На душе стало легче, и Анни чуть улыбнулась. Набежавшая волна с тихим шипением лизнула прибрежный песок, коснулась кончиков ее туфель и ушла в океан.

«По крайней мере, хоть с жильем мне повезло».

Несмотря на свое первоначальное намерение не притрагиваться к деньгам, которые перевел для нее в банк Нью-Йорка мистер Брайтон, она все же вынуждена была воспользоваться ими, чтобы оплатить снятую комнату. Комната была небольшой, а потому и сравнительно недорогой, и находилась в частном пансионе, расположенном в тихом районе подальше от шума делового центра. Кухня и столовая здесь были общими, а хозяйкой оказалась невысокая, полная, милая женщина по имени Анабелла Джонс, уже в возрасте и явная любительница поговорить. Помимо Анни здесь жила еще одна семья по фамилии Бурже. Как объяснила ей хозяйка, это весьма почтенное семейство прибыло в Америку из самой Франции, уже несколько лет снимало три комнаты на верхнем этаже пансиона и исправно платило за них. Главе семьи, месье Антуану Бурже, было далеко за пятьдесят. Невысокого роста, очень худенький и очень подвижный и энергичный, он являл собой классический образ французского буржуа. Аккуратно подстриженные седые волосы, несмотря на тщетные попытки уложить их, торчали непослушными прядями во все стороны, из-под кустоватых бровей сверкали живые темные глаза, а над тонким подвижным ртом топорщились седые усы. Черты его худощавого лица были резкими и грубоватыми, но благодаря живой мимике их владельца казались изящными, а иногда даже привлекательными. Одевался месье Бурже в темный костюм, который, несмотря на простоту, на его фигуре обретал истинно французские элегантность и шик, успешно дополняемые его безупречными манерами, вежливостью и обходительностью. У всех, кто был знаком с этим почтенным семейством, его глава пользовался уважением, а в семье – непререкаемым авторитетом. Спустя несколько месяцев после своего приезда месье Антуан открыл небольшой французский ресторанчик в центре города, в котором выполнял одновременно функции управляющего и шеф-повара, и, кажется, неплохо преуспел в этом деле. Его жена Жермен, несмотря на невысокий рост и явную склонность к полноте, была миловидной, обаятельной, непосредственной и весьма, по мнению миссис Джонс, неглупой особой. Помимо всего вышеперечисленного, она обладала роскошными вьющимися темными волосами, уложенными в изящную прическу, обаятельной улыбкой, от которой на ее щеках появлялись соблазнительные ямочки, сияющими живыми темными глазами, а также безупречным вкусом и милыми манерами, что придавало ей тот особый шарм и неуловимое очарование, присущие лишь истинным француженкам. Мадам Жермен вела домашнее хозяйство и иногда помогала мужу в ресторане. Их единственному сыну Франсуа лишь недавно исполнилось шестнадцать лет. Ростом и сложением молодой человек являлся молодой копией своего отца, но вот волосы, глаза и черты лица явно унаследовал от матери, хотя и в более грубоватом мужском варианте. Как все члены этого семейства, он был умен, подвижен и энергичен, а как все французы – обаятелен, элегантен и весел. Он был главным помощником отца и, судя по всему, готовился продолжить его дело. В целом, соседи очень понравились Анни, хотя она знала их еще совсем мало и в основном со слов миссис Джонс, а потому не спешила с выводами. Впрочем, ей сейчас хватало забот и без того, чтобы копаться в личной жизни окружающих, поскольку если жилье она нашла довольно быстро, то с работой дела обстояли намного сложнее. Пару раз она натыкалась на подходящие объявления, но всякий раз оказывалось, что место уже занято. Да и желающих взять на работу женщину было очень мало.

Еще раз вздохнув, Анни подняла голову и посмотрела на восток. Небо там уже потемнело, а кое-где взошли первые звезды.

«И что же дальше? Что я буду делать, если мне не удастся найти работу в ближайшее время? Как я буду жить? На деньги отца? Нет, это не выход. К тому же, они тоже не бесконечны. Однажды они закончатся, и что тогда?»

