Около холодильника парил голографический экран-телевизор — шли какие-то новости. Звук был практически на минимуме, но во вставшей на кухне тишине бормотание ведущего слышалось отчётливо. Сора продолжал пялиться на конфеты, стараясь выглядеть непринуждённо, но получалось откровенно плохо. Он шкрябал указательным пальцем клеёнку, ожидая начала какого-нибудь разговора или собираясь услышать вопрос, но ни того, ни другого всё ещё не было.
— Вы хотели со мной о чём-то поговорить? — начал железный, не выдержав. Женщина спешно отпила чай и кивнула, поставив кружку на стол, но не выпуская её из ладоней. — Кстати, как Вас зовут?
— Тамия, — попыталась она улыбнуться. — Сора, послушай. Нам не удавалось с тобой поговорить, так как мы очень редко виделись и… Сначала ты показался мне очень хорошим молодым человеком.
Ямарута насторожился, сглотнув. Он вспомнил свою первую встречу с Тамией и то, как она приняла его за парня Роши. Забавная ситуация. Но, разумеется, мать подростка, как и все люди в Тэррозе, уже давно знает, что Сора — железный, и вряд ли эта новость её обрадовала. Поэтому беловолосый приготовился к разговору, максимально приближённому к теме железных.
— И ты, как я смотрю, неплохой. Ты помогаешь полиции и хорошо обращаешься с моим сыном, но… — она облизнула пересохшие губы. Нет, Тамия не боялась парня, но ей было при нём некомфортно. Тревожно. Но не страшно. — Но ты был убийцей, и с этим фактом спорить бесполезно. Ты лишал людей жизни. Тебя мучили в тюрьме и… как известно, все железные…
Она замолчала.
— Психи? — закончил вместо неё Сора, вздёрнув левую бровь.
— Да, — тяжело выдохнула она. — И я не хочу, чтобы мой мальчик пострадал. Мне не нравится, что он работает в безымянной полиции, не нравится, что он любит железо больше жизни, и мне не нравится, что он водится с тобой. Разумеется, я волнуюсь не только за Роши, но и за своих дочерей и за себя… Но ты общаешься только с ним, поэтому я и говорю лишь о нём. Я видела ту драку с группировкой, в которой ты участвовал, видела ещё парочку других стычек, где ты был, и пришла к выводу, что ты опасен. Вдруг он случайно разозлит тебя, а ты — раз! — и голову ему снесёшь? Я же мать, я не просто так волнуюсь за него.
«О, поверьте, если бы он сделал нечто такое, что смогло бы меня разозлить, то я бы не стал отрубать ему голову. Не-е-ет. Я бы поступил оригинальнее», — мысленно ответил ей парень, и на его губах заиграла злая ухмылка, однако он тут же стёр её с лица. Маньячные улыбульки сейчас крайне не уместны.
— Я могу тебя кое о чём попросить? — Тамия, похоже, не заметила резкой смены настроения Соры.
— Конечно, — кивнул железный, догадываясь о том, какая будет просьба.
— Больше никогда, никогда не подходи к нему и не приходи к нам домой, — уже более грозно выговорила женщина, нахмурившись и сильнее нужного сжимая в ладонях чашку.
— Вы думаете, что я могу навредить ему? Навредить Вашей семье? Вам? Только потому, что раньше я занимался подобным, Вы думаете, я стану делать это сейчас? — Сора разыграл удивление. — Ни для кого не секрет, что меня заставляли делать это. Я не по собственной воле убивал, и Вы знаете это. Если бы я захотел навредить Вашему сыну, я бы уже давно это сделал. Если бы я был опасен, меня бы давно убили. И это Вы тоже знаете. Так может быть, Вы боитесь потерять Вашего сына из-за его любви к железу? Потому что он увлечён этим настолько сильно, насколько это вообще возможно. А я — тот, кого бы он хотел увидеть вблизи, изучить; я тот железный, что может позволить ему коснуться моих хвостов. А он мечтал об этом — и даже это для Вас не секрет. Поправьте меня, если я не прав.
— Отчасти, — тут же ответила женщина, буравя парня колючим взглядом карих глаз. — Я… Я плохая мать, потому что эгоистична, потому что хочу лишить сына его самой большой страсти в жизни — работы с железом. И я убеждаю себя, что это во благо ему. Но скажи, разве такой фанатизм может довести до добра? — резонно спросила Тамия, с прищуром глядя на железного, словно оценивая его.
