Если бы! Единственное, что изменилось, так это обстановка: мне снилось, что я лежу в медпункте и еще не сплю, появляется гигант и съедает заодно со мной и серые костюмы. Кошмар успел повториться, наверное, раз шесть, когда в начале очередного цикла в кабинет вошел Рууэл, посмотрел на меня строго и велел:

– Прекрати.

Над ним заскрежетало, зашумело, но он, хоть и взглянул наверх, просто сказал:

– Ты сама это делаешь. Проснись.

Я уставилась на него и обнаружила, что держусь за его руку. Сжимаю ее так сильно, что костяшки побелели. А потом открыла глаза, и оказалось, что так оно и есть.

– Умница.

Я посмотрела на потолок, и хотя ничего там не шумело, была уверена, что все вот-вот начнется снова, и, отними Рууэл руку, наверняка ударилась бы в истерику. А так я просто лежала и тряслась, и совершенно не понимала, что мне говорит иста Чеми. В конце концов она вышла и вернулась с каким-то питьем настолько отвратного вкуса, что я слегка пришла в себя.

– Правда надеюсь, что это бодрящее, – сказала я, как только перестала давиться этой гадостью.

– Укрепляющее, – ответила доктор.

Судя по тону, ей оно тоже не помешало бы. И она, и еще два техника рядом выглядели бледными и мрачными.

Я подняла глаза на Рууэла – по-прежнему совершенно не желая выпускать его руку – и он сказал:

– Посмотри.

И передал мне запись, сделанную не человеком, а видеокамерой одного из сканеров. Я лежала на кушетке с закрытыми глазами и глубоко дышала. Иста Чеми и один из техников стояли рядом и, вероятно, переговаривались по интерфейсу, чтобы меня не беспокоить. Я начала ворочаться, но они оба в недоумении посмотрели наверх, пытаясь понять, откуда доносится скрежетание. Потом иста Чеми пошатнулась и упала, схватившись за бок, а второй серый костюм закрыл лицо руками и согнулся пополам. Я сильно задергалась, и на моей коже везде, где она не была прикрыта шортами и майкой – моей формой для наблюдения – появились ярко-красные пятна. А потом я затихла, часто дыша, и пятна начали бледнеть.

Серые костюмы, удивленные и испуганные, вышли из комнаты, и я опять просто лежала там – без сомнения, пока кошмар не начался снова, но дальше смотреть я не стала.

– Простите, на такое вы не подписывались.

Иста Чеми несколько натянуто улыбнулась:

– Мы думаем, это какой-то вид управления Эной. Ты пытаешься превратить свой сон в реальность.

– «Пытаюсь» – неправильное слово, – пробормотала я.

– Это может иметь отношение к той способности, которая привела тебя в околопространство твоего мира, – объяснил Рууэл. – Хотя, похоже, действительно создать гиганта тебе не под силу. После того, как Аннан приводила тебя на тесты, таких снов больше не было?

– Нет.

– И сразу после недавней битвы тоже? – спросила иста Чеми.

– Не было. – Старательно не глядя на Рууэла, но и не ослабляя хватки на успокоительной ладони, я добавила: – Думаю, это началось после того, как я пошла домой. К Земле. Видела очень сильный сон, еще пока была у медиков, но помню, что была больше сердита, чем напугана...

Рууэл перебил:

– О чем был сон?

– Со мной делали всякие медицинские вещи, которых я совсем не хотела, – как можно более нейтральным тоном произнесла я. – А потом сны после Колонны – не о крузатче самом по себе, но совсем плохие, как пытаюсь спрятаться под чем-то снова и снова. Следующие по-настоящему ясные сны были после назначения на Муину – но не кошмары. В основном будто я сплю на «Литаре», мирные сны, но очень реальные. Где-то неделю каждую ночь.

Я почувствовала, как запылало лицо, и не сомневалась, что Рууэлу очевидно – про «мирные сны» я недоговариваю, но ничто бы не заставило меня их описать.

– После этого были ужасные горячечные сны о том, как меня преследуют, как я жду спасения – после Каласы, и еще потом, когда моя история стала развлечением. Но сегодня хуже всего. Не могла проснуться.

Я еще сильнее сжала руку Рууэла, а потом наконец заставила себя ее выпустить.

