— Я в ужасе, — Дайлер закатил глаза. — Может, перестанем отвлекаться от темы?
— Может Нет, — усмехнулся Сора. Но играть на нервах красноволосого у него совершенно не получалось — тот был непробиваем, пусть и иногда подыгрывал парню.
— А если хорошо подумать?
— Что, запугивать решил? Не самый лучший вариант, скажу честно.
— Да зачем мне тебя запугивать? Ты и так неплохо был напуган в начале разговора, а большего мне и не надо, — напомнил Министр, хищно улыбнувшись. Вся весёлость Соры моментально улетучилась; лицо его снова выражало сосредоточенность, хотя во взгляде читалось недовольство. — Ну так что там с этим железным… Богом?.. Железнорождённым?
Ямарута вздохнул и обвёл кабинет взглядом, повременив с ответом. Он всё ещё не понимал, как можно было бы ответить максимально правдоподобно — нет, он врать не собирался, но и не знал, как точнее объяснить то, что от него требуют, чтобы ему поверили. Взгляд упал на песочные часы на столе, которые автоматически переворачивались, когда нижняя часть часов заполнялась песком. Это действовало успокаивающе, а потому ещё через минуту беловолосый всё-таки попытался дать внятный ответ.
— Ты наверняка знаешь, что случится с памятью железного, если отрубить ему голову. Так вот, мне отрубали один раз, но я всё же забыл очень многие вещи. Да, я знаю, что такой железный существует, но не помню, почему я это знаю. Возможно, я его видел, знал имя или слышал о нём слухи. Но у меня в голове касательно него отложились две мысли: я знаю, что он существует, и я так же знаю, что очень хочу найти его. Без понятия, зачем. Но когда я думаю о нём, я хочу его убить. Он ассоциируется у меня с ошибкой… Такого, как он, в природе не должно быть! Я уверен, что хотел убить его тогда, но, видимо, не смог. Зато смогу сделать это теперь.
«Значит, железнорождённый всё-таки уже появился. И почему я не удивлён?» — удручённо вздохнул Скай, невольно бормоча последнюю фразу себе под нос. — «Хотя… информация о том, что железным можно родиться, новая, но я всё-равно убеждён в её достоверности. И эта информация, или, точнее, факт, многое объясняет. Например…»
— Так это то, что держит тебя? — пришёл к выводу Скай. — Держит тебя в мире живых? Ты знаешь, что имел неосторожность услышать или даже увидеть железнорождённого, но не смог его убить, а теперь хочешь это исправить? Довольно интересно получается, если кроме тебя из железных больше никто о нём не знает… Благородная цель, впрочем. Ты будешь героем, если убьёшь его, и это желание обоснованно. Но раз он до сих пор жив, не значит ли это, что тот ужасно силён? Сильнее тебя? И ты просто умрёшь при встрече с ним? Ты не думал об этом? Конечно думал. Но ты прав… Исходя из того, что я узнал о той железнорождённой собаке, такой человек должен уметь регенерировать самостоятельно, без таблеток; быть сильнее множества людей и иметь железные кости, вдобавок к которым у него будут такие же челюсти и хвосты, как у вас. Он — ошибка. И эту ошибку надо исправить.
— Скай, — резко почти выкрикнул Сора, уставившись в пол широко раскрытыми глазами. Голос у парня резко охрип. Дайлер даже насторожился и повернулся к беловолосому, и тогда тот медленно перевёл на него взгляд нездорово поблёскивающих жёлтых глаз. — В Тэррозе ведь есть шесть группировок… Нет, шесть Альф — они самые сильные среди всех железных. Шестой самый слабый, а первый… Ты же понял, да? Первый Альфа — железнорождённый.
Комментарий к Глава 27. Трагер и Первый Альфа *скайдайвинг от англ. skydiving — в буквальном переводе «ныряние c небес», но и Скай, и Сора перевели для себя это слово как «ныряние в небо»
Автор хочет отдохнуть за это лето хотя бы недельку, поэтому Скорее Всего следующая глава выйдет чуть-чуть позже. Я попробую написать и выложить её вовремя, но ничего не обещаю. Надеюсь на ваше понимание)
====== Глава 28. Среди твоих друзей всегда должен быть один гений ======
Прошлое…
Никто из моих знакомых и знать не знал, где я работаю. Пришлось скрывать; это единственное место, где платили ровно столько, сколько мне и было нужно, ибо дохода от моей основной работы критически не хватало. Моя жена — прекраснейший и добрейший человек из всех, кого я знаю — сильно болела. Врачи не могли точно сказать, что это за болезнь, но она явно была из новых. Лекарство, конечно, ещё не нашли тогда. И я работал Там, отдавая деньги одному хорошему доктору, чтобы он смог нам как-то помочь. Он действительно хотел, пытался, пробовал. А я лишь работал.
