- Чего шумите? – возмущенно заскрипел он, подходя к воротам.

- Простите, уважаемый, но мне необходимо срочно видеть директора приюта, – коротко отрекомендовался Альберт.

- А вам назначено? – уже более вежливо осведомился старик, вперив подозрительный взгляд в молодого человека. – Матушка Анна не предупреждала, что будут посетители.

- Матушка Анна не знает о моем визите. Но мне необходимо с ней встретиться лично. И именно сейчас. По исключительно срочному и важному делу. Поэтому я буду весьма вам признателен, если вы пропустите меня, – Альберт начинал терять терпение.

Старик насупился и угрожающе зыркнул из-под кустистых бровей.

- Извините, но я пропускаю только с разрешения матушки Анны. Это закрытое заведение, знаете ли, а не проходной двор. Тут больные люди!

Альберт несколько раз вздохнул, мысленно призывая себя к спокойствию.

- И как же мне встретиться с директрисой?

- А вот обождите-ка здесь. Я ей сейчас сообщу, и если она соизволит вас принять, то открою. А нет – не обессудьте. Как вас отрекомендовать?

- Моя имя Уильям-Альберт Эндри, – холодно и даже слегка надменно произнес Альберт. – И передайте матушке Анне, что мне очень нужно с ней встретиться. Дело исключительной важности.

- Передам-передам. Эх, косточки мои старые…

Старичок направился к зданию и исчез внутри. Потекли минуты. Наконец, когда мгновенья начали казаться Альберту веками, и он начал подозревать, что привратник уже не вернется, дверь открылась, и старичок спешно направился к ним.

- Матушка Анна удивилась, но сказала, что вы можете пройти.

Выудив откуда-то из глубины шинели ключ, он открыл замок и размотал цепь. Одна из створок со скрежетом приоткрылась, пропуская Альберта и Кенди, и тут же вновь захлопнулась за их спиной. Жалобно зазвенела цепь, возвращаясь на свое место, заскрипел замок и все стихло.

- Вам туда, – старичок махнул в сторону двери, из которой недавно появился. – А там вас проводят.

Изнутри здание приюта было таким же непривлекательным, как и снаружи, но к тому же сумрачным и пустынным. То и дело откуда-то доносился приглушенный шум, но спустя какое-то время все стихало, и воцарялась прежняя вязкая, словно студень, тишина.

- Бр-р… Как-то мне не по себе, – пробормотала Кенди, невольно передергивая плечами. – Даже в военно-полевом лагере и то было уютнее. Не верится, что здесь кто-то может жить.

- Для тех, кто здесь обитает, обстановка не имеет значения, – ответил ей тихий голос.

От неожиданности Кенди едва не подпрыгнула и быстро обернулась. Позади нее стояла невысокая женщина в темном монашеском наряде. Когда она подошла ближе, скудный свет высветил ее дышащее покоем и смирением лицо. Монашка была немолода, глубокие морщины избороздили ее лицо, а из-под края клобука выглядывала седая прядь.

- Те, о ком мы заботимся, отвергнуты этим миром и у каждого из них теперь свой мир. Они не замечают убогости этих стен, – она перевела взгляд на Альберта. – Мистер Эндри?

- Да, это я, – поспешил ответить Альберт.

- Следуйте за мной. Матушка Анна ждет вас.

И они пошли. Лестницы сменялись полутемными коридорами, а те в свою очередь снова лестницами, так что уже спустя минуту Кенди начало казаться, что они идут по какому-то заколдованному лабиринту, сопровождаемые невидимыми тенями и скрипом рассохшихся досок. И только скудный свет, льющийся из редких окон на их пути, убеждал ее в обратном. Наконец монахиня остановилась перед одной из дверей и осторожно постучала.

- Войдите, – донеслось изнутри.

Монахиня открыла дверь и посторонилась, пропуская Альберта и Кенди, а затем закрыла ее за ними.

- Проходите, мистер Эндри. Присаживайтесь.

Матушка Анна оказалась невысокой сухонькой пожилой женщиной, а массивное кресло из темного дерева, с котором она сидела, и такой же массивный стол делали ее едва ли не тщедушной. Однако выражение лица матушки Анны свидетельствовал о том, что это в этом хрупком теле таится отнюдь не слабый дух. Монашеский наряд подчеркивал резкие черты лица и упрямый подбородок, а в темных глазках под морщинистыми веками светились любопытство и усталость.

