«Думаю, Друсус расскажет о его окружении и жизни в колледже. Он уже второкурсник, а не какой-нибудь новичок, с которым мой Кэзо вряд ли стал бы общаться. Знаете, Друсус всегда прислушивался к его мнению.

Помимо Друсуса, я слышал, как он упоминал Гнея Порция и Гая Лутация. Однажды я их видел мельком на форуме, но не могу особо ничего рассказать ни о них самих, ни об их семьях. Они пользуются уважением, но не входят в наш круг. Тем не менее я уверен, что они приходили к Кэзо в этот дом. Как вы понимаете, в силу моей деятельности – как рон рыбного хозяйства – я часто выхожу в плавание. Кэзо был хорошим юношей, все еще очень зеленым. Всего лишь в позапрошлом году я разрешил ему, как мужчине, надеть тогу. Я пытался оттянуть этот момент, позволить ему оставаться мальчишкой как можно дольше… И он был им, угощая своих друзей моим лучшим вином в мое отсутствие. Мой приказчик и, возможно, Тифей смогут рассказать вам больше.

Вероятно, у него были другие… знакомства… среди столь обожаемых им мимов и актеров, но я, конечно же, не знаком ни с кем из них. Кэзо был достаточно умным, чтобы не запятнать старинный род Квинкти Корпиони, вынося напоказ свои отношения с такими людьми. Юноша нашего сословия может развлекаться и блудить с уличными бродягами столько, сколько ему вздумается, но он никогда не должен относиться к ним как к равным».

Его голос стал жестким, в глазах промелькнула гордыня. Даже будучи вне себя от горя после смерти сына, он не мог скрыть своей принадлежности к старинному роду сенаторов. К тому же он гордился своим повышением и званием рона.

Полагая, что состояние Корпио в достаточной степени улучшилось, я начал приближаться к менее приятным темам, касающимся смерти его сына.

«Что вам известно о последних днях Кэзо? Я спрашиваю об этом, поскольку, несмотря на то что довольно мало известно о внутреннем механизме некромантии, на протяжении веков скопилось достаточно информации. Легенду о Сервилии Ахале, возникшую еще до основания Эгретии, до сих пор рассказывают нашим амбициозным инкантаторам в качестве предостережения. Некромантия была, в нашем понимании, темным ответвлением магии вита. Во всех случаях, когда мы сталкивались с ее проявлениями, это был тщательно продуманный процесс с долгими ритуалами, множеством участников и мудреными условиями. Это не то, чем можно заниматься любительски, и наши юные инкантаторы учат все признаки некромантии, чтобы в случае выявления очередного некроманта все государство могло объединиться против него».

Я посмотрел Корпио в глаза. «Поэтому заранее прошу у вас прощения, но мне действительно нужно знать обо всех странностях, которые происходили с вашим сыном: с кем он виделся, где бывал в свои последние дни».

«Я был здесь, решал вопросы по Контио Ронов. Зима уже закончилась и навигация возобновилась. Поскольку я уже долгое время не уходил в плавание, мне действительно нужно было многое наверстать как в моем частном бизнесе, так и на занимаемой должности. Тем не менее, когда я приходил домой, Кэзо всегда был один. Он игнорировал учебу и выглядел, как я уже говорил, больным. В конце концов я перестал обращаться к докторам. Не потому что не доверяю им, а потому что они только нервировали его, и он отказывался выходить к ним из своей комнаты. Я распоряжусь, чтобы Тифей и мой приказчик ответили на все ваши вопросы. Вы также можете осмотреть дом, но не забывайте при этом оставаться в тени».

Я слегка приподнялся в кресле, подбирая подол тоги. «И последний вопрос, господин рои, если позволите. Почему я? Вы, безусловно, имели предположения о характере его смерти. Почему вы не обратились к ронам Коллегии Инкантаторум?»

«Я думал, это вполне очевидно. В конце этого года мне придется оставить пост рона, но на этом моя карьера в государственном аппарате не заканчивается. Мое положение позволяет мне получить концессии на открытие морских путей вокруг Мыса Массо. Уверен, вы знаете об этом по слухам в форуме. А такой скандал, как этот, положит конец моей политической карьере и полностью разрушит мой бизнес. Все дело моей семьи и дело моего брата попросту рухнет, поскольку никто не сможет доверять нам. Это навсегда ляжет черным пятном на имя Квинкти Корпиони, и вся проделанная мною работа от Массо до Урики окажется напрасной.

