Двадцать семь человек. Они не погибли. Нет. В это нельзя верить.
Аэропорт Джона Кеннеди работал в штатном режиме. Махина, один из самых больших аэропортов в мире. Огромное белоснежное здание причудливыми формами напоминает какой-то фантастический космический корабль и чем-то схоже с Сиднейским оперным театром. Сотни рейсов. Тысячи пассажиров. Мощные боинги за окном, которые за несколько часов могут воплотить в жизнь самую заветную мечту и вновь соединить самых родных людей, которые так долго были лишены возможности просто друг друга обнять. Стены этого здания видели самые искренние улыбки и самые трогательные расставания.
С виду он ничем не отличался от сотен других аэропортов по всему миру. Все те же суетливые пассажиры, в спешке проверяющие документы. Те же негромкие разговоры о предстоящем отпуске. Те же залитые солнцем огромные залы ожидания, к окнам которых, чтобы полюбоваться железными птицами, так любят подбегать дети.
Но в душе поселяется холодный, колючий страх, когда у стоек информации видишь абсолютно растерянных переговаривающихся о чем-то друг с другом людей совершенно разных возрастов и национальностей. На лицах мужчин не дрогает ни один мускул. Они плотно сжимают губы, глядя в одну точку, почти не моргая и тяжело дыша… А из их глаз текут слезы. И только тогда приходит понимание: сегодня этот город настигла трагедия.
В аэропорт продолжали приезжать родственники и друзья пассажиров, летевших из Неаполя, чтобы узнать хоть какую-то информацию кроме той скудной, которую давали операторы авиакомпании. На автобусах эти группы людей отвозили в отель неподалеку от здания аэропорта, где работали спасатели и психологи.
— Ты не знаешь, родители Деймона… В курсе? — дрожащим голосом несмело спросила Роуз.
Елена, поджав губы, отрицательно мотнула головой.
— Он сильно поссорился с отцом незадолго до… — Елена глубоко вдохнула, чтобы побороть предательский комок в горле. — Они не общались больше.
Елена, пошатываясь, уже плохо чувствуя под собой опору, прошла к ближайшему диванчику и села на самый его край, сложив ладони будто в молитве и приложив их к губам. Сейчас очень быстро перед глазами пронеслись месяцы, которые они провели вместе. Он был героем ее кошмарных снов, а потом случилось так, что страх отступал только тогда, когда он был рядом. Тогда, теперь кажущиеся такими далекими семь месяцев назад, она была уверена, что попала в самый страшный плен, не осмеливаясь даже думать о дне, когда Деймон ее отпустит. А на самом деле… Она никогда не чувствовала себя свободнее, чем рядом с этим мужчиной. Она чувствовала его силу, но теперь понимала: он никогда не пытался прогнуть ее под себя — он лишь хотел, чтобы она стала настоящей. Он подарил ей жизнь, о которой ее заставил забыть Стефан, — ту, где она вновь начала мечтать. И сейчас, когда она впервые ощутила эту невероятную, волшебную легкость, когда на мгновения казалось, что за спиной выросли крылья, когда какая-то фантастическая сила словно бы оживила ее душу, когда она не боялась смеяться, а ее глаза лучились, — за это все ей теперь оставалось благодарить его одного. Деймона.
Она боялась его до ребяческой дрожи в коленках, до исступленных слез.
Она ненавидела его так сильно, как только было способно ненавидеть все ее естество, каждая частичка души, каждая клеточка тела.
Она мечтала, что однажды она больше не вспомнит о том, что когда-то этот человек был в ее жизни.
Сейчас она за него молилась.
Когда-то Елена пообещала Деймону, что она больше не позволит себе заплакать. Она не смогла сдержать это обещание. Сейчас было слишком больно.
— Он же обещал, что будет рядом, — едва слышно, задыхаясь, глотая соленые слезы, шептала она, положив голову на плечо Роуз. Та погладила ее по плечу и прижала к себе. — Роуз, они ведь вернутся? — подняв красные опухшие от слез глаза, совсем по-детски, с невероятной надеждой спросила Елена. — Живыми и невредимыми… Они же ни в чем не виноваты… Так не должно быть. Не должно!