- Присаживайтесь, молодые люди. Не часто у меня бывают гости. Извините за убогость, но, увы, помощь ближнему сейчас не в моде. Да и никогда особенно в моде не была. Тем более, душевнобольному ближнему. Таких ближних стараются сбыть и забыть.

Подождав, пока Альберт и Кенди займут предложенные стулья, матушка вопросительно приподняла брови.

- Так что же вас привело? Наш привратник сказал, что у вас ко мне срочное и важное дело.

- Это верно, – Альберт решил сразу взять быка за рога. – Я разыскиваю одного человека и возможно вам что-нибудь известно о нем и о том, где он сейчас находится.

Монахиня отвела взгляд и нервно пожевала губу.

- Извините, мистер Эндри, но мы редко даем кому-либо информацию о наших пациентах. Как правило, это полиция или родственники. Насколько я могу судить, вы не относитесь ни к первой, ни ко второй категории.

- Речь идет не о вашем пациенте. По крайней мере, я так думаю.

На этот раз на лице директрисы приюта отразилось искренне недоумение.

- В самом деле? Тогда о ком же?

- Меня интересует женщина по имени Шанталь.

- Шанталь… Хм-м, – в глазах монахини мелькнуло нечто странное и это не укрылось от пристального взгляда Альберта. – Если я правильно помню, это актриса, не так ли?

- Верно, – Альберт продолжал внимательно изучать свою собеседницу, ловя малейший бег эмоций.

Мгновенно оценив ситуацию, Кенди благоразумно решила не вмешиваться в разговор, чтобы не произошло. Пока совсем не останется выбора.

- И с чего вы взяли, что мне о ней что-то известно? Она ведь не умалишенная.

- Дело в том, что однажды я проследил за ней и видел, как она приходила сюда. В этот приют.

- И что? Человек заплутал и зашел спросить дорогу.

- Угу, – Альберт усмехнулся. – И спрашивала ее в течение получаса? Матушка, прошу вас, не считайте меня идиотом и давайте прекратим эти игры. Это заведение, как выразился недавно ваш привратник, не проходной двор. Сюда не так-то просто попасть – я убедился в этом на личном опыте. А ее пропустили без вопросов. Значит, ее знали. Знали, кто она и зачем идет. А это, в свою очередь, значит, что она часто бывала здесь. Что вам известно о ней? Зачем она приходила сюда? Или… к кому? Говорите!

Если Альберт рассчитывал смутить или запугать ее, то его план потерпел сокрушительное поражение.

- Я не могу вам сказать, – голос монахини был холоден и пуст, как и ее лицо. – Как я уже заметила, мы не рассказываем о наших клиентах и пациентах первому встречному. Это неэтично.

- Но мне нужно знать это, как вы не понимаете! – не выдержав, взорвался Альберт. – Иначе бы я просто не пришел сюда! Я ищу Шанталь. Она исчезла. Мне очень нужно с нею встретиться. И к сожалению, ваш приют – последняя ниточка! Боже мой, да что же это! Что я сделал такого, что весь мир ополчился против меня?!! Разве я о многом прошу?!! Дайте мне возможность увидеть ее, поговорить с ней хоть несколько минут – это все, что мне надо! Неужели я прошу невозможного?

Увы, его пламенная речь, казалось, не произвела никакого впечатления на суровую директрису.

- Именно, мистер Эндри, – все также спокойно согласилась матушка Анна. – Вы просите невозможного. Сожалею, но я ни чем не могу вам помочь. А теперь будет лучше, если вы уйдете. И больше не возвращайтесь. Это бесполезно. Мое решение неизменно.

- Но это невозможно, – Альберт почувствовал, как его охватывает отчаяние.

- Увы, но все обстоит именно так, – монахиня была непреклонна.

- А если с ней, что-нибудь случилось? Ведь это возможно. Даже наиболее вероятно. Она исчезла так внезапно. Никто не знает, где она и что с ней. Вдруг ей нужна помощь? Вы об этом не думали? А ведь если это так, то все, что произойдет с Шанталь, будет на вашей совести.

- Оставьте мою совесть в покое, молодой человек, – несколько раздраженно отозвалась матушка. – С ней я как-нибудь сама разберусь. А с Шанталь все в порядке.