— Я не боюсь тюбика. Я не хочу, чтобы это делал ты, — проговариваю я, насторожившись.

— Ляг, — указывает он на кровать, но я остаюсь неподвижна. Увы, это неисполнимо, и я не обязана подчиняться ему настолько, даже если он хочет помочь. Я вправе сделать это сама.

— Не могу, — отказываюсь я, а Нильс хмыкает.

— Можешь, — убеждает Нильс наглым тоном, толкнув меня совсем неожиданно. Я погружаюсь на кровать, подпрыгнув на мягком матрасе. — Не бойся, Роуз, ты же знаешь, что я нечего не сделаю, — разводит он руки в сторону, садясь на кровать рядом со мной.

Я топну в возмущении, пытаясь встать, но Веркоохен не дает мне это сделать, усевшись на мои ноги, намеренно прекращая мои сопротивления.

— Это по-детски, Веркоохен, встань с меня!

— Я тебе помогаю. Ты мне не доверяешь? — приподняв бровь, спрашивает блондин, а я, откидываясь на постель, рычу на него. Какой же он задира!

— Мне неприятно, как ты не можешь понять? — вскрикиваю я, почувствовав, как мой живот вновь оказывается обнаженным в плену его рук. Обида и поражение сразу же распространяются в моей голове, а ком в горле и томный, угнетающий узел неприязни рождается в каждой клеточке моего тела.

— А как ты не можешь понять, что тебе нечего боятся в моих прикосновениях? — он смотрит на меня из-под лба, так же насторожено выдавливая на пальцы мазь, скорее всего раздумывая, правильно ли он делает.

— Нильс! — выворачиваюсь я под ним, как только он начинает втирать мазь в кожу. В глазах начинается собираться влажность, а своими руками я пытаюсь убрать его тело от себя, но все тщетно, он сильнее меня.

— Тише, Рози, успокойся, — просит он меня, а я шмыгаю носом.

— Пожалуйста, перестань, — слезно прошу, просто сложив руки на его локти.

— Я почти закончил, — комментирует он, пытаясь не обращать на меня внимание. — Прекрати, Роуз, я же не делаю тебе больно, — произносит Нильс, нервно сглатывая. Я в свою очередь глубоко дышу, пытаясь овладеть собой и не пустить поток слез.

Молчу, потому что он прав. Мне не больно, но воспоминания ужасного вечера всплывают в голове, и мой мозг сам дает команды, чтобы я вырывалась.

— Спокойно, Роуз, смотри, никакого вреда, — опускает он майку, поднимая руки, показав, что он безвреден. Я стираю накопившуюся влагу, с глаз, которая практически собирается увлажнить щеки. – Хэй, разве все так плохо? — наклоняется надо мной Веркоохен, убрав мои руки, которыми я закрываюсь от его проницающего взгляда.

— Да, все так плохо, — хнычу я, посмотрев в его ярко-голубые глаза, которые с неким сожалением и интересом смотрели на меня. Нильс отпускает меня, наверное, осознав, что это было ударом для меня самой. Светловолосый ложится около меня, а я перевожу дыхание, как можно быстрее одолевая накалившийся страх внутри себя.

Тусклый свет освещает комнату, в которой царит мертвая тишина. Его дыхание выбивается спокойно, но протяжно, а мое прерывисто и шумно. Нильс не делал больно, я знаю, но это больно для меня внутри. Прошлое слишком тяжелое, чтобы его так просто забыть.

— Это случилось, когда мне было шестнадцать лет, — тихо-тихо проговариваю я, и чувствую, как Нильс повернул голову в мою сторону, исследуя меня. Губы легко дрожат, а руки сжимают под собой простынь, словно я кого-то опасаюсь. — Моя первая вечеринка, которую я посетила, была у известной кудрявой девчонки — Элизабет Мэлборн. Это был год, после смерти родителей, и моя бабушка обуздывала мой характер. Но я не собиралась ее слушать и ходить по стрункам, мне хотелось приключений, — карая себя за то, что была такой безрассудной, я решила оповестить парня в происшествии, что произошло со мной.

— Ты не обязана, Розали, ты ведь знаешь это, — прерывает меня рядом лежащий парень, а я мотаю головой, нервно улыбнувшись.