— Конечно же нет, — вздохнул он, откидываясь на спинку стула, и потёр переносицу. Разговор начал его утомлять, ведь Ямарута сотни раз прокручивал подобные диалоги в своей голове и знал все ответы заранее. — Но он же не один. Есть я, есть полиция, есть его друзья и, в конце концов, Вы. Он не сделает ничего плохого, не забудется в работе и не пострадает из-за меня.
Тамия тяжело вздохнула, уставившись взглядом на остывающий чай, тогда как Сора к своему даже и не притронулся.
— Хорошо. Возможно, я была не права, наговорив тебе всё это, — сдалась она, а затем, вновь взглянула на парня. — Но если ты хоть царапину на нём оставишь, я вырежу твои позвонки кухонным ножом. Я не дам моего сына в обиду.
— Я понял, — кивнул беловолосый, желая поскорее закончить эту болтовню. — Вам не о чем беспокоиться…
— Эй, Сора! — раздался позади голос Роши. Железный аж подпрыгнул на стуле, а мать подростка встрепенулась и устремила взгляд на очкарика. — Я закончил, пошли.
Ямарута встал из-за стола и, бросив последний взгляд на Тамию, ушёл вслед за шатеном.
— Короче, я нашёл досье на всех работников тюрьмы для железных. То есть вообще на всех! — протараторил подросток, выглядя очень возбуждённым и энергичным. — А кого ты хочешь найти?
— Того, кто мог освободить нас, — пробормотал в ответ беловолосый, начиная хватать голографические экраны с развёрнутыми на них досье и читать выведенный текст. — Вряд ли это был железнорождённый, он не может быть ебаным гением, который разбирается сразу во всём, и он не мог работать в тюрьме — слишком молод для этого…
— Железнорождённый? — вздрогнул Роши, уставившись на Сору.
— Когда нас освободили, ему было от одиннадцати до двадцати, как и сейчас… В тюрьме с самого начала из работников не было никого младше двадцати лет, а это значит, что спустя ещё десять лет, освободившему нас должно быть за тридцать… Значит среди персонала железнорождённого быть не могло, и освободил нас обычный человек, — продолжал бормотать Ямарута себе под нос, смахивая одно досье за другим. — Не то. Не то. Нет. Нет. Нет!
— Эм-м-м…
— Не этот. Не подходит. Нет. Нет. Нет. Нет…
— Со…
— Это чё ещё за рожа такая? Пиздец. Но тоже не подходит. Нет. Не то. Нет. И это — не то! Нет…
— Сора…
— О, господи, ему сколько? Девяносто? В нынешнем веке люди столько не живут! Так, и этот тоже не подходит. Нет. Нет. Нет…
— Сора, да остановись ты хоть на секунду!!! — проорал разозлённый Роши, для пущей убедительности топнув ногой. Беловолосый охренел и тут же замер, медленно переводя взгляд широко раскрытых глаз на подростка. Очкарик злобно засопел, багровея.
— Да?.. — пискнул Ямарута.
— Присмотрись ко всем этим делам повнимательнее, — посоветовал Ятсуме уже более спокойно. Он поймал один из экранов и стал перелистывать на нём одно досье за другим. — Практически все эти люди… Нет, не так. Практически все работники той тюрьмы — это люди от тридцати лет. Там было лишь пара-тройка двадцатипяти- и двадцативосьмилетних сотрудников, но, в основном, — всем уже было за тридцать.
— Погоди-ка, — задумчиво нахмурился железный, начиная заново просматривать личные дела работников и обращая внимание лишь на возраст. — А ведь и правда… Нет, стой! Значит, тому человеку, вероятнее всего, уже за сорок перевалило. Это, конечно, упрощает задачу, но где его искать-то?
Роши самодовольно ухмыльнулся и гордо вздёрнул подбородок.
— Я нарыл куда больше информации, чем тебе кажется. Ведь всё это хранилась далеко не на бумаге, а сеть — это то место, куда, если что-то попало, бесследно исчезнуть уже не сможет.
— А если попроще? — буркнул Ямарута.
— А если попроще, то до меня уже была парочка хакеров, которые незаметно тащили инфу с серваков безымянной полиции. Их там довольно много, потому что и информации дохренища, а доступ к той, которая нам нужна, есть всего у десятка человек. Защита там, конечно, была ахренеть какая… — Сора наградил подростка укоризненным взглядом, намекая, что тот снова увлекается. — Но в общем! Есть несколько людей, которые работали в тюрьме и, после того, как освободились железные, выжили и живут до сих пор. Они подходят по возрасту. Их истории изменили, и мне это показалось странным, поэтому я нашёл изначальные...
