Сальваторе метнулся к Кэролайн.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил он, хотя предыстория, наверное, и так была понятна.
Он взял девушку за руки и, кивнув двум другим в знак того, что справится сам, попытался помочь ей встать.
— Стоять можете? Что-то болит?
— Спасибо вам большое, — с горячностью поблагодарила она Стефана и двух других сотрудниц. — Я просто бежала по лестнице, не сориентировалась и подвернула ногу. В итоге сломался каблук, и я свалилась со ступенек… Ай! — вдруг вскрикнула она, ступив на левую ногу и, пошатнувшись, чуть было не упала прямо на Стефана, но он поддержал ее.
— Простите, пожалуйста, — робко пролепетала она.
— Кэролайн, болит только нога? Ты головой не ушиблась? — спросила Нора.
— Нет, только нога, — мотнула головой Кэролайн. — Но… Ох, черт…
— Лодыжка?
Кэролайн кивнула.
— Наверно, в травмпункт надо, — Мэри-Луиза озадаченно потерла лоб.
— Нет, не надо! — воскликнула Форбс. — Мне еще нужно отчет доделать, и…
— Кэролайн, Вы стоять самостоятельно можете? — спросил Стефан.
Девушка вновь постаралась наступить на ногу, но в этот момент ее до колена пронзила такая острая боль, что она невольно простонала.
— Ясно, — пробормотал парень. — Значит, в травмпункт.
— Господин Сальваторе, не на…
Договорить Кэролайн не успела. Стефан в один момент подхватил ее на руки, так что от неожиданности она охнула и вцепилась в его плечи.
— Нора, Мэри-Луиза, уберите бумаги, пожалуйста, — попросил Сальваторе, и девушки кивнули.
Попрощавшись с опешившими коллегами, Стефан пошел по направлению к выходу.
— Мистер Сальваторе, но…
— Никаких «но». Кэролайн, это просто травмпункт, чего Вы так боитесь? — спросил Стефан, пока нес ее к своей машине.
— Я не боюсь травмпункта, — ответила она. — Просто Вы… У Вас же работа…
— Я уже как раз собирался уезжать домой.
— Тем более!
— Кэролайн, я Вам аж дважды дал шанс самостоятельно встать, — рассмеялся Стефан. — Вы им не воспользовались. Поэтому будете терпеть меня ближайший час.
Сальваторе кое-как снял сигнализацию со своего автомобиля, открыл дверь и аккуратно усадил девушку на переднее сиденье.
— Не больно?
— Н-н-нет…
— Ну вот и отлично, — с шумом выдохнул Стефан, захлопнув дверь, сев за руль и поспешно заведя двигатель.
Он перевел дыхание и взглянул на Кэролайн, которая была то ли испугана, то ли удивлена, а скорее всего, и то, и другое. Стефан улыбнулся и произнес излюбленную фразу Деймона:
— Я не кусаюсь.
Деймон проснулся от чувства холода в конечностях, хотя казалось, что под кожей, особенно в области лба и щек, по-прежнему все горит. Он никак не мог понять, что ему снится: картинка постоянно крутилась перед глазами по спирали, и он мог различить только отдельные моменты, которые являли ему лишь очертания чьих-то фигур и обозримый горизонт, окрашенный в огненно-оранжевый цвет, яркими вспышками пару мгновений мерцавшие в сознании. Он точно слышал знакомые голоса: Кэтрин, Стефан, Роуз, Грейсон, Елена… Все казалось настолько реалистичным, что приходило ощущение, будто бы они все действительно находились рядом с ним, и лишь отголоски отдельных слов, которые они произносили безо всякого контекста, давали понять, что все это ему лишь снится. Деймон несколько раз пытался открыть глаза, был близок к возвращению в реальность, но сил сделать это в последний момент все равно не хватало. Но все-таки это случилось — тогда, когда, судя по серой полоске неба, которая стала видна из окна спальни, уже наступил день.
Дышать было по-прежнему тяжело. На лоб спадали непослушные пряди влажных волос, и свободная по размерам футболка, тонкой материей облепившая тело, от которой хотелось поскорее освободиться, судя по всему, тоже промокла. Глаза болели, но теперь намного меньше.
«Жить можно», — мысленно заключил Деймон.
Он огляделся вокруг. В спальне никого не было, и в доме было удивительно тихо: лишь дождь барабанил крупными каплями по стеклу в окнах. Погода не изменилась.
