— Хорошо, Нильс. Давай встретимся завтра? — киваю я, но он замирает, нахмурился. Глаза заражают меня своим бешенством.

— Ты оставляешь меня? — он… злился. Его перепады настроение вернули меня в первую неделю нашего знакомства, когда я не могла ступить и шагу, как он менял свои решения и был достаточно не устойчив эмоционально. Но сейчас он был недоволен, очень.

— Нет. Я даю тебе время, чтобы восстановиться после… всего, что было. И раз я смогла перебороть себя и оказаться тут, Нильс, то и ты перебори свои чувства. Давай попробуем закрыть тему о том, что произошло, ладно? Словно ничего не было.

— Словно ничего не было, — повторяет он за мной немного заторможено, и я прекрасно понимаю, что его состояние не предназначено для того, чтобы обсуждать эту важную черту нового листа, с которого я решила начать.

— Именно. Гарри ждет меня внизу, и я возьму номер на ночь. Утром можно было бы вместе позавтракать и поговорить на чистую голову.

— Ты будешь с Гарри, — он не спрашивает, констатирует факт. Я осторожно киваю, ведь мне нужна поддержка и совет его друга. Я никак не предполагала, что мне будет тяжелы его касания.

— Нильс, увидимся завтра. Я очень рада, что мы встретились, и буду ждать завтра с нетерпением, — отвожу я тему, не заставляя его нервничать, но теперь он откровенно злиться. Взгляд из-под темных нахмуренных бровей, строгий, уже будоражащий.

Изо льва в котята, из котенка во львы. Так быстро, Нильс, постой, не успеваю за тобой. Его молчание принимаю, как согласие с моими словами и чуть улыбнувшись, я отступаю. Прохожу по коридору, направляясь к дверям прихожей, но я не успеваю взяться за ручку двери, как меня перегоняет сам Нильс, встав передо мной.

— Ты не должна уходить. Останься, прошу. Мы могли бы побыть вместе сегодня.

— Мне нужен отдых Нильс, дай мне его.

— Я тебя так долго ждал, почему ты бросаешь меня?

— Я тоже долго тебя ждала, — сопроводила я его недовольным взглядом. — Не порть все так быстро, Нильс. А теперь… Меня ждет Гарри, ты мог бы отойти от двери и дать мне выйти?

— Не могу, — шепчет он, качая головой и вставая ровно передо мной, явно против моего ухода.

— Ты пьян, — повторяю я. — Ты хочешь меня огорчить? — задаю я наводящий вопрос и он рассеялся в своих же мыслях, то хмурясь, то недоверчиво глядя на меня, сминая все растерянностью.

— Нет. Совсем нет, Рози… Просто я так скучал по тебе… Ты можешь… Можешь только обнять меня? — с надеждой в глазах спрашивает он, и я поджимаю губы, но киваю, протягивая руки. Он льнет ко мне, чуть наклонившись и уже явно бережно обнимая меня, будто боится помять.

— Я так люблю тебя, детка, я так люблю тебя, что это приносит мне боль, — шепчет он мне ну ухо, целуя в висок, и касаясь носом моей шеи, заставляя меня почувствовать его горячее дыхание.

— Я люблю тебя сильнее, Нильс, намного сильнее, — смеюсь я, взаимно обнимая моего мужчину, который весьма вспыльчив, но нежен и ласков со мной.

Что, если он чувствует обязанность передо мной, после случившегося?

Нет. Он любит. Знаю. Вижу. Чувствую.

— Мне нужно идти, Нильс.

— Да, конечно, — кивает он, лениво отстранившись от меня, не переставая пронзать взглядом своим синих бездонных глаз. — Тогда, может завтра в десять у входа в кафе?

— Утро начинается раньше, чем обед, Нильс, — задорно улыбаюсь я, а затем решаю проверить, не показалось ли мне, сказав следующее, — Так что в восемь.

Он в замешательстве, но через секунду обдумывания, соглашается.

— В восемь, — соглашается он.

Он так прогибается из-за моих желаний, и от этого слишком непривычно, чувствовался ужасный дискомфорт.

— Пока, Нильс.

Голубоглазый отходит от двери, разрешая мне выйти и я, поворачиваясь, хотела закрыть двери, но Нильс стоит прямо на пороге.

Я нелепо, скорее всего от нервов, помахав ладошкой, разворачиваясь в сторону лифта, чувствуя его липкий и скользкий взгляд по моему телу. Жар молниеносно возвращается, дышать тяжело, слишком сложно, словно с комом в горле.

