- Но не твоими молитвами, – хмуро перебила его Элеонора. – Ты сделал все, чтобы разлучить нас. И мой сын ни от кого не сбегал! Просто он не захотел стать таким, как ты. Таким, каким ты хотел его видеть! Он приехал в Америку, чтобы найти собственный путь в жизни. Вряд ли он смог бы сделать это в Англии, где над ним довлел бы всесильный и непререкаемый авторитет герцога Грандчестера. В каком-то смысле ты сам не оставил ему выбора. Какая ирония судьбы, не так ли? Кстати, – она внимательно посмотрела на него и чуть прищурилась. – Откуда ты знаешь, что мы помирились?

Герцог коротко усмехнулся.

- Я знаю все, что касается жизни моего сына, – сдержанно заметил он. – По крайней мере, до той минуты, когда он отправился во Францию.

- Надеюсь, ты не думаешь вмешаться? Терри никогда тебе этого не простит.

- Я бы уже вмешался, если б мог, – мрачно возразил герцог. – Но, увы. Он – солдат армии США, а не британской. Мое влияние велико, но не настолько.

- И слава Богу, – так же мрачно парировала Элеонора. – Ты достаточно испортил ему жизнь. И мне тоже.

Герцог уже открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но передумал и, пожав плечами, отвернулся к окну. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая едва слышным потрескиванием догорающих свечей. Элеонора молчала, выжидающе глядя на зыбкое отражение его лица в темном стекле.

- Я пришел, чтобы узнать, были ли известия от Терри, – наконец снова заговорил он. – Он уехал в феврале, не так ли? Значит, он уже во Франции и должен был написать.

Несколько секунд Эленора молча смотрела на него, размышляя, стоит ли говорить о письме.

«Может быть, не стоит? Он был так жесток со мной и с ним. Но… Что может быть хуже неизвестности? Особенно если речь идет о твоем ребенке. Нет, нужно сказать. В конце концов, он все же его отец и, кажется, действительно беспокоится».

- Я получила от него письмо, – не давая себе времени передумать, быстро произнесла Элеонора. – Вчера, – добавила она, помолчав.

- Я могу его прочесть? – не оборачиваясь, тихо спросил герцог.

- Это невозможно, – заметив, как снова напряглись его плечи, она поспешила объяснить. – Не потому что я не хочу давать его тебе, а потому что у меня его нет. Письмо было адресовано не только мне, но и еще одной девушке, – Элеонора усмехнулась. – Если ты действительно так хорошо осведомлен, как говоришь, то тебе должно быть известно, о ком идет речь. Я отдала письмо ей.

Ричард медленно кивнул, и снова воцарилась тишина.

- И что он пишет? – наконец спросил он.

- Что у него все в порядке. Сейчас он в тренировочном лагере, но после обучения их отправят в действующие подразделения.

- Это все?

- Да.

Они снова замолчали.

- Понятно, – спустя несколько секунд напряженной тишины вздохнул герцог, снова поворачиваясь к ней. – Элеонора, я…

- Это все, что мне известно, ваша светлость, – холодно перебила та. – А теперь я хотела бы пойти домой. Я действительно очень устала.

С минуту он молча смотрел на нее своим застывшим непроницаемым взглядом, а затем темные ресницы дрогнули и опустились, скрывая их выражение.

- Разумеется. Но я хотел бы побольше узнать о жизни своего сына здесь, в Америке. Надеюсь, ты не откажешься рассказать мне об этом?

- Ты же сказал, что тебе и так все известно.

- Мне известны лишь факты. Я прошу тебя, Элеонора.

Она видела, с каким трудом дались ему последние слова. Ричард Грандчестер был истинным аристократом, никогда не снисходившим до просьбы, о чем бы ни шла речь. Но сейчас он почти… умолял? Элеонора почувствовала, как где-то глубоко внутри что-то шевельнулось. Жалость? Сочувствие? Или… что-то еще? Она не смогла бы сказать точно. Впрочем, стоящий перед ней мужчина не заслуживал снисхождения, поэтому она тут же подавила напрошенное чувство и нахмурилась.

- Я подумаю над вашим предложением, герцог, – холодно отрезала актриса.

- Подумайте, мисс Бейкер, – столь же официально парировал тот. – И я был бы вам весьма признателен, если бы вы и впредь ставили меня в известность, когда получите известия от нашего сына.

