— Нильс, ты можешь поесть? У тебя со вчерашнего вечера ничего во рту не было, — подпираю голову рукой, устало откладывая книгу, которую читала пару часов, чтобы хоть как-то занять себя.

— Я же сказал, что не голоден, — качает он головой, прикрывая глаза и откидываясь на спинку. Его пальцы ложатся на переносицу, и это означает, что он изрядно истощен от работы.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я, складывая ноги под себя, слегка налегая на стол, наклонившись в сторону Веркоохена.

Нильс окидывает меня изучающим взглядом, а за тем вновь заглядывает в свою папку, что-то перечитав. Как только заинтересованные голубые глаза вонзаются в меня, я облизываю губы в интриге.

— Смотри, — блондин откладывает папку, пододвигая к себе две чашки: одна, с которой он пил, вторая, с которой пила я чай. Вскидываю брови от удивления. — Допустим, что чашка — это огромное имущество, — начинает он, обводя пальцем и показывая на чашки.

— Имущество? — переспросила я.

— Считай, как угодно. Главное — это ценность и очень важная, — заверяет он меня, а я нахожусь в замешательстве. — Вот тарелка — главный поставщик твоей прибыли, — подвигает он тарелку, в которой еда, ближе к чашкам. — А вот этот кувшин — помощник, — толкует он, расставляя все по столу и передвигая все к моей стороне.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я, не уверена, что смогу помочь в этом Нильсу. Это выглядит как игра, не больше.

— Чтобы ты сделала, Розали, если бы я забрал у тебя чашку-имущество, в которой у тебя что-то хранится, но все еще оставил поставщика и помощника? — спрашивает он, а я недоуменно хлопаю ресницами.

Его пальцы медленно подсовывают к себе чашку, оставив меня с кувшином воды и тарелкой. Я уставилась на него, как на спятившего парня. Смотрю на чашки, потом на «помощника и поставщика», шокирована его малым спектаклем. Зачем ему это?

— Ясно, Роуз, можешь идти, — говорит он, очевидно понимая, что я беспокоюсь о его состоянии. Его руки быстро двигаются по столу, возвращая все обратно, но я хватаю его за ладонь.

— Этот поставщик и помощник, могут совершать все, что я хочу? — спрашиваю я, уверяясь в том, что мои действия не приведут меня к чему-то плохому.

— Все, что захочешь, — прищурился Нильс, а я более внимательней рассматриваю чашки кувшин и тарелку.

— Будь, то мое имущество, я бы попыталась еще вернуть его путем договора, с помощью поставщика. Если поставщик — мой друг, то он перестанет поставлять, чтобы там ни было и тебе, верно? — замышляю я, пододвигая тарелку к себе. — А если ты окажешься стойким и откажешься, то мне придется попросить помощника о помощи, — пожимаю я плечами.

— И чем он тебе поможет? — заинтересованно спрашивает голубоглазый, выпрямляясь и подвигаясь ближе к столу.

Я испускаю со своих губ загадочную улыбку, беря кувшин в руки.

— Помощник иногда может наделать вред сопернику, — пожимаю я плечами, поднося кувшин с водой к чашке и наливая воды доверху так, пока с нее не выльется вода, что не вмещается в ней. Стол оказывается в воде, а Нильс хмурится. — А пока ты так внимательно смотришь на свою чашку, я бы забрала и свою, — он переводит на меня свой задумчивый и восторженный взгляд, понимая, что в моих руках моя чашка.

С минуту Нильс рассматривает произошедшее, и проходит пальцами по своим пшеничным волосам. Я все еще не знаю, радоваться мне, или огорчаться, ведь он не подает никакого признака, а просто сидит и молчит.

— Невероятно, — шепчет он, а я закусываю губу, точно покрываясь легким румянцем. — Это же гениально! — вскрикивает он и резко поднимается, а я позволяю широкой улыбке проползти на моем лице.

Веркоохен живо подходит ко мне, хватая за руку, а я распахиваю глаза, когда оказываюсь поднятой на его руках. Я хватаюсь за его плечи, боясь той высоты, которую он создал, но его яркая и обворожительная улыбка заставляет расслабиться, а хохот выбивавшийся из него, из-за радости и впечатления, сопровождается и моим, ведь я впервые вижу настолько радостного парня.

— Нильс! — пищу я, когда он ставит меня на пол, намеренно потроша мои волосы на голове. Я зажмуриваюсь, но тут же смотрю

на него, понимая, что он как маленький мальчик, у которого сейчас великолепное настроение.

