вынужден это признать. Ваша помощь действительно неоценима. Теперь семья Бурже у вас в долгу, и в качестве небольшой, так сказать, компенсации я предлагаю вам стать моей помощницей. Не сочите это за грубость и не поймите меня неправильно: я буду платить вам, как наемному работнику, хотя, может быть, плата покажется вам и не слишком высокой, но, с другой стороны, вы сможете освоить французскую кухню… Разумеется, насколько это возможно для женщины, – тут же строго уточнил он и, помолчав минуту, осведомился. – Ну? И что вы думаете?

Анни почувствовала, как от радости на глаза наворачиваются слезы, и, с трудом сглотнув, прошептала:

- Я… Я просто счастлива. Я принимаю ваше предложение, месье Бурже. Для меня будет большой честью работать с вами.

- Вот и замечательно! – воскликнул тот, поворачиваясь к жене. – Подробности мы обсудим завтра.

- По-моему у нас есть повод для небольшого праздника, – улыбаясь, заметила мадам Жермен.

- Безусловно, – согласился месье Антуан. – Кстати, у нас еще осталось несколько великолепных блюд, приготовленных к сегодняшнему ужину. И даже десерт! Почему бы нам не взять их с собой и не отметить в уютной домашней обстановке первый день работы мадемуазель Аннет? А вы, мадемуазель, – он повернулся к все еще стоящей у стола с сияющим лицом Анни, – сможете на собственном опыте по достоинству оценить мое мастерство.

- Огромное вам спасибо, месье, – растроганно прошептала девушка.

- Великолепная идея, дорогой, – улыбнулась мадам Жермен.

- Попрошу минуту внимания! – торжественно попросил месье Антуан, вставая с места и подняв бокал. – Предлагаю тост: за мою новую помощницу, мисс Анну Брайтон! – громко провозгласил он и, улыбнувшись, добавил. – За вас, мадемуазель Аннет.

Анни покраснела от смущения, но, взяв бокал, осторожно пригубила таинственно мерцающую кровавым отсветом жидкость. Вино терпко опалило горло, разливаясь теплом внутри. Голова вдруг стала невообразимо легкой, а окружающие предметы потеряли четкость, словно затуманившись легкой дымкой. Они сидели в столовой пансиона миссис Джонс за обеденным столом, который по такому случаю был сервирован так, словно здесь встречали особу по меньшей мере королевской крови: тончайший фарфор сиял белизной, столовое серебро, любезно предоставленное миссис Джонс, сверкало, подобно зеркалу, а в центре стола в старинном бронзовом подсвечнике оплавлялись свечи. Еще никогда у Анни не было такого особенного, неповторимого, великолепного вечера.

«И может быть никогда и не будет?» – вдруг подумала она.

Где-то в глубине зашевелилась грусть, но она тряхнула головой, прогоняя ее.

«Будет-не будет. Не стоит думать о том, чего еще нет! Этот вечер – мой, а что будет завтра – неважно!»

Сделав еще глоток вина, она поставила бокал на стол и принялась за десерт. Откусив первый же кусочек величественного произведения искусства, обозначенного месье Антуаном как воздушный торт с фруктами и карамелью, Анни поняла, что французский шеф-повар отнюдь не преувеличивал, говоря о своем мастерстве. Это был поистине шедевр кулинарного искусства. Опустив ресницы, она наслаждалась божественным вкусом. Но тут из прихожей донесся стук входной двери, за которым последовали торопливо-неуверенные шаги по коридору, и в столовую вошел Франсуа. Молодой человек выглядел очень виноватым, расстроенным и смущенным. Остановившись у порога, он нервно переминался с ноги на ногу, явно не зная, что сказать. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь легким потрескиванием свечей.

- И где же вас черти носили все это время, молодой человек? – наконец мрачно осведомился месье Бурже. При виде сына его лицо застыло, превратившись в неподвижную, высеченную из белого мрамора маску, и только напряжение, сковавшее всю его невысокую подвижную фигуру, да глаза, метающие молнии, выдавали, в каком гневе пребывал в эту минуту глава почтенного семейства. Мадам Бурже осторожно коснулась руки мужа, словно пытаясь его успокоить, но тот даже не взглянул на нее. – Я всю неделю тебе твердил, что сегодня мне понадобится твоя помощь! Я сто раз объяснял, как важен этот заказ!!!

