Елена удивилась тому, как поменялся Деймон: выйдя из спортивного центра, он будто бы вновь стал тем, к кому она привыкла.

— Даже когда мы приехали сюда, первым твоим вопросом было не «для чего ты сюда меня привез?» или «чем мы здесь будем заниматься?», а «ты ведь не ударишь меня?». Хотя, знаешь, думать, что я специально привез бы тебя в спортивный центр, чтобы избить при таком количестве свидетелей, достаточно странно. Но ты до сих пор ждешь от меня этого, хотя я много раз говорил тебе, что не причиню тебе вреда. Я помню, что обещал не сталкивать тебя лицом к лицу с тем, чего ты боишься, но в твоей ситуации это — единственный шанс вернуться к нормальной жизни. Даже когда все закончится, ты не сможешь забыть то, что тебе пришлось пережить, если не справишься со своим страхом. Ты не сможешь поднять глаза на прохожего, когда будешь идти по улице, потому что будешь просто бояться однажды узнать в нем Стефана. У тебя не получится построить нормальные отношения с мужчиной, Елена. Потому, что от каждого ты будешь ждать того, что с тобой сделал Стефан. Ты погубишь свою жизнь. Ты должна понять это.

— Для этого мне обязательно учиться кого-то бить? — с усмешкой сквозь слезы спросила Гилберт.

— Спорт вырабатывает силу духа, тебе ли об этом не знать. И особенно это касается боевых искусств. На ринге тебя могут ударить, и ты боишься этого очень сильно. Поэтому ты должна как можно чаще попадать в такую ситуацию, чтобы в конце концов понять, что это не конец света. Что ты можешь дать сдачи. Клин вышибают клином.

— Деймон, скажи, почему ты постоянно пытаешься менять мир вокруг себя? — произнесла Елена, посмотрев ему в глаза. — Для тебя это какая-то игра? Захотел жить со мной — увез к себе, вздумалось, что мне было бы неплохо заняться кикбоксингом — притащил меня на ринг… Что придумаешь дальше?

— Я не пытаюсь изменить мир вокруг себя, мне живется неплохо в таком, какой он есть сейчас. Я хочу, чтобы изменилась ты. Потому, что за это время ты стала мне достаточно близка для того, чтобы мне было не наплевать на то, как ты будешь жить дальше, когда мы расстанемся. Ты можешь обижаться, ненавидеть меня, сопротивляться, плакать, кричать. Но я доведу до конца то, что считаю нужным.

Елена отвернулась и, подперев голову рукой, посмотрела вперед.

— Все, успокоилась? — спросил Деймон.

Щеки Елены все еще были мокрыми от слез, но плакать она, кажется, перестала. На вопрос Деймона она не ответила.

— Тогда поехали домой.

====== Глава 38 ======

Тусклый свет и давящая, гнетущая тишина. Невыносимо холодно, но понять, где этот холод, — внутри или снаружи — невозможно. Елена пытается понять, где она может находиться, но нет ни одной детали, которая позволила бы узнать это место. Появляется ощущение, что сейчас она вне времени и пространства. Но страшно не это.

Елена пытается пошевелиться, но ее кто-то крепко держит сзади предплечьем. На руке — множество татуировок — замысловатые узоры, драконы, фразы на не знакомом ей языке. Тайлер. В какой-то момент, словно вспышку света, она видит до боли знакомые, горящие каким-то необъяснимым зловещим огоньком зеленые глаза.

— Отпусти меня!

Елена изо всех сил старается освободиться из цепких объятий, брыкается, царапает руки Тайлера, пытается его оттолкнуть. Силы быстро покидают ее, в легких начинает не хватать воздуха, а он даже двигается с места, и Елене начинает казаться, что она в объятьях какого-то каменного истукана. Стефан, видя ее бесплодные попытки ослабить хватку Тайлера, усмехается.

— Тайлер, зачем же ты ее держишь? Отпусти девочку. Посмотри, как она хочет свободы.

Тайлер тотчас же выполняет приказ, и Елена, не скоординировавшись, падает на колени на пыльный пол. На мгновение она поднимает взгляд исподлобья на Стефана. Он остается на своем месте и пристально наблюдает за ней, не переставая улыбаться. Тяжело дыша и пытаясь побороть дрожь во всем теле, Елена поднимается и пытается убежать. Она не знает, куда ей бежать, она толком не видит, где выход, но сейчас думать об этом нет сил: ее с головой накрывает чувство тревоги и страха и сейчас главное одно — оказаться подальше от этого проклятого места. Однако выбежать из помещения оказывается невозможным: едва Елена делает рывок вперед, ее отбрасывает на несколько метров будто бы мощнейшим зарядом тока. Это вызывает у Стефана хохот.

