Вот и у Анемон с самого утра появилось плохое предчувствие. Оно её слегка напугало — девочка не часто сталкивалась с любого рода предчувствием, но она решила не говорить о своих переживаниях старику. Тот находился в прекрасном расположении духа и привычно отправился в магазин. К его же удивлению за следующие три часа к нему пришло аж десять клиентов, а так же был один заказ на дом — его пришлось доставлять Анемон.

Когда малышка вернулась в магазин, отдав выручку Тоду, она зачем-то направилась в сторону комнаты Соры. Уилс решил, что девочка направляется в подсобку или ванную — в которую можно было попасть лишь через комнату белобрысого. Но Анемон прекрасно поняла, что её будто что-то тянет в комнату парня.

Она приоткрыла дверь в помещение, в котором Ямарута уже бог знает сколько времени не появляется (девочке казалось, что его нет очень долго), и огляделась, а затем тихонько прикрыла за собой дверь. Анемон даже не старалась понять, что её тянуло сюда — предчувствие, интерес (чего она здесь не видела?) или безделица, но начала скользить взглядом по знакомой небрежно заправленной кровати, по тумбочке рядом, затем — по столу в углу комнаты. Со стола она снова переключила своё внимание на тумбочку. Большинство вещей Соры хранились в ванной или в комоде слева от кровати, но самое важное, что у него было, он всегда держал при себе или рядом с собой.

Анемон подошла к тумбочке и открыла верхний ящик. Как она и думала, небольшая коробочка с таблетками железных лежала на месте. Она открыла и её, заглядывая внутрь. У Соры осталось лишь чуть больше половины от общей суммы таблеток. Не зная, зачем это делает, девочка взяла три пилюли и вложила их в передний карман джинсовой жилетки, затем закрыла коробочку и поставила туда, где, как ей казалось, та и стояла, и закрыла ящик.

Она быстро вернулась обратно в зал; ни дрожи в коленках, ни учащённого сердцебиения — малышка чувствовала себя спокойно.

В зале осталось всего двое посетителей — какая-то влюблённая парочка, которую не особо заботило то, что какое-то время назад здесь работал железный. Так же за барной стойкой расположился Роши, а около кассы сидел и старик. С краю стола мирно сопела фиолетовая утка, досыта нажравшаяся сырого мяса. Девочка тут же подсела к очкарику.

— О чём болтаете? — улыбнулась она.

— О работе, — развёл руками мужчина. — Честно, никогда не обращал внимание на безымянную полицию, а теперь она повсюду! Не замечать сложно. К тому же, Охотники забрали у меня Сору… А так — не приглядывался бы и дальше.

— Сора — не твой ребёнок, старик, он тебе не принадлежит, — спокойно ответил Ятсуме, не моргая глядя на хозяина. Лицо того вытянулось в удивлении, но он, возмущённее прежнего, воскликнул:

— Я его полтора года воспитывал и учил! Да, он мне не родственник, но он — член моей семьи, которому полиция, по сути, поставила ультиматум: или работай на нас, или умри. Разве я могу простить такое отношение к члену своей семьи? Нет! Может, по мне и не видно, но меня это злит, — нахмурился он, скрещивая руки на груди.

— Перестань, Тод, он справится! Сора же не глупый, да и к тому же — он сильнее всех! А ещё у него есть Томо. Ты зря переживаешь за него, — сразу вступилась Анемон, говоря чуть громче, чем нужно.

— Так вот как тебя зовут? — равнодушно протянул очкарик и тут же вернулся к прежней теме:

— Сора умён и силён. Это бесспорно. Но он всё ещё смертный.

Уилс, мягко говоря, завис. Он одновременно злился и изумлялся смелости подростка, ведь тот обычно не позволял себе слишком громких слов, боясь реакции окружающих. Но сейчас его будто подменили: интонация стала спокойной, голос ровным; взгляд безэмоциональный, а речь через чур… уверенная?

Конечно, можно было бы списать это поведение на результат работы в участке; может парень там такого повидал, от чего ему крышу слегка сдуло. А, может, он просто не в настроении? Хотя, несколько месяцев назад на фестивале подобное выглядело немного иначе: тогда он просто сорвался на Ямаруту и почти мгновенно извинился перед ним, но сейчас с Ятсуме было явно что-то не то. Слишком уверенный. Слишком холодный.