Сальваторе осторожно поднялся на локтях, а затем сел на кровати, помня, какую острую боль могут принести резкие движения. В этот момент он услышал шаги на лестнице, и, судя по тому, с каким интервалом они звучали, человек очень боялся шуметь.
— Ты уже проснулся, — Деймон так до конца и не понял, был ли это вопрос или утверждение, — доброе… Добрый день, — неловко улыбнувшись и поджав губы, произнесла Елена, когда увидела его сидящим на постели.
— День? — Деймон изогнул бровь. — Сколько я?..
Он взял на прикроватной тумбочке свои наручные часы и, взглянув на циферблат, увидел, что их стрелка приближалась к отметке 1. Для Деймона это было немыслимым: за последние лет пять самое позднее время, в которое он просыпался, было десять часов утра. Он не был жаворонком, но необходимость постоянного присутствия в офисе с самого утра и частые встречи с деловыми партнерами, которые также нередко назначались на первую половину дня, заставили его со временем привыкнуть к такому образу жизни. При этом Деймон редко ложился спать раньше двух часов ночи.
— Проспал до часу дня… Ну и отстой, — шумно выдохнул он, запрокинув голову чуть назад, посмотрев в потолок и проведя рукой по волосам, убрав их со лба.
— Ничего страшного, тебе можно, — постаралась успокоить его Елена. — Ты уснул только в половине шестого утра.
Деймон повернул голову в ее сторону и внимательно посмотрел на девушку.
— Ты… Не спала все это время?
В его голосе звучало искреннее изумление, потому что осознать, что она, до ужаса боявшаяся его и до этого момента часто смотревшая на него с презрением во взгляде, всю ночь не отходила от его постели, было сложно.
— Деймон, у тебя была температура 102.2*, — ответила девушка. — Я перепробовала практически все жаропонижающие, которые были в домашней аптечке, но сбить ее так и не получилось. Только компрессы помогли на какое-то время, но тебя сильно трясло. Оставить человека в таком состоянии одного — просто безумие.
Деймон отвернулся и посмотрел куда-то вдаль, пытаясь вспомнить то, что происходило с ним накануне, но воспоминания приходили лишь какими-то отрывками: настойчивый голос Елены, просивший приподняться и проглотить очередную таблетку, который он слышал сквозь сон, кислый привкус лимона на губах, какие-то вопросы врачей бригады «Скорой помощи», а затем — наконец наступившее облегчение, которое все-таки не сменилось новой волной жара после того, как они уехали.
— Ты ничего не помнишь? — с беспокойством спросила Елена, и Сальваторе вновь перевел взгляд на нее.
— Ну почему…помню, — пробормотал он. — Помню, как у меня задница от укола болела…
Елена не смогла сдержаться от усмешки. Деймон, определенно, не был бы Деймоном, если бы не пустил фразу наподобие этой.
— Как ты сейчас себя чувствуешь?
— Терпимо.
— Деймон, там, на кухне… Я сварила овсянку. Ты же ее любишь, — неуверенно сказала Елена. — Иди поешь.
Деймон всегда с удовольствием ел то, что готовила Елена, потому что в этом деле ей, пожалуй, действительно равных не было, подавала ли она на стол обычную кашу по утрам или же готовила намного более сложные блюда наподобие утки по-пекински, которую так любил Стефан. Но сейчас о еде не хотелось даже говорить: к горлу подкатывала тошнота.
— О, нет, — Деймон поднял согнутые в локтях руки и, поджав губы, опустил голову. — Я пас.
— Я понимаю, что сейчас еда — это последнее, о чем тебе хочется думать, — осторожно проговорила Елена, и в ее голосе звучало искреннее сочувствие, — но тебе, правда, нужно поесть. Организм и так ослаблен, а список препаратов, которые тебе нужно будет принимать еще минимум несколько дней, внушительный.
Деймон взглянул на нее исподлобья. От этого показалось, что он вот-вот обиженно захнычет, и в этот момент он напомнил Елене милого маленького ребенка, которого держали дома из-за гриппа уже, по меньшей мере, несколько недель и который ждал лишь одного: чтобы его наконец отпустили на улицу. Прежде Елена не думала, что он сможет напомнить ей о чем-то трогательном… Но сейчас Деймон казался чуть ближе. Он тоже болеет. Терпеть не может уколы. Становится немного капризным во время простуды. В этот момент его образ стал чуть более…понятным. И Елена изо всех сил старалась держаться за него.