— Я хочу, чтобы ты знал, почему я опасаюсь какой-либо близости, — так же повернув голову, я вижу его напряженность и смирность, что он хранит в себе. — В то время, мне казалось, что я все еще могу быть кем-то выше, кем-то намного сильнее, чем остальные. Самолюбие и холодный тон был куда холоднее, особенно когда самые близкие мне люди покинули меня. Однако, на самом деле, я выглядела беспомощной девчонкой, у которой разрушена вся жизнь, — тихонько говорю я. Ощущаю на своем сжатом кулаке как всегда теплую и большую ладонь, что успокаивает меня.

Странно, что он чувствует это жалкое сострадание. Я портила его жизнь, а сейчас я жалуюсь на свои проблемы. Это достойно только позора.

— Тем вечером, я попыталась отвлечься от своих проблем. Получить расслабленное состояние. Мэлборн была моей подругой на то время, и я ей слишком быстро доверилась. В самый разгар вечеринки, она подошла ко мне с несколькими своими подругами, и сказала, что меня ждет сюрприз на втором этаже ее дома, — нервно сглатываю, ощутив слезы на висках. — Несомненно, я была наивной дурой, когда поверила и с радостью ступила наверх. Сюрприз — то и дело я твердила себе под нос. В голове проносилась какая-то коробка с классными шмотками или какой-то техникой. Элизабет жила в достатке, и я верила, что меня ждет что-то весьма приятное, — стираю слезы, отвернувшись совершенно в другую сторону, чтобы он не видел моего жалкого вида. — Я зашла в комнату, в которой была темнота гуще, чем в самую темную ночь. Дверь заперли на замок, и я это услышала, но было поздно. Прежде, чем я спохватилась, свет ударил по моим глазам, и в комнате оказалось трое подростков, — замолкаю, пытаясь унять то воспоминание и страх, когда я их увидела. Мое горло ужасно жжет, а я передернулась, когда Нильс привстал.

— Розали, хватит, тебе неприятно об этом говорить, — просит он, приподняв меня и усадив напротив него.

— Я знала их, Нильс. Это были мои друзья, понимаешь? Мы не один месяц проводили вместе в безделье, но в ту ночь я оказалась заперта с ними в одной комнате. Они были старше меня, значительно старше, и возможно понимали, что воспользоваться такой девчонкой легче простого, — мямлю я, переходя на шепот. Воспоминания возвращают меня на несколько лет назад, в запертую комнату с тройкой пьяных и безрассудных парней.

Мой ужас виднелся в глазах, а мурашки от страха распространились по всему телу. Был ли это страх, который считался для меня самым ужасным – да. Я не знала, что происходило, а с их лиц не сходила озабоченная и жуткая улыбка.

— Нил, открой дверь, — прошу я, указав пальцем на запертую дверь. — Выпусти меня отсюда, — грозно прошипела я, желая покинуть комнату.

— Наша маленькая мисс Прайс хочет уйти? Почему так быстро, разве ты не хочешь поиграть с нами? — поддельным голосом спрашивает привлекательный черноволосый парень с выделяющимися серыми глазами.

— Не смешно, Джим, — фыркнула я на парня, который язвительным голосом заговорил со мной.

— Он не шутит, Роуз. Ты заперта в комнате, с нами, почему бы не заняться действительно приятным делом? — спрашивает Нил, оскалившись.

— Это очень плохая шутка, Нил. Я начну кричать, — предупреждаю я, но в ответ лишь смех трех парней.

— Музыка слышна даже здесь, думаешь, тебя кто-то услышит? — хитро сверкнув глазами парень, который расселся в кресле, играя своим любимым складным ножом.

— Финн, — проскулила я, понимая, что они что-то задумали. — Финн, пожалуйста, прекрати это сумасшествие, — прошу я, впившись рукой в свою ладонь.

— Зачем? Я долго слушал твой болтливый язычок, пора тебе показать, что бывает, если много болтаешь, — прорычав, он резко поднялся с кресла, обрушив на меня весь гнев. Я тут же попятилась назад, к двери, прилегая к ней спиной.

— Я не понимаю, — потрясенная его реакцией, я неуверенно смотрю на парней.

— Что тут не понятного, Розали? Неужели ты думала, что будешь нашей подружкой? Ты в Манчестере, мы не любим новоприбывших, особенно таких вредных, как ты, — усмехнулся он, начиная движение в мою сторону.

Я срываюсь с места, начиная дергать ручку двери, и выбраться отсюда, но сильные руки Финна охватывают мое тело и откидывают в середину комнаты так, что я валюсь на пол. Испуганно выдыхаю, переворачиваясь на спину.