— Тут ты прав… — выдохнул, наконец, старик, продолжая хмуриться и изучать подростка критичным взглядом. Очкарик будто не замечал этих изучающих глаз или же просто не придавал этому значения. — Ты решил зайти к нам перед работой? Хотел что-то узнать?

— Хотел сказать, — выговорил Роши. — Хотел сказать, что было бы лучше, если бы Сора здесь больше не появлялся.

Реакция старика не заставила себя ждать.

— Ты что несёшь! — взвыл он, ударив кулаком по столу. Анемон вздрогнула и воззрилась на хозяина, тогда как очкарик и бровью не повёл. — Он здесь живёт и работает! Он БУДЕТ здесь появляться!

— Успокой… ся, — запнулся парень, поправляя очки. — Было бы лучше, если бы Сора здесь больше не появлялся, — повторил он тем же спокойным тоном. — Потому что он принесёт вам обоим очень, очень много проблем. Он и так оказал тебе, старик, большую услугу: лишил всех постоянных клиентов и общего числа посетителей — и это лишь благодаря тому, что люди узнали правду о нём. А сейчас его используют против других железных. Это значит, что целые группировки и обычные одиночки будут охотиться на него, как на предателя. Если он появится здесь — пострадаете и вы. Поэтому, если он придёт, гоните его прочь.

Последнее Ятсуме договорил уже около выхода.

— Ты, наконец-то, спятил? — вдруг вырвалось у Анемон, провожающей парня взглядом. Тот никак не отреагировал, будто не услышал её, и покинул заведение, оставив недоумевающего и злого хозяина и растерянную девочку наедине друг с другом.

— Он меня пугает, — пробормотал Тод, приложив холодные пальцы ко лбу. — Что с ним такое? — вопрос был скорее риторическим.

— Не знаю, — буркнула малышка. — Может, настроение плохое… Если подумать, то я никогда его таким не видела.

— Я тоже.

— Так что же мы будем делать с Сорой? Прогонять его или…

— Конечно же нет! Я не прогнал его при первой встрече, не прогнал, когда он «лишил» меня клиентов, и сейчас не прогоню! — моментально среагировал старик, перейдя на повышенные тона, а затем взял из-под стола графин с водой и чашку, наполнил её до краёв и осушил в три глотка. — Да пусть к хренам собачьим разнесёт мне здесь всё — я его не прогоню… Буду орать на него, как больной, бить, но не прогоню.

— Ты и так больной, — подытожила девочка, расплывшись в улыбке. — Все мы, — сказала она уже тише.

====== Глава 31. Никогда не зли уборщиц! ======

— Что ты забрал у меня сегодня?

— Внутренние органы, — ровным тоном произнёс Гнев.

— Все, что ли?

— Мозг не забрал. Он тебе нужнее.

— Я даже не знаю, кого из нас ты сейчас оскорбил, — фыркнул Ямарута, разглядывая виднеющиеся между железными рёбрами скелета органы. — А они там не сгниют без меня?

— Это же сон. Не сгниют, — спокойно отозвался тот, сев на бесконечный белый пол по-турецки.

Сора задумчиво нахмурился, почувствовав пустоту только сейчас. Во-первых, его вес будто уменьшился, что его насторожило — но Гнев уже объяснил, почему это ощущение пришло. Во-вторых, он дважды Только Сейчас понял, что не дышит. Лёгких-то нет. И тут парень запаниковал, будто у него резко отняли кислород, и начал задыхаться, хрипя и пытаясь сделать вдох.

— Эй! ЭЙ! Я дышать не могу! Я же умру! Верни лёгкие, сцука!

— Зачем они тебе, если у тебя нет сердца? — протянул скелет, пробираясь тонкими железными пальцами правой руки между рёбер к небьющейся мышце и начиная её щекотать.

— Прек… рати…

— Приди в себя. Это сон. Ты можешь здесь дышать или не дышать, и не умрёшь, — всё так же спокойно продолжал железный, увлечённо трогая стальной фалангой чужое сердце в собственной груди.

Беловолосый потратил ещё минут двадцать — как ему показалось — на то, чтобы действительно в полной мере осознать, что дыхание ему в этом пространстве не нужно. Всё это время он задыхался: пытался вдохнуть, но не мог; думал, что вот-вот умрёт от нехватки кислорода, но не умирал. А потом осознал. Успокоился. Это сон. Это сон. Он не умрёт, если не будет дышать во сне.