— П-поняла… — пискнула малышка.
И всё это происходило на виду у остальных его учеников. Сора нередко подсматривал за происходящим на занятиях Гиро, искренне, но молча сочувствуя его подчинённым. Никто из них не решался возражать ему, потому что он умел запугивать. Особенно хорошо у него это получалось из-за того, что они всё ещё дети. Впечатлительные и доверчивые дети. Здесь когда-то все такими были.
У мальчика в своё время тоже был учитель, строгий, требовательный до ужаса, но он действительно хорошо обучал свою группу и никогда не принижал учеников. А этот железный просто самоутверждается за их счёт. Самому старшему из его подчинённых четырнадцать лет, но и тот постоянно получает от своего преподавателя, причём не только словесно. Железный не брезгует одарить подростка затрещиной, силком волочить его куда-нибудь или толкать так, чтобы тот упал и ударился обо что-нибудь головой. Однажды он таким образом проломил пареньку череп, правда тут же дал ему таблетку, чтобы избежать ответственности.
Сора, увидев как Гиро, матерясь и фыркая в сторону девочки, покидает огромный зал, сныкался за дверь около выхода — ведь именно туда брюнет и направлялся, и ведь именно оттуда беловолосый вёл шпионаж. Мальчик надеялся, что его присутствие останется незамеченным, но, увы, жестокий инструктор, пройдя два метра от двери, замер, и, спустя ещё секунду, развернулся.
— Хули ты тут забыл, мелкий? — выплюнул он, окидывая Сору взглядом. Тот, вздохнув, вышел из своего укрытия и почесал затылок.
— Мимо проходил, — соврал беловолосый, пожав плечами.
— Да ну? — наигранно удивился брюнет. — А не следил ли ты часом? Что, жалеешь эту мелкую сучку? Так не утруждайся, она — бездарность. От неё скоро избавятся.
— Не избавятся, — спокойно ответил мальчик. Гиро бросил на ребёнка испепеляющий взгляд, скрипя зубами.
В тот день они снова подрались. Прямо на глазах у той девочки. Потом Сора, когда его и брюнета разняли, помог железной научиться вовремя вспоминать, что теперь у неё есть четыре дополнительных конечности. И он оказался прав: вскоре малышке стало легче в обучении, и никто даже не думал избавляться от неё, как от отстающей, ибо она таковой не была.
Сора, с чувством выполненного долга, косился в сторону неугомонного агрессивного инструктора несчастных детей и думал, что ничего особенного он уже не увидит. Однако всего через несколько дней он убедился в обратном.
Железных будили с помощью оглушительного звонка, разносящегося сразу по нескольким этажам корпуса. Расположение комнат больше напоминало тюремный отсек: на каждом этаже было по двадцать дверей, ведущих внутрь небольших помещений, в которых и проживали по два, а то и по четыре железных. В каждой комнате было соответствующее число кроватей (имели место и двухъярусные) и тумбочек. Вся одежда находилась в общей огромной раздевалке — именно общей, ибо девочек среди железных в разы меньше, чем мальчиков, а строить для них отдельную раздевалку было лишней тратой денег, — рядом с не менее гигантской душевой. По крайней мере кормили железных добротно: всё приготовленное состояло из свежих продуктов. А ещё ребята могли выбрать, что хотят поесть завтра, а уж затем повара, ориентируясь на заказ, готовили. Ну большая ли проблема — потратить немного денег на нормальную еду для своих почти рабов? Так что в этом железным не отказывали.
Беловолосый проводил в столовой чуть больше времени, чем нужно: он быстро уплетал завтраки, но не отказывался поболтать с бывшими одногруппниками или собственными учениками. Обычно его компания состояла из чуть более десяти человек, а после недолгих обсуждений и разговоров он отправлялся обратно к себе в комнату, чтобы перед обедом провести уроки у своих подчинённых.
