— Я тебя не понимаю… — пробормотал я себе под нос, взирая на подростка. Он таки поднял голову и смахнул чёлку с глаз.
— Да нет, это я не понимаю, — фыркнул он. — Зачем тебе меняться со мной? Сочувствуешь моему положению? Сомневаюсь. Ты чем-то расстроен, и тебе настолько плохо, что ты готов оказаться на моём месте. Я прав?
— П-прав…
— И ты думаешь, что я, зная это, не обманул бы тебя? Ведь ты сейчас на эмоциях, ты следуешь за ними, пытаясь найти что-то более болезненное, чем то, что у тебя недавно случилось. И ты пришёл к выводу, что здесь тебе стало бы… лучше? Хуже? Ты бы тут умер. А-а-а, так ты этого и хочешь. Что ж ты не набрал воды в ванну, не лёг туда и не бросил рядом с собой включённый тостер, м? Плохо тебе? А мне хорошо? Мне хорошо, а?! Посмотри на меня! Тебе плохо, мужик? Хочешь, чтоб стало хуже? Хочешь ведь, да?! Я могу устроить. Сними с меня цепи. Я сделаю. Я устрою. Будет хуже. Будет больнее. Ты чем-то расстроен? Я не понимаю… Тебе стало легче, мужик? Ты поговорил с психом — тебе стало легче?! Стало?! Ты готов оказаться тут, в цепях? Я бы обманул тебя, понимаешь? Не иди на поводу у своих долбанных эмоций! Тебе стало хуже?!
Он действительно сумасшедший — стоило ему начать говорить более эмоционально, как все его фразы начали мешаться между собой и образовывать поток бреда, но… Я смог услышать его, ведь он старался справиться со своим недугом и донести до меня свою мысль, а именно: «Не иди на поводу у своих эмоций, ведь на трезвую голову станешь думать иначе».
— Эй, парень, успокойся, — начал я осторожно, силясь остановить железного. Он замолк, выравнивая сильно сбившееся дыхание. — Скажи мне своё имя?
Он молчал. Молчал ещё двадцать минут, наверняка, пребывая в бреду. Я решил покинуть его, но когда я находился уже возле лифта, до меня донеслось: «Тай».
А потом… Потом, ещё через пять лет пришёл Он. Среднего роста, облачённый во всё чёрное, прячущий лицо под какой-то маской. Голос он чем-то исказил, но это точно был парень. Он сказал, что мне незачем гнить здесь, что я могу найти другую работу и жить среди нормальных людей, позабыв об этих учёных, палачах и железных. Незнакомец говорил немного, но так, что я, наверное, вдохновился, что ли.
— Что тебе от меня нужно? Кто ты такой? — спросил я опасливо.
— Это не важно. Но мне нужно, чтобы ты сделал то, что изменит всё и для всех, — чётко произнёс он, и у меня мурашки по спине побежали. — Освободи их. Отключи маячки. Я помогу тебе: уничтожу всё улики, подчищу досье, спрячу от железных и от полиции. У тебя будет возможность сменить имя и жить, будто заново.
Он так убедительно говорил, что я не смог отказаться. Не сразу, но я отключил то, что он просил, и снял цепи с железных, приготовившись к тому, что всё быстро вскроется, и меня убьют за этот поступок. Но кто-то сказал о неисправности какой-то установки, мол, она задымилась, а потом, что заглючил супер-компьютер. Это глупости, конечно, но я понял — тот парень подстроил несчастный случай, и я смог остаться безнаказанным. Мне чудом удалось остаться в живых — точнее, меня увёл тот незнакомец ещё до того, как железные добрались до штаба. Посадил в машину, и уже другой человек, так же скрывавший своё лицо под какой-то тряпкой, вёз меня по пустыне прямо в Тэрроз.
Я совершил нечто ужасное. Освободил их… Как мне и сказали. Я поддался словам того парня, поверил ему, и сделал то, чего он хотел. Мне не стыдно, не страшно. Он действительно соблюдал наш договор — никто не знал обо мне и о том, что я натворил, и он подчистил мою историю. Незнакомец лишь предупредил: убедившись, что мне ничего не угрожает, оставит меня, и дальше я буду справляться самостоятельно. Так и случилось. Затем, я не слышал о нём ничего. Я не знал кто это, где его можно найти, если он мне понадобится. Но я понимал, что тот задумал нечто глобальное, и что я помог ему в этом. Потому что повёлся.
