Чего Стефан хотел в эту минуту? Попросить Кэролайн лишь об одном: не оставлять его. Как он попросил тогда, в парке, когда они были только друзьями и когда он рассказал ей о Елене в первый раз. Как умолял в больнице, придя в сознание и ранним утром увидев ее, сонную и уставшую, рядом. Вот только имел ли он право просить ее об этом теперь? Она была искренна с ним до последней секунды, а он обманывал ее столько дней подряд, не задумываясь о том, что правда, которую она может узнать, просто ее сломает. Стефан не знал, что ждет его впереди: Маркос говорил о том, что ему грозит до восемнадцати лет заключения, но срок каким-то образом можно существенно сократить, но сейчас слова адвоката казались пустым звуком. Какая теперь разница, удастся добиться освобождения или нет… Даже если он вернется домой, будет ли Кэролайн ждать там его? Сможет ли вновь довериться ему? Хватит ли ей сил простить его слабость? Эти вопросы разрывали его сердце на куски. А вслед за ними приходил еще один, и он оказался гораздо более важным и трудным.
А может ли он допустить это? Заслужила ли Кэролайн пройти вместе с ним этот проклятый путь в поисках малейшего кусочка света, теперь, казалось, навсегда для него потерянного? Наверное, Кэролайн — и есть этот самый свет. И сейчас к Стефану приходило понимание: он не имеет права забрать ее в ту тьму, которая поглотила с головой его самого.
— Стефан… — позвала Кэролайн, и Стефану показалось, что по его телу пустили электрический ток, когда он услышал ее тихий голос. — Почему ты так долго скрывал от меня это?..
Голос Кэролайн был еле слышен, но в нем звучали такая боль и отчаяние, что глаза начинало щипать от слез, несмотря на все попытки Стефана сдержаться.
— Кэролайн, я…
К горлу подкатил предательский ком, и все вокруг практически в один момент стало размытым. Горло жгло так, будто бы в него залили кипящее олово.
«Давай же, слабак… Ты должен сделать это. Ради нее. Она заслуживает счастья, как никто другой на этой чертовой земле».
— Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить, — произнес Стефан, сквозь подступившие слезы глядя в ее глаза.
— Стеф…
Даже сейчас она по-прежнему называла его так по-доброму и просто — «Стеф». И это короткое слово было для него подобно самому острому ножу, который будто бы пронзал сердце насквозь.
— Я люблю тебя, — сжав трубку так сильно, как он только мог, мысленно прошептал Стефан, но произнести эти слова вслух так и не смог.
Секунда текла за секундой в этом проклятом месте, объятом адским пламенем лишь для них двоих, но у Стефана не хватало сил отложить трубку. Лишь открыв глаза и снова встретившись с Кэролайн взглядами, а затем увидев, что она о чем-то хочет ему сказать, он, словно обжегшись, отдернул дрожащую руку и, стиснув зубы, положил трубку на место, в это же мгновение оказавшись окончательно отделенным от внешнего мира. В этот момент он прочитал в глазах Кэролайн испуг, но отвернулся, чтобы больше не видеть ее глаз.
Он действительно ее любил. И поэтому он ее отпустил.
— Стефан! — словно в забытьи, крикнула Кэролайн, но он ее уже не слышал.
— Э-э-э?.. — сонно протянул смотритель, увидев, что Стефан встал со своего места.
— Уведи меня в камеру, — сквозь зубы процедил Сальваторе.
— У вас есть еще почти час для свидания.
— Я сказал, уведи меня в камеру! — раздраженно крикнул Стефан, чувствуя, как у него начинают дрожать руки.
Повторять трижды не пришлось: такая дерзость, кажется, в одно мгновение отрезвила охранника.
— Закрой рот, — выплюнул полицейский.
Он схватил Стефана за руки и с такой силой заведя их за спину, что тот вскрикнул от боли. Но сейчас Стефан ей не противился: быть может, физическая боль поможет хотя бы ненадолго отвлечься от того, что происходило сейчас у него в душе.
Увидев, как смотритель скрутил Стефана, Кэролайн почувствовала, как из легких у нее будто бы выбили остатки воздуха.
— Стеф! — снова позвала она. — Господи, Стефан, пожалуйста!
Но уже через пару секунд охранник увел парня из помещения.
