- Не сердитесь, милая, – слабо улыбнулся старичок в ответ на ее горячность. – Простите, если я обидел вас. Поверьте, я этого не хотел. Это все возраст. Знаете, со временем забываешь о таких мелких незначительных вещах, как всякие там светские правила и условности. Потому что они не главное, деточка. Совсем не главное. Наоборот, иногда они мешают нам быть откровенными друг с другом. Одна ложь цепляется за другую, а в итоге разбиваются сердца, ломаются человеческие судьбы. И ради чего? Ради этих светских выдумок? Они того не стоят, моя милая. Поверьте моему опыту. Что касается того, что мы незнакомы. Бывает, что совершенно незнакомому человеку гораздо легче рассказать о самом сокровенном, чем поделиться с кем-то из тех, кого давно знаешь. Может быть, потому что это ни к чему не обязывает. Рассказал и забыл. И тот, незнакомый, забудет. Зачем ему помнить? А на душе легче. Может, попробуете?

- Я не знаю, – растерянно пробормотала Сюзанна. – Я не знаю, что сказать. С чего начать.

- Начните с начала.

- Еще бы знать, где это начало, – грустно усмехнулась девушка и посмотрела вдаль. – Хорошо. Я попробую, – она снова помолчала, подбирая слова. – Я влюбилась в него с первого взгляда. С той самой минуты, когда он пришел в нашу труппу и я открыла ему дверь. В тот вечер шел снег. Снежинки падали ему на волосы, но не таяли. Он был такой красивый. Самый красивый из всех, кого я встречала в своей жизни. Но он был влюблен в другую. Ее звали Кендис. Кендис Уайт. Терри звал ее Кенди. Я не знала об этом. Терри был очень замкнутым и скрытным. Я не смела признаться, хотя, думаю, он догадывался о моих чувствах, – Сюзанна горько усмехнулась. – Как вы верно заметили, я совершенно не умею врать. А еще актриса, называется. Но как бы то ни было, так продолжалось до несчастного случая. Во время одной из репетиций рампа оборвалась. Я и Терри были на сцене. Я успела оттолкнуть его, но в итоге… оказалась в инвалидной коляске. Пока я была в госпитале, Терри почти неотлучно был рядом. Он был такой добрый, внимательный, заботливый. Я почти поверила в то, что не безразлична ему. А потом приехала Кенди. Когда я узнала об этом, то едва не сошла с ума. Я ревновала его к ней. Молча. Мне хотелось умереть. Я даже пыталась покончить с собой, но мне помешали. Меня остановила Кенди. Она сказала, что Терри останется со мной. Они расстались. Кенди уехала, а Терри, как она и обещала, остался со мной. Он сказал, что сделал свой выбор. Я была так счастлива. Буквально ослеплена счастьем. Я не могла больше играть на сцене, но теперь у меня был он. Только вот Терри изменился. Я не сразу заметила это. Но он… Он словно закрылся. Как ракушка. И не только от меня, но и от остальных. Нет, я не могу ни в чем упрекнуть его. Он сдержал слово. Он приходил ко мне каждый день, был добр, вежлив, заботлив, но… так далек и холоден. Я пыталась исправить это, поговорить с ним, но все бесполезно. Стоило мне лишь заикнуться об этом, как он тут же ссылался на усталость и уходил. Кенди… Я знаю, что все это время он думал о ней, но я не могу упрекнуть его в этом, ведь он ни разу даже имени ее не произнес. Господи, это прозвучит ужасно, но теперь я знаю, что иногда за доброту можно возненавидеть! Я ничего не смогла изменить. А потом… А потом однажды он пришел ко мне и сказал, что уходит на фронт добровольцем. Он уехал в феврале. Это его письмо, – Сюзанна помахала листком. – Первое. Он написал матери. Пишет, что у него все в порядке, но писать будет редко и только ей, потому что мало времени. Вот и все.

- Все ясно, – задумчиво пробормотал старик, глядя вдаль.

- И что же вам ясно? – хмуро поинтересовалась девушка.

- Он не любит тебя, милая, – просто ответил тот.

С минуту Сюзанна молча смотрела на него застывшим взглядом.

- Почему вы так решили? – наконец выдавила она, хотя уже знала, что услышит в ответ.

- Это же очевидно, – грустно улыбнулся ее седой собеседник. – И ты это знаешь, девочка. Но продолжаешь лгать себе.

- Это неправда. Он… Он сам сделал выбор. Я не просила его.

