— Ваша милость, что это сейчас было? — спросила она, заглядывая в лицо генерала.

А тот спохватился, вспомнив о ней.

— А, миссис Дженнифер! Не беспокойтесь, вы свою роль сыграли отменно. А последняя фраза была поистине восхитительной, куда лучше, чем я мог рассчитывать! — лицо лорда осветила еще одна холодная мраморная улыбка.

— Последняя фраза, она же первая и единственная. Боюсь, ваша милость, я даже не знаю, какую именно роль я только что сыграла… отменно.

Однако главнокомандующему было недосуг просвещать Дженни. То, что он велел подчиненным, относилось в первую очередь к нему самому. Когда армия выступает в поход, больше всего забот у генерала.

— Это неважно. Не зная роли, вы не могли исполнить ее фальшиво. Естественность, вот что мы ценим в нашем добром народе. А нарочитая наигранность лишь испортила бы дело.

Генерал поглядел, как спешат покинуть зал подчиненные, и быстро закончил:

— Мой адъютант выяснил, что вы собираетесь в Одвик. Я благодарен вам за участие в сегодняшнем приеме, поэтому можете рассчитывать на полное содействие моих офицеров. И, конечно, место в обозе для вас и вашего родственника будет выделено. Мы вместе отправимся к Одвику и вместе войдем в него. А сейчас — прошу извинить, дела.

И Дженни осталась одна посреди зала. В дверях толпа расступилась, чтобы освободить проход Истригсу, затем снова началась толкотня. Чуть в стороне Дженни заметила лорда Готвинга: вот старик как раз никуда не спешил. Наверное, потому, что не занимал в армии и городской администрации никакого поста, а был приглашен только по принципу родовитости — все Повелители Огня, оказавшиеся в Абадохе, обязаны были присутствовать. Поблизости от лорда переминался с ноги на ногу его безмолвный вечно растерянный внук и, конечно же, господин секретарь второго ранга Реми. Мечта толстяка сбылась — он стал свидетелем исторического события!

Удивительнее всего было то, что лорд неспешно беседовал — и с кем же? С «дядей» Квестином! Вот как! Во время плавания на «Удаче» у них была возможность шушукаться наедине, и его милость брезговал, а тут! На глазах у всех! Хотя какие глаза — больше спины и зады, теснящиеся у выхода…

Делать было нечего, и Дженни, с некоторым смущением приблизилась к беседующим.

— А, наша героиня, — приветствовал ее лорд Готвинг. — Не смущайтесь, об этом скоро забудут. Это было вполне в духе Сертиаса, за ним числится полным-полно подобных поступков.

— Да каких же поступков, ваша милость? — взмолилась Дженни. — Что это было, зачем? Почему я?

— Потому, дитя мое, что за два дня в Абадохе я не встретил ни единой хорошенькой девушки, кроме вас, — с неожиданным сочувствием улыбнулся лорд.

Дженни удивилась — Повелитель Огня снизошел до объяснений? Да еще таких благожелательных? Опять загадка! Откуда столько доброты в лорде Вулкана, который ушиблен мыслями о собственной мудрости?

— Прошу прощения, ваша милость, — вмешался Квестин, — мы люди скромного положения, не разбирающиеся в интригах. Не могли бы вы…

— Ну, конечно! — перебил его Готвинг. — Здесь нет никаких тайн. Но…

Он быстро оглянулся, чтобы оценить, не подслушивает ли кто их беседу. Последние свитские исчезали в дверях один за другим.

— Идемте и мы, — пригласил лорд, — негоже торчать посреди зала на глазах гвардейцев.

В коридоре он остановился в полутемной нише и, понизив голос, заговорил:

— Вы обратили внимание на цифру «десять тысяч»? И принца она не удивила. Да Абадох набит лазутчиками Погонщиков! И они сосчитали наших людей. В городе высадилось около десяти тысяч солдат, это верно, наш генерал сказал чистую правду: «Я высадил в городе десять тысяч солдат». Остальные, а их гораздо больше, сошли на берег в других местах, и о них врагу неизвестно. Во всяком случае, я на это надеюсь. Вы видели в Абадохе троллей? А гоблинов? То-то и оно. Наши лучшие части, следует признать, укомплектованы нелюдями. И они не здесь, Сакхлих о них вряд ли знает.