- Простите, отец, – расстроенно забормотал Франсуа. – Но… Это вышло случайно. Я… Простите, – опустив голову, закончил он совершенно убитым голосом.

- «Простите» меня не устраивает, молодой человек! – отрезал месье Антуан. – Меня интересуют причины вашего столь безответственного поведения!

- Я… Э-э… Ну…

- Я не слышу, что вы там бормочете себе под нос! Будьте любезны отвечать громко и четко! Если уж вы совершаете столь безответственные поступки, то будьте добры хотя бы отвечать за них, как подобает мужчине, а не сопливому школяру!!! – судя по громкости тона, гнев месье Бурже нарастал. – Я задал вопрос и желаю получить на него ответ. Немедленно!!!

- Вчера вечером мы кое-что отмечали с друзьями и… Я немного перебрал. Когда я проснулся, было уже поздно. А мне было так плохо…

- Вы хотите сказать, что вчера во время очередного кутежа с подобными вам легкомысленными прохвостами, вы напились до такого состояния, что забыли о самом важном заказе, который получал ресторан «У Антуана» за все время своего существования?! Забыли о своем долге перед семьей?!!

Франсуа виновато понурился.

- Простите, отец, – убито прошептал он. – Я понимаю, что подвел и вас, и маму. Я действительно не хотел, – и, помолчав, робко поинтересовался. – Вы не выполнили заказ?

- Выполнили! – жестко отрезал месье Антуан, гневно испепеляя взглядом своего бестолкового отпрыска. – Но не благодаря вашим стараниям! Наша соседка, мадемуазель Брайтон, любезно согласилась помочь нам. Она показала себя настолько замечательной помощницей, что я предложил ей работу. И кстати, – ядовито добавил господин Бурже, – она не разбила ни одной тарелки, в отличие от вас! А сейчас мы отмечаем это событие, но вы, разумеется, не примете участия в празднике, потому что не заслужили. Предлагаю вам немедленно подняться в свою комнату и остаток вечера подумать над своим непростительным поведением. И вот еще что, молодой человек: отныне я сам займусь вашим воспитанием. И я не буду столь либеральным, как ваша мать!

- Хорошо, отец.

Франсуа направился к двери. И хотя он выглядел совершенно несчастным, на мгновение на его лице мелькнуло выражение несказанного облегчения. Очевидно, он ожидал, что наказание будет более суровым, и радовался, что отделался так легко. Когда за ним закрылась дверь, месье Антуан снова повернулся к дамам и, взглянув на Анни, виновато улыбнулся.

- Прошу прощения, мадемуазель Аннет, что вы стали свидетельницей столь неприятной сцены. Вы, наверное, уже поняли, что этот непутевый лоботряс – да-да, дорогая, и не нужно сверлить меня грозным взглядом! Именно непутевый лоботряс! – является источником всех наших неприятностей и нашей главной, если не единственной, головной болью. Ну да ладно. Не будем о грустном!

«Какой сегодня все-таки необыкновенный, замечательный день!»

Анни вошла в свою комнату и, закрыв дверь, подошла к окну. За прохладой стекла царила ночь, в комнате было темно и тихо. Раздевшись, она легла в постель и прижалась щекой к мягкой подушке.

«Ну вот. Теперь у меня есть работа. Кенди была права, нужно лишь чуть-чуть веры и терпения. А что, если мне не понравится?.. Впрочем, никогда не поздно все изменить, но надо ведь с чего-то и начинать. А может быть, это именно то, что мне нужно. Кроме того, особого выбора тоже нет. Я должна быть благодарна месье Бурже за то, что он предложил мне работу. Это было очень любезно с его стороны».

Из-за шторы показался край желтого диска луны.

«Вот и снова мы раскиданы в разные стороны. Кенди – во Франции, Пати – в маленьком городке неподалеку от Чикаго, а я – в Нью-Йорке. Как странно. Впрочем, ничего странного. Просто теперь у каждой из нас своя жизнь. Свой собственный путь. Кенди стала медсестрой, Пати – учительницей, а я… А я – помощницей шеф-повара ресторана. Не самый плохой вариант».