«А почему бы тебе не вернуться в Чикаго? – внезапно прошептал мерзкий голосок внутри. – И все сразу же решится. Все станет как прежде, и ни о чем не нужно будет думать. С чего ты решила, что у тебя все получится? Ты ведь не такая, как Кенди. Не такая сильная. Не такая смелая. Ты – не Кенди, Анни. Так к чему все эти усилия? Зачем пытаться прыгнуть выше своей головы? Вернись – и все образуется».

Девушка нахмурилась и тряхнула головой, пытаясь избавиться от этого противного голоса.

«Нет, не вернусь! Что я скажу отцу? Сначала заявила во всеуслышание, что готова к любым трудностям, что хочу найти собственный путь в жизни, а спустя неделю приползла, как побитая собака? А Арчи… Господи, да после этого он даже общаться со мной не захочет. А если и будет, то уж наверняка со снисходительным презрением. А чего еще ожидать той, которая проявила себя столь слабой? И это на фоне его сильной, смелой, решительной Кенди. Ну уж нет! Ни за что!!! Никогда!!! Может быть, я и не такая, как Кенди, но гордость у меня еще осталась. И я не вернусь! А ну-ка немедленно возьми себя в руки, Анна Брайтон, и прекрати ныть! Ты всего неделю в этом городе, а уже сдалась… Сейчас не время идти на попятную. Пути назад нет! Запомни это и повторяй себе почаще! Да и чего ты, собственно, голову опустила? Все еще только начинается. Не нашла работу сегодня? Найдешь завтра, послезавтра. Однажды тебе обязательно повезет, только нужно набраться терпения, не терять надежды и действовать. Искать… Помнишь, как ты училась готовить или вышивать? Тогда у тебя тоже не сразу получилось. Вот и сейчас – то же самое. Потерпи. Все образуется. Завтра будет новый день, и, кто знает, может быть, он принесет тебе удачу?»

Закончив этот мысленный монолог, Анни почувствовала себя значительно лучше. Улыбнувшись, она поднялась с камня и направилась вверх по тропинке. Она возвращалась домой.

На следующий день…

«Пора!»

Аккуратно убрав на место упрямо выбивающуюся из прически короткую прядку у виска, Анни еще раз внимательно окинула взглядом свое отражение в зеркале и направилась к двери. За окном, медленно пробуждая к жизни огромный город, вступало в права теплое летнее утро.

Выйдя из комнаты, Анни быстро миновала коридор и стала спускаться по лестнице, когда до нее донесся гневно-расстроенный вопль месье Бурже:

- Mon Diue! Невероятно! Это просто немыслимо!!! Да как он посмел!!! В такой день! Ах, Боже мой, и что же теперь делать?!!

- Успокойся, Антуан, – послышался голос мадам Жермен. В отличие от мужа она пыталась говорить спокойно, но в ее интонации также проскользнули едва слышные нотки беспокойства. – Не стоит так нервничать и расстраиваться. Мы что-нибудь придумаем.

- Придумаем!!! Придумаем?!! – судя по возросшей громкости его тона, месье Бурже разъярился еще больше. – И что же мы придумаем?! Что можно придумать, если у нас совершенно нет времени?! Жермен, ты же прекрасно знаешь, как важен этот заказ! И ты знаешь, что даже вдвоем мы не справимся. Я неоднократно говорил ему об этом, а также о том, что мне понадобится его помощь! И что?!! Господи, ну почему у меня такой никчемный безответственный сын?!

Анни осторожно подошла к приоткрытой двери и заглянула внутрь. В столовой были только господин Бурже и его жена. Было очевидно, что месье Антуан пребывает в страшном расстройстве и не менее страшном гневе. Его прическа была в беспорядке, темные глаза под седыми бровями светились таким непередаваемым возмущением, словно кто-то посягнул на самое святое, что у него когда-либо было, усы яростно топорщились, а галстук сбился в сторону. Нервно вышагивая по комнате взад-вперед, словно часовой маятник, он изливал потоки своего праведного негодования, периодически воздевая руки к небу, словно призывая его в свидетели. Тем временем, мадам Жермен спокойно сидела за столом, сложив перед собой руки и послушно исполняя отведенную ей роль слушательницы. Анни нерешительно остановилась у порога, не зная, стоит ли ей входить сейчас или подождать, пока супруги выяснят отношения.