Я не могу рисковать этим! Я не позволю какому-то ментуле из Коллегии Инкантаторум шантажировать меня этим или просто на пьяную голову обсуждать это со своей любовницей и не позволю омрачать репутацию Эгретии среди всех народов Марэ Сэпие!»

Ему явно потребовалось усилие, чтобы успокоиться. Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на коленях, и сделал глубокий вдох. «Ваша репутация опережает вас, Феликс Фокс. Мне известна ваша некрасивая история, и мне известно, что вам удалось начать все заново благодаря вашей честности и умению хранить тайны. И требую абсолютной конфиденциальности. Хочу знать, при каких обстоятельствах умер мой сын, но не желаю видеть, как мой мир рушится. Кэзо был молод и, очевидно, довольно глуп. Но я не верю, что у него было плохое сердце. Узнайте, кто сделал с ним это, найдите виновного и разберитесь с ним, но не вмешивайте сюда мое имя, и я награжу вас, как следует».

Доев кальмаров, я уже было вытер руки о подол тоги. Даша пристыдила бы меня, увидев на ней пятна от рыбного соуса. После смерти моей матери она стала заботиться о моем внешнем виде, но ее вкусы и представления об эстетике были не менее консервативны. Прогуливаясь дальше по гавани, я остановился возле общественного фонтанчика, чтобы вымыть руки и попить воды.

Наконец, спустившись к берегу залива, я повернул налево, на восток, вместо того чтобы пойти к Форуму направо – туда, откуда мы пришли утром. Эта дорога приведет меня к устью залива и островку, на котором находится маяк Фарос. Великолепный вид и свежий воздух могут стать источником новых идей.

Я шел по набережной вдоль внутренней береговой линии Септентрионали. С этой стороны морское движение в основном обращается вокруг небольших частных причалов и пристаней. Большинство торговых причалов находится с южной стороны, на Кампус Цивикус, а также вдоль основания Меридионали, где расположены крупные рынки. Далее выстроились частные суда – от небольших быстроходных до гигантских прогулочных кораблей, приводимых в движение несколькими ярусами гребущих рабов.

Узенькие дорожки, идущие вверх по склону, скрылись за пустыми стенами богатых особняков. Лишь кое-где виднелись аллеи фиговых деревьев, открытая местность с дорогами, ведущими обратно к Викус Капрификус, очерчивающей край склона.

Беседа с Тифеем и приказчиком Корпио не дала мне новой информации. Они оба лишь подтвердили рассказ Корпио о том, что друзья Кэзо, Порций и Лутаций, были не так близки с ним, как Друсус, хотя недавно и гостили у него. Ни Тифей, ни приказчик не осведомлены о том, чем именно Кэзо занимался со своими друзьями. Казалось, он не очень доверял им, что вполне нормально, и особо не рассказывал никому в доме о своих делах. Хотя он был студентом Коллегии Меркаторум и еще юным парнем, рабы не сопровождали его в повседневной жизни.

После проведенных бесед я обыскал комнаты Кэзо. Перевернул его постель, обыскал весь сундук с одеждой, заглянул под кровать, простучал стены на наличие потайных отсеков, проверил письменный стол в его небольшом кабинете, прочел все бирки на свитках, хранящихся в гнездах библиотеки, и развернул некоторые из них наугад, чтобы проверить их соответствие, разорвал матрас, простучал его стол – опять же на наличие тайников.

Ничего.

Даже ни единого тайника с порнографической поэзией, что довольно странно для юноши его лет.

Я поинтересовался у приказчика, куда еще Кэзо мог спрятать свои ценности. По указаниям Корпио домочадцы содействовали мне всеми возможными способами. В сопровождении его верного помощника Тифея мы втроем обыскали все укромные уголки особняка, на которые хватило времени. Мы задавали вопросы о том, видел ли кто-нибудь Кэзо в этих местах, стараясь не вызывать подозрений. Обыскивая необычные, удаленные места, в которых Кэзо мог бы спрятать свои личные вещи, мы пытались выглядеть максимально непринужденно, хотя я уверен, что в тот вечер среди рабов ходили слухи о том, что какой-то незнакомец выискивал что-то с лампой в уборных.