Ямарута остановился около высокого забора из сетки Рабицы, обнесённого поверху колючей проволокой. Когда-то этот забор был под напряжением, а теперь он всего лишь дополняет общую картину развалин и руин. Сора прошёл через открытые настежь ворота, оказываясь на территории тюрьмы, и прошёл мимо ещё одного такого же забора. Видимо, люди даже и не допускали мысль о том, что железные могут сбежать, поэтому над защитой тюрьмы не слишком заморачивались. Хотя, по идее, раньше вдоль этих заборов через каждые пятнадцать метров стояли вооружённые охранники, в любую минуту готовые сообщить о незаконном проникновении, нападении или — боже упаси — беглеце. И был пост, который Сора уже миновал. Там не было ничего интересного: обычная будка, внутри которой был лишь уже разломанный железными и временем стол, компьютер, небольшой старый холодильник и какое-то барахло.

Чем ближе Сора подходил к главному входу, тем сильнее начинал нервничать и озираться по сторонам. Всё это время он шёл спокойно, не думая о том, что его может кто-то преследовать — ведь он достаточно ловко обманул всех, кто за ним наблюдал, — но сейчас ощущение чужого присутствия вернулось. Возможно, это вызвано воспоминаниями об этом месте, вспыхнувшими ещё в тот момент, когда Сора только Подумал о том, чтобы прийти сюда. А теперь этих воспоминаний становилось всё больше; они выталкивали друг друга, мелькая в памяти быстрыми урывками, исчезали на короткий миг и снова появлялись.

Здание с главным входом отбрасывало длинную широкую тень, и когда парень скрылся в ней от солнца, то ощутил приятную прохладу. Но стоило ему вспомнить, где он находится, и эта прохлада стала казаться ему материализовавшимся страхом, исходящим от самого Соры. В горле вдруг пересохло, в ушах зазвенело, а ноги будто стали ватными, но железный, пересилив себя и свои опасения, всё-таки зашёл внутрь.

— Я не предам моего Альфу!

— Даже с учётом того, что он относится к тебе, как к мусору? И едва ли хоть пальцем пошевелит, чтобы спасти тебя? — с издёвкой хмыкнул Скай, изогнув бровь.

— Даже… даже если и так! — заявил Дайк уже не слишком уверенно, что от министра, естественно, не ускользнуло. — Я просто должен… сделать что-нибудь, что его сильно порадует… и тогда он точно будет мной доволен!

— Собачья преданность, — покачал головой Дайлер, цокнув языком. — Раз ты не хочешь рассказывать это мне, то, может быть, расскажешь другому железному? — подмигнул он подростку. Тот поёжился и слегка побледнел.

— Что? Какому?..

— Кода, — позвал Скай, едва повысив голос, не отрывая взгляд от парнишки. Тот уставился на выход, из которого показался сивый.

— Ко… да?.. — не моргая, просипел Дайк.

— О, вы знакомы? Так даже лучше, — весело усмехнулся Скай. Когда Кода подошёл к нему достаточно близко, министр ободряюще хлопнул его по спине и расплылся в злой ухмылке, вернув взгляд Дайку. — Попробуем выяснить всё у тебя через него. Кода, сможешь?

Железный около минуты молча обдумывал вопрос Дайлера и всю сложившуюся ситуацию в принципе, прежде чем, сверля Дайка недобрым взглядом, холодно поинтересовался:

— Какие запреты?

— Не убивай.

— Понял.

— Полагаю, это «да»? — убедился Скай.

— Верно, — кивнул он, переводя взгляд на мужчину. — Это отличный шанс побыть в шкуре преподавателя, — сухо улыбнулся Кода, издав какой-то на редкость неприятный и даже злой смешок. Догадаться, что имел ввиду сивый, оказалось не сложно.

— Развлекайся, — махнул Дайлер ладонью, отступая к выходу и собираясь оттуда наблюдать за тем, что будет происходить дальше.

Кода медленно перевёл взгляд на дрожащего от страха подростка, разминая пальцы опущенных рук и хрустя костяшками. Дайк дёрнулся, звякнув цепями, и, поняв, что отступать некуда, посмотрел сивому прямо в глаза.