Перчатки на нем были цельные, но не знаю, защищали ли они его полностью от того дикого, зубодробительного ужаса, что я наверняка излучала. Он так и не сделал ни малейшей попытки отстраниться, за что я была ему унизительно признательна. И все равно не удержалась, посмотрела на потолок на всякий случай, а потом сказала настолько спокойно, насколько смогла:

– Спать сейчас не очень хочу.

– Похоже, во время сна ты хотя бы частично осознаешь окружающее, – заметил Рууэл. – Аннан отмечала, что ее присутствие тебя успокаивало.

Я кивнула:

– Как будто она – и только что ты – появлялись во сне. Говорили, что опасности нет.

Слегка посеревшая иста Чеми, у которой, боюсь, из-за меня тоже будут кошмары, добавила:

– В то время как мы, технический персонал, так не успокаиваем. Помимо производимых тобой эффектов – болезненных, но не опасных для жизни – такой сон может тебя убить. Ты расходовала слишком много энергии.

Я покосилась на Рууэла, но он смотрел в пространство, с кем-то меня обсуждая. Я попросила у исты Чеми что-нибудь от головной боли – в висках стучало – и обрадовалась, не получив в ответ привычное «сначала нужно сделать еще несколько проверок». К тому же я ужасно устала, беспокоилась, что снова засну или вообще все еще сплю, и не могла думать ни о чем другом, и снова начала пялиться на потолок, пока Рууэл не положил руку мне на плечо и не сказал:

– Перестань.

– Пытаюсь, – очень неуверенно отозвалась я. – Новые таланты, полезные для получения головной боли и размытого зрения. Супер-сильные сны.

Попытка давить на жалость не удалась.

– Сильные способности без соответствующей тренировки и воспитания часто саморазрушительны. Похоже, у тебя сочетание впечатляющей способности к управлению Эной и таланта к видению, о котором мы подозревали и раньше. Естественный путь – научить тебя приемам, которыми пользуются люди с другими видениями. У многих из них проблемы со сном. Пока ты не достигнешь определенного уровня самоконтроля, тебя вернут на более высокий уровень мониторинга жизненных показателей. – Когда я без энтузиазма восприняла последнее, Рууэл посмотрел на меня спокойно и серьезно. – Наблюдение будет вестись, только когда ты спишь. В случае учащения сердцебиения кому-нибудь из членов твоего отряда дадут доступ в комнату, чтобы посидеть с тобой или разбудить, если их присутствия окажется недостаточно.

Терпимо, я боялась худшего. Например, снова застрять в медблоке и видеть тут кошмары для толпы заинтересованных серых костюмов. Думаю, Рууэл почувствовал, что я немного успокоилась, потому что кивнул и, прежде чем продолжить, подождал, пока иста Чеми не впрыснула мне в руку чего-то холодного – от головной боли.

– А пока начнем с приема визуализации. Закрой глаза.

Не убирая руки с моего плеча, он дождался, пока я неохотно подчинилась.

– Теперь подумай о месте, которое у тебя ассоциируется со спокойствием и безопасностью. – После паузы Рууэл продолжил чуть изменившимся тоном: – Подумай о ручье с выдрами недалеко от Пандоры. Представь себе, как идешь туда по берегу озера. Под ногами похрустывают камешки, лицо холодит туман. Справа запела птица, звук разнесся далеко вокруг. Впереди группа валунов, отмеченная маленькой кучкой камней. Ты тихо подходишь, видишь ручей, он в тени и кажется не совсем реальным. Осторожно садишься на валун. Рукой чувствуешь его грубую поверхность, а в холодном воздухе разливается запах зелени, примятой тобой на последних шагах. Вода журчит, и ты ждешь, сидя неподвижно, пытаясь разглядеть движение в текучих тенях.

Мне снились выдры. Я сидела и глядела на них, и Рууэл был рядом, совсем как тогда, в действительности, только на этот раз его рука лежала на моем плече, я чувствовала ее тепло.

Тошнотворный, давящий ужас оказался полностью вытесненным из памяти. Прошло довольно много времени, потом пришел Мейз, и Рууэл ушел. Потом Мейза сменила Алей, а потом – Мара, которая обняла меня за талию. Когда я проснулась, Мара сидела в кресле, принесенном откуда-то в комнату для тестов.