- А надо ли было просить? Он любил другую, но ты спасла ему жизнь и сама пострадала при этом. Мог ли он поступить иначе и считать себя честным? Вряд ли. Узы долга – самые крепкие в мире. И самые жестокие. Они связывают благородного человека по рукам и ногам. И освободить от них может лишь тот, кому ты должен. У него не было выбора, девочка. Его долг сделал этот выбор за него.

- Я не держу его!

- Держишь. Не словами. Молчанием.

- Нет, это неправда! – яростно возразила Сюзанна. – Неправда, вы слышите!!! Терри остался со мной, потому что любит меня! И я люблю его! Он вернется с войны, и мы будем вместе. Мы будем счастливы. Очень счастливы. Я сделаю его счастливым, клянусь!

Старик замолчал, глядя вдаль.

- Он когда-нибудь говорил, что любит тебя? – внезапно спросил он.

- Н-нет, – растерянно пробормотала Сюзанна.

- Вот видишь.

- Но… Он сказал, что сделал свой выбор, – упрямо заявила девушка. – Он сам сказал мне это!

- Он не солгал. Он остался с тобой, разве не так? Только вот сказать можно все, что угодно, а любовь не выкинешь из сердца так легко. Чувство долга и благодарность не заменят ее. А любит он ту, другую.

- Но… А как же я? – подавленно прошептала Сюзанна, не замечая ползущих по щекам слез. – А как же я?!

Старик пожал плечами.

- Он в долгу перед тобой. И, судя по тому, что ты рассказала о нем, он будет с тобой до конца. Чувство долга будет держать его рядом, пока ты сама не отпустишь его. Но любит он другую. Сердцу не прикажешь, девочка.

- И что теперь? Что мне делать?

- Решать тебе, – проскрипел ее седой собеседник с тяжелым вздохом. – Все теперь зависит от тебя. Ни от него, ни от нее, а только от тебя.

- Я не могу его отпустить, – потерянно прошептала Сюзанна, опуская глаза. – Я… Я люблю его.

- Любишь? – старичок как-то странно посмотрел на нее и усмехнулся. – Любишь. Любишь того, кто уехал на фронт. Ты любишь его таким, каким он был тогда, в феврале. А может быть, еще раньше, до несчастного случая. Только вот этого человека больше нет.

- Что вы хотите этим сказать? – едва слышно пробормотала Сюзанна, чувствуя, что еще секунда – и она сорвется на крик или разрыдается.

- Только то, что сказал, – вздохнул тот. – Человека, которого ты помнишь и любишь, больше не существует. Не смотри на меня так, словно я сошел с ума. Когда он вернется, ты поймешь, о чем я говорю. Война меняет людей, моя милая. Она уродует их тела, калечит их души, а иногда просто забирает их к себе навсегда. Но даже если война отпустит его, может статься, что когда он вернется, ты не узнаешь его. И кто знает, сможешь ли ты принять его таким, каким он станет. Война на всех налагает свое клеймо, уж поверь мне. И те, кто получил его, уже никогда не станут прежними. Она изменит его навсегда. Ты влюблена в призрак, моя милая.

- Это неправда! – хриплым шепотом перебила его Сюзанна, с трудом различая темную сгорбленную фигуру своего собеседника сквозь пелену слез, застилающую глаза. – Это неправда! – уже громче повторила она. – Вы лжете! Это не может быть правдой! Терри вернется. Мой Терри обязательно вернется!!! И все станет как прежде! Все обязательно станет как прежде, вы слышите?!!

Несколько минут старик молча смотрел на нее, на дне его блеклых глаза плескались жалость и печаль, а затем кивнул.

- Разумеется, моя милая, – проскрипел он. – Разумеется, вернется. Твой Терри обязательно вернется к тебе, и вы будете очень счастливы. А то, что я сказал… Не обращай внимания. Забудь. Это всего лишь бредни выжившего из ума старика. Я, пожалуй, пойду. А то сам заболтался и тебя заболтал. Не плачь, девочка, и забудь все, что я тебе наговорил. Все это ерунда и неправда. Жди его. Однажды он вернется, и все у вас будет хорошо. Все решится, милая. Жизнь – штука сложная, но в итоге она все расставит по своим местам.

Старик поднялся со скамьи и, не прощаясь, пошел прочь. Он шел медленно, заметно прихрамывая на левую ногу. Сюзанна смятенно смотрела ему вслед. В ее душе царил хаос, мысли путались и разбегались. Внезапно ей нестерпимо захотелось окликнуть своего старого собеседника, но что-то внутри удержало ее. Несколько секунд она молча смотрела, как медленно удаляется его сгорбленный темный силуэт, а затем опустила голову и взглянула на смятое письмо в своей ладони.