В этот раз всё происходило по тому же принципу: он немного поболтал с подростками и, когда столовая уже почти полностью опустела — так как многие инструкторы хотели как можно скорее закончить уроки и заняться своими делами, — вежливо попрощался и отправился в корпус. Он жил на четвёртом этаже, а дверь в его комнату по счёту от лестницы была восьмая. Вот только Сора ещё на последних ступеньках заметил небольшие пятна крови, а потому дальше передвигался с особой осторожностью. Он заглянул за угол, и первым, что бросилось в глаза, был мальчик примерно одного возраста с ним. И Гиро рядом. Они стояли около двенадцатой двери, и последний громко кричал, щедро одаряя молодого железного звонкими пощёчинами. Беловолосый не сразу смог выйти из-за угла и разобраться, в чём дело, ибо его будто что-то сковало на месте. Это был не страх, не удивление и даже не замешательство, а интерес. Будь Сора трижды железным, солдатом, убийцей, инструктором — кем угодно, но он, как ни посмотри, всё ещё ребёнок.
-…потому что вы нихера не умеете! Ты не умеешь! Все уже давно тремя хвостами научились управлять, а ты и с одним справиться не можешь! И ты ещё смеешь мне заявлять, что я — плохой учитель?! Да я с тебя шкуру сдеру, щенок неблагодарный! — взорвался разгневанный Гиро, наклонившись ближе к мальчику. Видимо, они уже довольно давно стоят здесь и ругаются, ибо терпение ребёнка исчерпало себя, и он решил во что бы то ни стало доказать преподавателю, что тоже кое-что умеет. Мальчик нацепил железную маску и, высвободив один хвост и обвив им ноги Гиро, дёрнул того на себя. Старший железный не упал на спину, как ожидал ровесник Соры, а сделал сальто назад, высвобождаясь из слабого захвата.
Тут-то беловолосый напрягся, но всё ещё не смог заставить себя подойти к железным.
— Ты… Ты не плохой учитель… Ты плохой человек… Все в группе тебя боятся… Ты злой и жестокий! — плаксиво пробормотал незнакомый Соре детский голос. Мальчишка начал пятиться назад, подальше от Гиро, но тот в мгновение ока настиг его и схватил за предплечье. Тогда ребёнок сильно испугался и, не устояв на ногах, бухнулся на землю, упёршись спиной в перила.
— О, правда? Всё это время я был довольно-таки ласковым по отношению к таким ничтожествам, как ты, — зло прошипел брюнет, сев на корточки и вглядываясь в наполненные страхом и слезами глаза своего ученика. — Но сейчас я действительно буду жестоким… Ты запомнишь это на всю свою оставшуюся жизнь…
Гиро одарил мальчика сухой ухмылкой и, привстав, силой раздвинул чужие железные челюсти. Он, не смотря на то, что стальные клыки глубоко врезаются ему в ладонь, тянул челюсти на себя, другой рукой вжимая голову ребёнка в перила. Тот закричал, начал хвататься за запястья инструктора, дёргаться, но ничего не помогало. Послышался жуткий хруст, перемежавшийся со скрежетом металла, а следом за ним раздался такой звук, будто кто-то сбросил на кафельную плитку камень весом килограммов сто. В следующую секунду брюнет отшатнулся от подопечного, сжимая в руке его правую часть верхней и нижней челюстей. С его руки на окровавленную и вырванную с кусками мяса часть железной маски стекала его собственная кровь, ибо ладонь парня была прокушена насквозь. Он не чувствовал боли, так как уже давно привык к ней, зато чувствовал опьяняющее удовлетворение. Дыхание Гиро было слегка учащённым, взгляд поблёскивающих глаз вперился в ребёнка.
Мальчик согнулся пополам, взвыв от ужасающей боли и заливая кровью серый пол. Горячие слёзы смешивались с багровой жидкостью; из глотки молодого железного вырывались не то вскрики, не то болезненные стоны. Перед глазами у него всё поплыло и задвоилось.
Тогда Сора понял, что ему нужно было выйти из-за угла раньше. Он не думал, что ситуация могла повернуться в такую сторону, что Гиро настолько отбитый психопат. Но молодой инструктор всё же, пусть и поздно, вышел и направился в сторону брюнета, виляя хвостами. Парень его разозлил, но больше — разочаровал. Если до этого момента этот ненормальный мог неосознанно или в порыве гнева навредить своим ученикам, что можно было бы списать на безумие железного, то сейчас он отлично понимал, что делает. Более того — ему это нравилось.
Драка между железными длилась недолго, и Гиро попросту ушёл — а точнее убежал, — так как беловолосый умудрился отрубить ему руку и вспороть брюхо, а таблеток у старшего при себе не было.