- И над этим я тоже подумаю, ваша светлость, – еще более холодно и резко бросила Элеонора, язвительно подчеркнув его аристократический титул. – А сейчас прошу прощения, но мне пора. Уже поздно.

- Я могу проводить тебя, – предложил герцог. – Или даже подвезти.

- Не стоит утруждаться. Мне не нужны сплетни. К тому же, я уже взрослая девочка и вполне в состоянии позаботиться о себе сама. Прощайте, ваша светлость, – она отвернулась, собираясь уйти.

- До свидания, Элеонора, – ответил его светлость. Услышав в его голосе нотки едва сдерживаемого смеха, она замерла от неожиданности, но не обернулась. – А ты действительно совсем не изменилась, – совсем тихо добавил он.

Элеонора ничего не ответила и, не оборачиваясь, вышла из зала.

«Господи, и зачем он только приехал?!» – в очередной, наверное, миллионный раз спросила себя Элеонора, нервно вышагивая взад-вперед. Часы пробили полночь. Она растерянно взглянула на них и с тяжелым вздохом опустилась в кресло, закрыв лицо руками.

«Почему?! Почему именно сейчас?!»

Неожиданная встреча совершенно выбила ее из колеи, поэтому, несмотря на усталость, она не смогла уснуть и вот уже который час бесцельно металась по комнате, пытаясь решить, как быть дальше. Тринадцать лет… Тринадцать лет она успешно избегала встреч с ним. И только ей было известно, скольких усилий, боли и слез это стоило. Она тщательно планировала каждую поездку в Англию, старательно исключая все места, где они могли случайно столкнуться, а находясь на туманном острове, старалась лишний раз не выходить на улицу. Она избегала газет, боясь наткнуться на его имя. Методично и безжалостно она вычеркивала из своей жизни все, что хоть как-то напоминало ей об Ричарде Грандчестере. И до этого дня ей это вполне удавалось. Со временем воспоминания поблекли, боль притупилась. Ей даже стало казаться, что она забыла его. Но стоило ей увидеть его, как все вернулось. Один взгляд этих полузабытых глаз цвета весеннего льда – и воспоминания, и гнев, и боль вновь вспыхнули в ее душе, разметав в клочья хрупкие покой и равновесие, которые она так старательно взращивала все эти годы.

«Зачем ты вернулся, Ричард?! Господи, зачем?! Неужели тебе мало того, что было? Мало моих страданий? Ну, нет! Нет, мой надменный герцог!!! – подумала она с внезапной яростью. – Я больше не позволю тебе издеваться надо мной. На этот раз бой будет на равных! И победа будет за мной! Ты больше не сделаешь мне больно, чертов аристократ!»

Элеонора легла в постель и закрыла глаза. Ярость постепенно уходила, сменяясь усталостью и тоской. Ей хотелось забыть. Все тринадцать лет ей хотелось лишь одного – забыть его. Забыть то, что было между ними. Навсегда. Напрочь! Стереть из памяти, словно ничего не было. Но ничего не получилось. Неугомонное, своенравное сердце упорно хранило воспоминания, словно скряга – золотые монеты, и никак не хотело расставаться с ними.

«Черт побери, почему?!! Почему я не смогла забыть тебя, Ричард Грандчестер?! А впрочем, какая разница? Важно одно: прошлое не вернется к нам. Никогда. Я не допущу этого. История не повторится, герцог. И вы больше не разобьете мне сердце, жестокий дьявол с ледяными глазами. Прошлое останется в прошлом».

Она зарылась лицом в подушку, пытаясь прогнать образ высокого седоволосого мужчины, проплывающий под опущенными веками, и внезапно разрыдалась. Обхватив себя руками за плечи, она свернулась калачиком и рыдала. Безудержно и горько. Навзрыд. Как и тринадцать лет назад.

Пламя свечи вздрогнуло и затанцевало, рассыпавшись яркими искрами в изящно вырезанных тончайших хрустальных гранях. Жидкое золото вспыхнуло на мгновение, мягкой волной омыв гладкие стенки бокала, и таинственно замерцало. «Совсем как ее волосы. Золото… И шелк. Водопад золотого шелка. Элеонора… Элеонора Бейкер. Ты все так же прекрасна, как и в тот день, когда я видел тебя в последний раз. Впрочем, наверное, этого и следовало ожидать. Такая красота не умирает».