— Зачем ты водишься с ними? Разве тебе хочется работать на сумасшедших и приглядывать за ещё более неадекватными? — говорила мне Элизабет — та, ради которой я и бросил своё хобби, свою мечту, лишь бы у нас были деньги, и она выздоровела. Каждый раз, когда я уезжал по новой работе, она повторяла эти слова. Элизабет не хотела, чтобы я участвовал во всём том ужасе, который мне ещё предстояло узнать. Да и я, честно признаться, не желал. Но у меня не было другого выхода: либо мечта, либо любимая. Конечно, я выбрал Элли. Я так сильно хотел помочь ей, что пошёл работать в эту тюрьму.
Я не знал, что моя работа будет состоять в основном из того, что придётся морально терпеть то давление, которое на меня здесь оказывают. Каждый день напоминают, что моя задача — одна из самых ответственных, что от меня многое зависит, и именно на мою ошибку надеются железные. Я работаю в тюрьме для железных, в «дырах», а если точнее — сижу в гигантском штабе и слежу за тем, чтобы цепи не слетели с этих созданий. Разумеется, чтобы их снять с одного железного, нужно проделать кучу манипуляций за компьютером, и тогда те слетят с его запястий. Одновременно освободить всех не получится — подобное здесь не предусмотрено специально, дабы по чьей-то ошибке или неисправности компьютера не произошло непоправимого. А потому, чтобы освободить каждого из них, нужно проделать одно и то же действие несколько сотен раз. Причём сделать это быстро можно было лишь усилиями пятисот сотрудников, а если ты один, то на подобную вещь ушло бы около часа — этого хватит, чтобы о твоём проступке узнали.
Отвратительное место. Сборище циничных ублюдков и латентных маньяков, дорвавшихся до места, где их желания законны и поощряются. Это ужасно. Хотя… Железные убили моего ребёнка. И я должен их ненавидеть за это, но… Нет. Почему-то не испытывал ненависти. Сочувствовал, жалел, но не ненавидел. Иногда мне удавалось подсмотреть за процессом проведения опытов на железных. И каждый раз я убеждался, что любой другой обычный человек умер бы после трёх секунд чего-то подобного, но не они. Им не давали умирать. Доводили до края своими пытками, до состояния между жизнью и смертью, и возвращали обратно. Железных я видел самых разных, и пусть каждый вёл себя по-своему — кто-то терпел эти пытки, кто-то пытался вырваться, кто-то пробовал подкупить врачей и охранников, кто-то разговаривал с пустотой, а кто-то получал удовольствие от происходящего, — но для меня они оставались людьми. Пускай и сильными, в разной степени обезумевшими, железными, но людьми.
Через пять лет моя любимая умерла. Тот врач вернул мне все деньги, всячески старался выразить свои соболезнования. Я будто потерял частичку себя тогда. Хотелось поменяться местами с каким-нибудь железным — настолько мне было плохо. И я выпросил разрешение провести немного времени с одним из них. С виду он был обычным и даже казался адекватным, не потерявшим рассудок. Я уселся на бетонный пол, забыв о том, что тот вымазан кровью этого подростка. Навскидку ему можно дать лет шестнадцать. Я просидел рядом с ним в полной тишине около десяти минут.
— Эй… — позвал я его тихо и сипло. — Если бы я предложил тебе поменяться местами, ты бы согласился?
Он даже головы не поднял, хрипло усмехнувшись.
— Ты бы умер.
— Так ты бы согласился? — не унимался я. Железный вздохнул.
— Людьми так легко управлять, — начал он внезапно, заставив меня вздрогнуть. — Они подвластны эмоциям и чувствам, а те заставляют их делать невероятные вещи. Когда тебя ложно обвинили — ты обижен до слёз… Когда зол — хочешь крушить всё вокруг… Когда обманули — готов придушить… А когда обещают — ты веришь… Так вот. Я к чему. Ты бы не поменялся со мной. А я, даже если и ответил бы: «Нет», — то всё равно с радостью махнулся бы местами. Я мог бы начать давить на жалость. Ты бы проникся, послушал меня, может быть, даже попробовал бы мне как-то облегчить мою участь. А потом я, как один из безумных железных уёбков, прокусил бы тебе шею, как веточку, потому что ты слишком близко подошёл.