Ох, если бы слова того железного мальчика всплыли в моей голове в тот момент, я бы, наверное, поступил иначе…
Настоящее…
«Мы не сможем проверить всех людей той возрастной категории, которая нам подходит, поэтому тебе придётся либо вспомнить Его, либо найти. Полиция тебе поможет. Я не знаю, что может произойти, если такое существо будет ходить по Тэррозу, поэтому нам нужно найти и избавиться от Него».
Слова Ская прокручивались в мыслях Ямаруты раз за разом, вызывая головную боль и лёгкий приступ бешенства. Парень не мог по щелчку пальцев вспомнить того, кто мог бы являться Первым Альфой, железнорождённым. Но и найти его быстро не получилось бы: людей от одиннадцати до двадцати лет очень много, причём не каждый из них мельтешит в толпе на улице: некоторые сутками торчат дома, иные и вовсе живут в трущобах. Но главное, что беспокоило Сору — мог ли железнорождённый быть как-то связан с тем, что пятистам железным удалось сбежать из тюрьмы? Ведь это явно была не ошибка супер-компьютера или неосторожность ответственных за «дыры» людей: чтобы сбежали все железные, должен был ошибиться весь персонал, а такого быть ну никак не могло. К тому же ответственными за устройства слежения внутри позвонков были уже совсем другие люди. А это значит, что кто-то специально отключил маячки и сбросил со всех железных цепи, обманув не меньше тысячи работников тюрьмы. Хотя, даже если железнорождённый никак с этим не связан, беловолосому всё равно хотелось бы знать, кто и зачем выпустил железных.
Он не очень много понимал в компьютерах, механике, роботах и всём, что могло этого касаться, а потому первым делом решил зайти к тому, кто разбирался в этом — к Роши. Скай сообщил Соре, что очкарик ушёл домой, ибо Грин дали другую работу, поэтому заниматься малолетками вроде Ятсуме у неё сейчас банально не хватало времени.
— О, прив…
— Надо поговорить, — грубо перебил парня Ямарута, вламываясь в коридор и не глядя захлопнув за собой дверь. Он схватил обескураженного очкарика под локоть и словно на буксире потащил его в стальную комнату подростка.
— Может, объяснишь, в чём дело? — промямлил шатен, поправляя очки и наблюдая, как Сора, отпустив его, ходит по комнате взад-вперёд, скрестив руки на груди и смотря в пол. — Что случилось?
Железный остановился по середине комнаты и обернулся, выглядя уже более спокойным.
— Ты в компах хорошо шаришь? — нахмурился тот.
— Ещё бы, — кивнул Роши, не понимая, что происходит. Вот так бывает: обедаешь на кухне, смотришь скучные передачи по телевизору, и тут в твою обитель врывается человек, которого ты боишься больше всего на свете, и чего-то от тебя хочет. А ты так и не доел свои макароны с сыром.
— Сможешь найти мне досье на каждого работника тюрьмы для железных?
— Э-э-э… — подростка передёрнуло от такой просьбы. — Этой информации нет в открытом доступе…
— Я в курсе, — фыркнул Сора. — Поэтому я к тебе и пришёл. Так ты сможешь или нет?
Роши аж воздухом подавился от возмущения.
— Ты хоть понимаешь, что если меня спалят за этим, то мне светит даже не тюрьма? Меня убьют, понимаешь? Убьют за то, что я влезаю, по сути, в базу данных и… Конечно, могу, только перестань на меня так смотреть, — пробурчал он, стараясь спрятаться от цепкого и не в меру раздражённого взгляда Соры, а потому спешно уселся на стул и включил компьютер. Уже через секунду по комнате парня летали десятки голографических экранов.
Пока подросток шаманил и искал нужную информацию, Ямарута, не зная, чем себя занять на это время, вновь стал исследовать взглядом странную комнату. В дверном проёме показалась мать Роши — низенькая шатенка, облачённая в свободную бело-голубую тунику, домашние тёмно-синие слегка вытянутые штаны и такого же цвета тапочки. Она едва заметно кивнула назад, глядя на Сору. Парень оглянулся на Ятсуме и понял: тот был настолько увлечён данной ему работой, что не заметил внезапно появившуюся мать.
Ямарута опасливо последовал за женщиной на просторную светлую кухню, недоумевая, чего от него хотят. На небольшом круглом столе стояли две кружки с горячим чаем и конфетница. Сора еле подавил в себе желание нагло окунуть руку в чужие сладости и скромно присел за стол напротив матери Роши.