Роуз смотрела на Елену сквозь пелену слез и не могла произнести ни слова. Как же ей хотелось прижать ее к себе крепко и пообещать, что совсем скоро Деймон и Энзо будут дома, что их боль пройдет… И от того, что она не могла этого сделать, хотелось кричать.
Так не должно быть. Они ни в чем не виноваты. Эти слова казались Роуз сейчас единственными, которые заключали в себе всю истину в самом чистом ее виде. Двести два человека. У них есть семьи и друзья, которым они звонили перед посадкой на борт. У них были мечты и планы. У них была целая жизнь… Которую оказалось так легко перечеркнуть. Лишь когда сердце начинает стучать чуть медленнее, а железный обруч, стягивавший голову, ненадолго отпускает, и в полной мере приходит осознание произошедшего, начинаешь понимать: справедливости в этом чертовом мире точно нет.
— Джексон, тело Кейт нашли, — одними губами прошептал паренек, которому на вид было не больше лет двадцати пяти.
Роуз подняла голову. Он приехал в аэропорт практически одновременно с ними с огромным букетом тюльпанов: он рассказал спасателям, что встречал свою невесту — в этот раз из-за его плотного рабочего графика они не смогли провести отпуск вместе, и Кейт улетела в Неаполь одна. Все это время он не выпускал цветы из рук, будто бы то, что сейчас происходило вокруг, случилось вовсе не с ним. Что пройдет час, полтора, два — и он встретится с ней. А она, увидев свои любимые цветы, улыбнется. Как обычно.
В какой-то момент паренек, словно в полузабытьи, покачал головой, затем нажал на экране телефона кнопку «отбой» и закрыл глаза. Он медленно спустился по стенке, положил букет на пол. Из груди вырвался глухой рык. Он плакал, как маленький ребенок, обняв колени и закрыв лицо, уже не имея никаких сил бороться с этим потоком слез. А на пересохших губах было лишь имя той, которую он так ждал.
Счет времени потерялся в этом месте, страшнее которого сложно было представить в этот момент на земле. Службы нью-йоркского аэропорта каждые тридцать минут связывались с неаполитанским и испанскими службами спасения. В какой-то момент в Елене и Роуз зажглась надежда — когда молоденькая девушка, кажется, одна из представителей авиакомпании, рассказала о каком-то техническом сбое в компьютерной системе аэропорта Каппадочино, в результате которого в авиакомпанию поступила информация о том, что все зарегистрированные на рейс пассажиры действительно летели этим самолетом. На самом же деле, по информации итальянцев, на рейсе было пятеро опоздавших. Службы безопасности сразу же сделали запрос в неаполитанский аэропорт с просьбой проверить рейсы ближайших шести часов: была вероятность, что кто-то из опоздавших мог так и не подняться на борт лайнера и купить билеты на другой рейс. Однако так же быстро, как загорелась, надежда на это погасла почти в одно мгновение: имен пассажиров потерпевшего крушения рейса в других списках не значилось.
Но тела Деймона и Энзо не были найдены. Прежде Елена не могла подумать, что такая фраза когда-нибудь будет держать ее на плаву, но сейчас именно она заставляла верить. Верить в жизнь.
Днем ранее
— Деймон?
Энзо, помня о том, что на следующий день утром им с Деймоном предстоит ранний рейс, только закончил собирать вещи и, заведя будильник на половину шестого утра, зная о том, каким наказанием порой могут казаться утренние, тем более продолжительные рейсы, если не выспаться накануне, уже хотел было отправиться спать, когда на пороге своего дома он увидел старого знакомого.
— Buona sera* неаполитанским мафиози, — с фирменной кривоватой усмешкой, помахав рукой, поздоровался Деймон. — Не разбудил?
— Нет, но имел все шансы, — рассмеялся Энзо, впустив его в дом.
— Подготовка к поездке идет полным ходом? — Деймон кивнул на стоявшую на полу небольшую спортивную сумку, чем-то похожую на ту, с которой прилетел он сам.
— Практически окончена, как видишь, — выдохнув и разведя руками, ответил итальянец. — Деймон, что-то случилось?