Повернувшись только тогда, когда я вхожу в лифт, мы встречаемся взглядом, только теперь он стоит в коридоре, глядя на меня. В его глазах невозможно прочитать эмоцию, но я чувствую тяжесть, и как он не хочет меня отпускать, хотя я и сама этого не желаю.

Но так нужно. Нильсу нужно время, и у него есть меньше двадцати четырех часов, чтобы стать прежним. Освежиться, подумать, стать идеальным мужчиной, как и всегда в ухоженной одежде, уверенным в себе.

Двери лифта не быстро закрываются, и я замечаю, как он делает шаги мне на встречу, но лифт спускается, заставив меня занервничать. Он ужасно странный. Нам двоим нужно проветриться и на чистую голову поговорить.

Я поглощена тоской по нему, а он не в своем разуме. Надо отдать должное, он остается не предсказуем в своих следующих шагах, и я надеюсь, что это только мое воображение, когда я предполагаю, что увижу его через пять минут внизу у лестничной площадки запханным, но с довольной улыбкой.

Но это мое воображение и только.

Внизу никого нет, точнее все, кроме него. Нелепо улыбаюсь. Глупо, мне нужно быть… нежней с ним, а не приводить в ступор. Гарри был прав, он не был готов к моему появлению. Но, уже ничего не поменять, завтра утром мы встретимся в восемь у кафе, с правой стороны холла.

========== Часть 70 ==========

Pov Nils Verkoohen

Самое ожидаемое утро за всю мою прожитую жизнь настало сегодня. Предстоящая встреча с Розали была тяжелее, чем тогда, когда она так спонтанно возникла из ниоткуда, коснувшись меня. Я думал, она покинет меня. Я думал… Розали не сможет простить меня и никогда не вернется. Но вчера она была рядом и я до ужаса хреновый парень.

Я видел эти глаза, полны боли и разочарования во мне. Я был пьян при этой встрече, а неожиданность застала врасплох. Господи, я в душе не был около трех дней и она это заметила! Стыд медленно и верно поедал меня с минуты ее появления и до самого ухода. Я должен был сидеть в госпитале, должен был ждать, пока она выпишется.

Дьявол!

После сна, который не шел и мне пришлось преодолеть себя снотворным, я практически сполз с кровати. Ужасная головная боль значила жуткое похмелье, а этот запах… перегара тошнотворно преследовал меня. Но холодный, ледяной душ, под которым я кое-как сдерживал рык, освежил меня, мое тело и разум. Выпив, что меньше одного литра газировки и пяти таблеток против головной боли, я стащил с вешалки одежду, которую приготовил еще вчера, свой черный костюм.

Я обещал приготовиться. Я обещал собраться и быть как всегда лучшим. Я буду лучшим для нее. Для моей любимой, желанной женщины, которая перенесла одни муки из-за такого дерьма, как я…

За час до выхода, я пригласил Гарри в номер, смирно ожидая его у входа, топча длинный коридор съемного помещения. Он не заставил себя ждать.

— Мне нужна твоя помощь, — с лету выговариваю я, как только открылась дверь, и я заметил знакомую шевелюру парня. Тот, кажется, даже не удивился, закрывая дверь и всовывая руки в карманы, показывая, что полностью готов выслушать меня. — Розали. Она сказала быть в восемь утра у кафе. Мы вместе завтракаем. Теперь, следовательно, вопрос: что мне делать, Гарри?

Я уставился на него, впервые остановившись посреди коридора и ожидая его вердикта. Стайлс гримасничает удивленными бровями, а я цокаю языком. Время идет, а он молчит, как тыква!

— Нильс, она твоя девушка. Ты ее знаешь больше, чем кто-либо иной, — хрипло информирует меня Гарри.

— Неужели, — с ядом прыскаю я, с прищуром глядя на друга. — Кажется, последнюю неделю, нет, кажется, больше, ворковал с ней ты, а не я. Потом она около четырех дней лежала под снотворным в госпитале. Перед этим десять дней Хоффманского общения, и неделя вновь с тобой. Практически месяц, Стайлс. Так скажи мне, за завтраком будет та девушка, с которой я был знаком, и которую я так сильно люблю?

— И вновь твои обвинения, Веркоохен. Не надоело? Кажется, мы уже все выяснили еще в клубе.