— Мне нужно срочно идти, — говорит он, обходя меня. Я удивленно смотрю на него, ошарашенным взглядом, словив его за футболку.

— Что значит: нужно срочно идти? Ты видел время? Уже четверть двенадцатого! — недовольно говорю я. — Может, хватит работать? Тебе нужен отдых, — его взгляд медленно опускается на мою руку, которая все еще крепко держала его футболку. Облизнув губы, я понимаю, что нужно разжать ткань, что я и делаю, ступив на шаг назад.

— Ты права, Розали. Думаю, это может подождать до завтра, — соглашается он, поворачиваясь ко мне, сверкнув своими заинтересованными глазами.

Я застенчиво отвожу свой взгляд, понимая, что он послушал меня. Кажется, впервые.

— Это все, что только что было неспроста, верно? — задаю вопрос, обводя пальцем стол, на котором теперь бардак.

— Даниэль дал работу, весьма объемную, — говорит он, а я приоткрываю рот. Он не солгал, не накричал, не ушел, Веркоохен лишь рассказал правду. Что с ним?

— И что же значат эти чашки? — рискую я продолжить расспрос, взяв в руки свою чашку и покрутив на столе.

— Фирмы, у которых конфликт.

— Тебе это действительно интересно? То есть работа, она тебе нравится? — поправив волосы за ухо, я беру тряпку. Прислушиваюсь к его молчанию, что сопровождается томным выдохом. Кажется, он чем-то расстроен.

— Не нравится, совсем не нравится, — встряхивает он головой, подходя ко мне ближе. Мое тело практически касается его, но он все еще держится в футе от меня. Температура и волнение появляются в кухне совсем внезапно.

— Тогда зачем, Нильс? Ты тратишь время на то, что тебе неприятно? — полюбопытствовала я, и в те же секунды задохнулась. Его руки уложились на мою талию, совсем легко сжав их, но для меня это было больно, из-за чего я несдержанно прошипела.

— Мне же больно, Нильс! — развернулась я к парню, а тот, опешив, растерянно убрал руки с талии.

— Я же даже не прикоснулся, — нахмурился он, а я неудовлетворенно опустила глаза в пол. — Покажи, — просит он, хватаясь за мою майку. Я же с неудобством отрываю его цепкие пальцы от моей одежды, взволнованно смотря на парня.

— Я в порядке, — отрезаю я, но кудрявый блондин лишь настойчиво пронзает меня синими глазами.

— Я сказал: покажи, — почти рычит он, а я уже сдаюсь, позволяя ему без препятствий поднять ткань и оголить мой живот. Губы складываю в тоненькую полоску, скорее всего так сдерживая эмоции.

Нильс касается моих боков, а я вздрагиваю, опуская глаза на свою кожу, которая приобрела некий синеватый оттенок.

— Это я сделал? — неуверенно спрашивает блондин, повернув голову в сторону.

— Ты не контролировал себя. Ты был зол, — мямлю я, вспомнив, как днем он впивался своими руками мне в талию. — Пустяки, пройдет, — отмахиваюсь я, опуская майку и убирая его теплые ладони с живота, не выдерживая таких откровенных

прикосновений.

— Вот именно поэтому тебе лучше не злить меня, Роуз. Я не замечаю своей силы, и даже не применял ее, — отходит от меня Нильс, а я беспомощно смотрю на него. — Ты меня понимаешь?

— Я в порядке, Нильс, и чувствую себя отлично, — заглатываю воздух и убеждаю его в своей норме, хотя мне и не нравится то, что он не может контролировать свою злость, с чем нужно быть очень осторожно. Осторожно мне.

— У меня, кажется, была мазь, пойдем, — зовет он меня за собой, а я неуверенно бреду за ним. Нильс быстро заходит в комнату, чего не скажешь обо мне: настороженная, задумчивая, размышляющая и нерешительная. — Не стой, заходи, — зовет он меня, а я ступаю к нему в комнату, в которой как всегда темно и чисто.

— Это самые обычные синяки, в этом нет необходимости, — трясу я головой, пытаясь показать, что я взаправду в порядке.

— О нет, подойди ко мне, — тянет он мне свою ладонь, подзывая к себе. — Давай, же Роуз. Ты что, боишься обычного тюбика с мазью? — шутливо спрашивает Нильс, а я закатываю глаза. Иду к парню, который расплывается в улыбке.