— Но мое присутствие на приеме… — решилась вставить Дженни. — Лорд Сертиас нарочно раздразнил Сакхлиха, чтобы тот…

Она оглянулась на Реми и младшего Повелителя Огня. Те стояли рядом и делали вид, что не слушают. Притворялись, ясное дело.

— Чтобы тот потерял голову и жаждал новой решительной схватки, — еще тише подхватил лорд, — Сакхлих должен был прийти в ярость, и Истригсу-младшему удалось этого добиться. В войне с Погонщиками Ветра самое сложное — заставить их принять открытый бой. В прошлой кампании они долго водили нашу армию по пустошам и ускользали всякий раз, когда мы пытались вступить в бой. Ну а когда войско Эверона выдохлось, когда подошли к концу припасы, не осталось хорошей воды… Сакхлих показал себя гением маневренной войны!

— Ну а теперь он встретит нас у Одвика! И никуда не денется! — осенило Дженни.

— Битва на Весперовом Колене, как звучит, а? Именно так напишут в газетах, а после — в учебниках истории. Сертиас знает, как подать новость. Хорошо оформленная статья в «Вечернем Эвероне» значит не меньше, чем победа в сражении. Вы только вообразите себе заголовок: «Битва на Весперовом Колене»! И портрет нашего героя на коне с обнаженным клинком.

Дженни представила. Прачкам прибавится работы — немало платков придется отстирывать от девичьих слез! Как увидят портрет генерала Истригса, так и зарыдают от восторга и умиления. Взахлеб.

— Ну и наконец, вы, дитя, — обратился к ней старый лорд. — Сакхлих был оскорблен в присутствии дамы! Это придало сцене особый привкус. На вашем месте могла оказаться любая девица, достаточно привлекательная, чтобы пылкий южанин обратил на нее внимание. И захотел бы покрасоваться перед ней.

— Вовсе он не красовался, — пробурчала Дженни, но совсем вяло, без напора. — Он злился. Очень.

Ей наконец-то все-все стало понятно. Лорд сделал ее игрушкой. Даже не актером, а декорацией! Ведь смысл роли Дженни никто не объяснил. Чтобы Сакхлих получше разозлился, на него должна была глядеть молодая дама. Пусть не родовитая, оборванная, с неухоженной прической и с синяком в полплеча… Рука сама собой потянулась ощупать пуговки — все ли надлежащим образом застегнуты? Надежно ли скрывают дурацкий синяк?

Дженни стало обидно, и больше всего захотелось погрозить кулаком этому холодному и расчетливому Повелителю Огня, этому заносчивому задаваке, этому… этому Сертиасу, Веспер его забодай, младшему. Захотелось доказать ему, что Дженни — не декорация! Она способна на большее! Она такие роли играла! Ох, как захотелось бросить ему ворох упреков в каменное лицо… Но, увы, это было совершенно невозможно. Где и как? На вершине Вулкана, в одной из роскошных вилл с окнами из алого хрусталя? Пустят туда Дженни ниоткуда, как же…

Наверное, ее раздражение слишком явно проявилось на лице, так что даже холодный и самодовольный старик Готвинг счел нужным пробормотать в утешение:

— Я уже говорил, поступок вполне в духе молодого Истригса. В его руках люди — не более, чем фигуры на игровой доске. Да и не он один, все наши лорды таковы.

— А вы? — вырвалось у Дженни. — Ой…

Она тут же заткнулась, сообразив, что сболтнула лишнее.

— Прошу прощения, ваша милость.

Старый лорд махнул рукой:

— Что до меня, я предпочитаю людям животных. Они честны, и с ними можно позволить себе быть честным. Кстати, о животных!

Квестин, до сих пор молча кивавший, пошевелился, чтобы дать понять лорду, что он полон внимания. Ведь зачем-то старик разоткровенничался, зачем-то выложил кучу военных секретов! Значит, ему что-то нужно.

— Кстати, о животных, — повторил Повелитель Огня, — Все утро над этим зданием кружила ворона. Слишком крупная, на Гранделине живут птицы помельче, другая порода. Я вспомнил о ваших наблюдениях на «Удаче» и попытался разговорить птицу.

— А это оказалось возможно, ваша милость? — вставил Квестин. — Удивительно! Я поражен вашими талантами.

Дженни мысленно сделала себе заметку на память: вот так следует говорить с их милостями лордами Вулкана.