— Боже… Нет…
Кэролафн ощутила на своих плечах несмелое прикосновение.
— Мисс, Вам нужно идти, — негромко произнес молодой паренек, второй смотритель, который находился в помещении рядом с посетителями.
— Он… Господи… — выдохнула Кэролайн, схватившись ледяными руками за голову, не в силах сказать что-то еще. — Нет…
— Такое бывает, — будто бы желая утешить ее, так же тихо сказал полицейский. — Поймите его.
Она не помнила, как смотритель, аккуратно придерживая ее за плечи, вел ее через полутемные коридоры, как ее снова обыскивали и проверяли ее документы. Вновь оказавшись в отделении, она даже не сразу заметила Грейсона, который о чем-то разговаривал на повышенных тонах с дежурным. Сквозь пелену слез, от которых болели глаза, она увидела лишь Клауса и Маркоса, которые были еще здесь. Неужели прошло так немного времени?..
— Кэр, — проговорил Клаус, подойдя к ней и увидев, в каком она состоянии.
— Он… Он не стал разговаривать со мной, — едва слышно произнесла Кэролайн, глотая соленые слезы и глядя куда-то в пустоту. — Он ушел.
Несколько секунд в помещении стояла звенящая тишина, но Кэролайн почувствовала: в ней что-то сломалось. Слезы вновь потоком хлынули из глаз, а из груди вырвался глухой стон. Маркос, все поняв, метнулся к кулеру, чтобы набрать стакан воды, а Клаус, словно под воздействием какой-то неведомой силы, сделал шаг к ней и прижал к себе так крепко, как только мог, словно стараясь забрать хотя бы часть боли. Кэролайн не сопротивлялась: сил уже не было. А может быть, хотелось почувствовать рядом опору и чье-то тепло, просто чтобы знать: она не одна.
— Он нужен мне, понимаешь? Я не смогу без него…
— Яблоки для шарлотки прибыли, — хохотнула Роуз, показав Елене внушительных размеров пакет, в котором, судя по всему, эти самые яблоки и находились, когда пришла к ней ранним утром в субботу.
— Роуз, что бы я без тебя делала? — улыбнулась Елена, поблагодарив подругу.
Елена протянула руку, чтобы забрать пакет, но, по всей видимости, не рассчитала свои силы и, охнув от тяжести, чуть не выронила его.
— Только… Мне кажется… Яблок в шарлотке будет очень много, — усмехнулась она.
— Думаешь, я переборщила? — с беспокойством спросила Роуз, взглянув на пакет.
Елена открыла его и, увидев их количество, поджала губы, пожав плечами.
— Ладно, даже если они еще останутся, можно будет сделать их в карамели… Ну, или сделать с ними панкейки. В общем, придумаем что-нибудь. Яблоки точно не пропадут, — заверила Роуз.
— Если сегодня будут и шарлотка, и панкейки, Деймон, думаю, проведет ближайшие несколько часов на кухне, — Елена рассмеялась.
— А если все это полить бурбоном, вообще завизжит от восторга, — хохотнув, кивнула Роуз. — Ну что, идем реализовывать яблочную продукцию?
Елена, улыбнувшись, с энтузиазмом кивнула, и девушки отправились колдовать на кухню. Елена уже давно взяла у Роуз рецепт ее фирменной шарлотки, которую так любил Деймон, но каждый раз, когда она бралась ее готовить, результат оставлял желать лучшего. Елена уже отчаялась справиться с шарлоткой самостоятельно и поэтому попросила Роуз на выходных как-нибудь помочь ей с воплощением в жизнь этого рецепта, который оказался не таким уж простым. Через пару часов должен был приехать Деймон, так что это утро субботы казалось идеальным временем для кулинарных испытаний.
Елена и Роуз очень быстро увлеклись готовкой, не замечая течения времени, пролетавшего под разговоры обо всем на свете. В этот день Елена, наверное, впервые не думала о полиции, Стефане и предстоящем суде: все мысли занимали другие, совершенно бытовые, но теперь казавшиеся очень важными вещи. Она внимательно слушала Роуз, когда та рассказывала ей маленькие секреты приготовления шарлотки, вместе с ней придумывала, где еще можно использовать оставшиеся яблоки, а живот слегка, но приятно скручивало, когда она думала о том, что совсем скоро вернется Деймон. На душе было вновь легко и спокойно.
