Некоторое время я будто не понимала не только, где нахожусь, но и кто я такая. Со мной оставались лишь боль и беспомощность. До затуманенного сознания доносились какие-то звуки и слова, смысл которых постоянно ускользал.

В тот момент, когда тело свело в дикой судороге, мне начало казаться, что темнота намного приятнее. Но тут, затылок сжало словно в тисках и горло обожгло что-то горячее и горькое, после чего мир снова померк. Только теперь я чувствовала, как внутри разливается тепло, боль отступает, а как мышцы медленно расслабляются.

Я видела сны, где воплощались мои самые сокровенные мечты. Мне снился дом, о котором я позволяла себе грезить, наивно полагая, что об этом никто не узнает. Но там меня встречал тот единственный, кто вторгся не только в мои грёзы, но проник в самую душу. Я улыбалась ему, испытывая безграничную радость, потому как знала — отныне нас ничто не разлучит и войны не будет. Впереди только мир и спокойствие на весь отпущенный срок. Кровь и пепел. Самая страшная боль. Всё осталось в прошлом.

Когда развеялись эти сладкие сны, реальность ворвалась потоками света и звука, ломая хрупкие грани мира грёз, за которые я всё ещё пыталась удержаться.

— Тиса, — звал меня кто-то забытый вечность тьмы назад. Назойливо так. Невыносимо.

Я протестующее застонала, чувствуя себя неуютно в таком грубом и тяжёлом, будто окаменевшем теле. Возвращаться в этот несовершенный и лишённый законной справедливости мир было обидно. До слёз.

— Почему она плачет? — спросил у кого-то испуганный девичий голосок.

— Это нормально, — ответил ей с мрачной насмешкой женский. — Она радуется, что снова жива.

Говорившая явно понимала, что со мной происходит на самом деле и просто издевалась.

— Тиса… — позвал меня снова тот самый назойливый мужской голос.

— Изыди, — хрипло отозвалась я.

— Она что-то сказала? — обрадовалась девочка.

— Скорее кого-то послала, — ответила ей женщина. — Господин королевский лекарь, не соизволите ли выполнить просьбу оживающей и на время покинуть нас?

Мужчина пытался что-то возразить, но в итоге, видимо, всё же вышел из помещения. Я попыталась приоткрыть глаз, но окружающее по-прежнему представляло какое-то смутное марево.

— У неё начинается жар, — вновь послышался девичий голосок.

— Замечательно. Было бы хуже, если бы его не было.

Вскоре у меня на голове оказалось что-то восхитительно прохладное.

В этот раз никаких снов не было. Только ощущение невесомости и тепла.

Открыв глаз и глядя в выбеленный потолок, я не сразу осознала, что ко мне вернулась чёткость зрения. Когда же это произошло, осторожно повернула голову и увидела сидящего у окна мужчину.

Канер. Не ведаю того, о чём он думал, но вид у него был весьма хмурый. Нерадостные мысли видно его посещали.

— Эй, — прошептала я. — Канер…

Мужчина запоздало дёрнулся и взглянул на меня недоверчивым взглядом.

— Тиса! — воскликнул он почему-то тоже шёпотом и подскочил к моей постели, хватая за руку.

— Да я это вроде я, — поспешила успокоить его я и даже постаралась улыбнуться, чтобы он поверил.

Но мужчина повёл себя довольно странно — прижался к тыльной стороне моей ладони губами. Его плечи дрогнули.

— Прости меня…

— Прекрати, Канер. Ты меня пугаешь.

Даже поднимать руку было невыносимо тяжело, но я нашла в себе силы коснуться его головы и совершить попытку немного успокоить.

Когда он снова поднял взгляд, карие глаза лихорадочно блестели.

— Тебе придётся вернуться в замок, Тиса, — сказал он.

Понимая, что спорить сейчас с ним не стоит, я лишь устало вздохнула, и смиренно прикрыв глаз, прошептала:

— Поговорим об этом потом.

— Тиса…

И тут по комнате, где окно и двери были плотно закрыты, словно ветер пробежал, взметнув бумаги на столе и закачав занавески. Канер обернулся, очевидно решив, что открылось окно, только он не видел, как рядом с ним на краткий миг материализовалась призрачная мужская фигура.

— Пойду, позову Иву. Она просила сообщить, когда ты придёшь в себя.