— Неужели ты и правда думаешь, что тебе удастся уйти отсюда? — спрашивает он, подходя к ней.

— Не приближайся ко мне! — не сводя с него взгляд, рычит Елена, пятясь назад.

— А то что? — слегка склонив голову набок, с наигранным испугом отвечает Стефан, явно дразня ее. — Что ты мне сделаешь, Елена?

Елена, не понимая, что происходит, отбегает в противоположную сторону, пытаясь найти выход там, но снова сталкивается с невидимой преградой. Сердце заходится в бешеном темпе, ноги становятся ватными, и приходит осознание: она в ловушке. Стефан намного сильнее, чем она думала. И помощи ждать неоткуда.

— Не надо, Елена, — Стефан едва заметно качает головой и касается ладонью ее щеки. У Гилберт от омерзения по коже начинают бежать мурашки, и она сильно трясет головой, чтобы он убрал руку. — Знаешь, а я ведь хотел тебе кое-что показать. Уверен, тебе понравится. Тайлер, — Сальваторе кивает охраннику, и тот куда-то уходит.

Стефан и Елена остаются одни, и сердце, которое еще минуту назад, казалось, могло выпрыгнуть из груди, сейчас словно бы замирает. Внутри все скручивает, и Елене становится страшно даже дышать. Она не сводит взгляд со Стефана, но тот не двигается. Через минуту Тайлер возвращается, впереди себя с заведенными за спину руками он ведет еле живого, с кровоподтеками на шее и размазанной по лицу кровью, Джона. Увидев отца, Елена вскрикивает и, забывая обо всем, устремляется к нему, однако невидимый купол снова не дает ей приблизиться к нему.

— Папа!

Елена делает еще несколько попыток преодолеть это непонятное препятствие, но все они лишь отнимают силы. Жадно хватая ртом воздух, она переводит взгляд на Стефана, одними глазами умоляя его дать хотя бы подойти к нему, однако это только сильнее забавляет его.

— Елена… — хрипит Джон, поднимая голову, и Елена чувствует, как по щекам начинают течь слезы. Она закрывает рот ладонями, и из ее груди вырывается глухой рваный стон.

— Какая трогательная встреча, — елейно воркует Стефан.

Он оставляет Елену и подходит к Тайлеру и Джону.

— Отпусти ее, — стиснув от боли зубы, просит Джон. — Делай со мной, что хочешь, только отпусти ее.

— О, с тобой я и так сделаю все, что захочу, поверь, — усмехается Стефан. — И первое, чего я хочу, — чтобы вы увидели друг друга. Елена, взгляни на своего отца. В детстве он был примером для тебя во всем, ведь правда? Сильный, смелый… Самый лучший. Посмотри, каков же он на самом деле.

Стефан с силой хватает его за короткие волосы и приподнимает его голову.

— Мерзкий, жалкий трус. Совершенно беспомощный, неспособный даже защитить свою семью. Таков твой отец, Елена.

Стефан с отвращением оттолкнул его.

— И эта тварь почему-то решила, — голос Стефана начинает дрожать, и он с ненавистью отталкивает Джона, — что вправе распоряжаться чужими жизнями. Что ж, — он с шумом выдыхает, — если он подумал, что действительно может это делать, то почему его жизнью не могу поиграть я? Джон, посмотри на свою дочь. Запомни эти карие глаза. Потому, что, вероятно, это в последний раз.

— Нет!!! Пожалуйста, нет!!!

Елена кричит на пределе голоса, понимая, что сейчас может произойти, но этот крик только раззадоривает Стефана.

— Елена, не надо… Иначе он сделает тебе хуже… — из последних сил шепчет Джон.

Он даже не пытается вырваться, в его взгляде и голосе — такая обреченность, будто бы он знает, что произойдет дальше, с точностью до секунды, и Елену это удивляет и пугает одновременно.

И пусть умом она понимает, что ей не удастся даже подойти к отцу, она все равно раз за разом пытается пробить этот невидимый купол, разделяющий их, чтобы защитить отца. Внутри зарождается чувство вины, которое с каждой секундой, когда она смотрит на страдания Джона и понимает, что не может ему помочь, становится сильнее и, словно хищный зверь, вгрызается в нее.