— Э-эй, Ко…

— Дайк, — резко оборвал старший железный, резанув по ушам подростка своим холодным и твёрдым тоном. — Дайк из седьмого отсека? Это же ты? — склонил он голову вбок. Седьмой отсек — это седьмая «дыра», камера, в которой находился один из заключённых железных, и им был Дайк. Коде в своё время охранники тюрьмы уделяли очень много внимания, а если точнее — в два раза больше, чем следовало. Через три года после заточения количество пыток и опытов увеличилось ровно в двое, и парень никак не мог найти этому объяснение. Сначала он подумал, что норматив увеличился для всех, но, подружившись с одним из надзирателей, Кода выяснил, что каждый железный получает индивидуальное количество «развлечений». Сивый всегда вёл себя хорошо, не причинял вреда надзирателям, что бы они ни делали, и отличался своим неконфликтным характером, но всё равно ему сильно доставалось, когда дело доходило до опытов или банальных пыток. «Нравлюсь им, может», — подумал он тогда. Спустя ещё несколько лет, кто-то из работников рассказал Коде о том, что в соседнем, седьмом, отсеке находится ребёнок — мальчишка по имени Дайк. И так как у парочки надзирателей взыграла совесть из-за избиения ребёнка, а другим сам Дайк предложил договориться и заключить сделку, вместо этого мальчика стали терзать Коду. Постоянно это делать, конечно же, не получалось, ведь иначе начальство что-нибудь бы заподозрило, и тогда тех палачей в лучшем случае убили бы. Но информация о сделках не всплыла наружу, зато дошла до Коды. И он запомнил имя того, кто так опрометчиво предлагал пытать своего соседа.

— Д-да… я просто… Эй, ты же не хочешь…? Я не специально, Кода! — торопливо забормотал парнишка, в ужасе глядя на того, кого подставлял около шести лет. — Ты же… Братан, ты же сам знаешь… как приходилось выживать и… Я не хотел!

Скай заинтересованно наблюдал за развивающимся диалогом, мысленно отмечая, что Кода, похоже, зол. И не просто зол. Очень, очень сильно зол. Парень вёл себя сдержанно, но исходящая от него аура опасности заставила вздрогнуть даже министра, а что же тогда творилось внутри Дайка вообще представить сложно, ведь именно он — причина этой злобы.

— Бро, прости, правда! Ну я же не знал!.. Я…

— Дайк, — так же холодно заговорил сивый, испепеляя напуганного подростка взглядом, — хочешь неприятностей?

Кода избивал подростка полтора часа. Он не использовал ничего, кроме собственных кулаков, лишь иногда награждая Дайка ударами коленом в челюсть или же пинками в грудь. К тому моменту рыжий уже мог использовать железо, но так как хвосты приковали к земле, ему даже пытаться пошевелить ими было бесполезно, а стальные челюсти слабо защищали его лицо от мощных ударов. Кода превратил физиономию подростка в кровавое месиво: левый глаз Дайка стал красным из-за лопнувших в нём капилляров и терялся под опухшими тёмно-синими веками; нос парня буквально вошёл внутрь черепной коробки, не переставая кровоточить, из-за чего подросток выдувал им кровавые пузыри. Местами кости черепа потрескались, доставляя невероятную боль, а удары сивого продолжали сыпаться, словно конфетти из хлопушки. Дайк чувствовал, как при малейшем движении два сломанных ребра впиваются ему в лёгкое, заставляя парня болезненно хрипеть. В ушах стоял нескончаемый звон, перед глазами всё двоилось. До этого он пытался кричать и вырываться, просить прощения у Коды, но тот был непреклонен. И никто из Охотников не стал ему препятствовать, понимая, что происходящее — результат из прошлого.

Сивый наконец-то остыл и присел на корточки, переводя дыхание. Избиение кого-либо — всегда энергозатратное дело. Дайк поднял поплывший взгляд на старшего железного и хрипло усмехнулся, не замечая вязкую кровавую слюну, стекающую по его собственному подбородку.

— Всё? Отомстил? Ты… счастлив?

— Более чем, — фыркнул Кода, подняв голову и столкнувшись с парнишкой взглядом. — Теперь с тобой можно работать.

— Думаешь, что после… этого я что-нибудь тебе… скажу, братан? — вновь усмехнулся Дайк. — Ты ошибаешься! — зло рявкнул он, вильнув прикованными хвостами.

Кода, продолжая сидеть перед подростком на корточках, поставил локти на колени и склонил голову вбок, всматриваясь в глаза Дайка нечитаемым взглядом. Рыжий потерял весь свой пыл, когда заметил за спиной сивого медленно вздымающиеся вверх хвосты, изящно изгибающиеся в воздухе. Те двигались плавно до тех пор, пока не оказались над головой своего хозяина, а затем резко нацелились на Дайка, словно стрелы.