В памяти вдруг проблеском молнии всплыл тот эпизод с рыдающей Ивой, и отчего-то мне стало невыносимо стыдно. Ведь я не хотела возвращаться. Остаться с Клёном, вот чего я желала больше всего на свете, забыв о долге и ответственности.

***

Последующие дни стали для меня непростым испытанием. Я смогла в полной мере ощутить примерно тоже, что и ещё совсем недавно его величество Ставрий. Посетители, бесконечные разговоры и невозможность остаться наедине со своими мыслями — всё это жутко утомляло.

Но со многим можно было смириться и принять, за исключением какой-то фанатичной заботы со стороны королевского лекаря. Иногда мне казалось, что он о короле так не заботился, как обо мне и Ива часто говорила, он часто остаётся ночевать прямо в храме. Это настораживало и откровенно пугало. Больше всего я опасалась за самого Джейриса, поскольку прекрасно помнила недвусмысленное обещание Клёна наказать его.

Клён. Я постоянно чувствовала его присутствие рядом. Это придавало мне сил и в то же время заставляло грустить, но заговорить о нём с кем-то я долгое время не решалась.

Но одним погожим зимним днём меня посетила Магдаль, которая принесла с собой неожиданный подарок.

— Хватит валяться. Пора браться за дела, — невозмутимо сообщила она, протягивая мне небольшой мешочек, развязав который, я вытряхнула на ладонь серебряное кольцо с короткой выгравированной надписью — Натэль Эльсоэр.

— Он…

— По-прежнему наш узник, — ухмыльнулась ведьма. — Твоему другу стоило больших трудов, чтобы уговорить дядю оставить его тут.

Я испытала к Канеру прилив благодарности. Понятия не имею, как сделать, чтобы Клён снова вернулся ко мне, но что-то подсказывало мне — отдавать этого человека на растерзание сотрудникам безопасности не стоит. Он точно не выйдет из их подземелий живым.

— Я не знаю, как благодарить вас, — честно призналась я. — Это ведь вы его убедили?

— Да. Но благодарности мне не нужны. Использование этого храма по назначению и продолжение моего дела значат гораздо больше, чем слова, — она взглянула на меня очень многозначительно, и явно чего-то выжидая.

— Постараюсь сделать всё, что от меня зависит.

Ведьма кивнула и протянула руку, помогая мне подняться с постели.

Я уже вставала раньше, но всё ещё чувствовала сильную слабость, будто моё тело вдруг стало ненормально лёгким и хрупким. К тому же, храм отапливался довольно скверно и, выбираясь из-под одеяла, я начинала стремительно мёрзнуть.

Оказавшись на ногах, я постаралась расправить плечи и подошла к шкафу, чтобы вытащить необходимую одежду — платье, бельё и тёплые чулки. Дрожа от холода, я кое-как оделась и причесала отросшие волосы, собрав их в небольшую косу. Не забыла я и о маске, которая лежала тут же на столе.

Укутавшись в тёплую пуховую шаль, я почувствовала себя значительно уютнее.

— А кольцо? — окликнула меня Магдаль.

С тяжёлым сердцем, я взяла с прикроватного столика своё обручальное кольцо и решительно надела на палец. В потайном ящике письменного стола у меня хранилось второе, где было написано моё имя. И я надеюсь, что однажды я смогу вернуть его настоящему владельцу.

— Отличный настрой. А теперь идём.

Ведьма протянула мне руку, предлагая помощь, но я отказалась. Теперь, когда раны затянулись, нужно как можно скорее брать себя в руки. Если я этого не сделаю, может случиться то, чего исправить уже будет нельзя.

В подвал нашего маленького храма можно было попасть даже со второго этажа, незаметно минуя холл. Сейчас это выглядело значительным преимуществом, которым мы не упустили возможности воспользоваться.

Когда мы оказались на лестнице, ведьма решила не использовать обычных источников света и выпустила из раскрытых ладоней небольшой зеленоватый шар, напоминающий наполненный светом мыльный пузырь. Он взмыл потолок и поплыл в полутора метрах от нас, освещая дорогу.

Внизу было холодно и изо рта даже вырывались облачка пара. Я снова ощутила дрожь, начинающую бить меня изнутри и пожалела, что не захватила тёплый зимний плащ. Как же тут может обитать живой человек я и представить боялась.