Уставившись на мигающий и коптящий огонек свечи, Северус Снейп какое–то время провел в задумчивости, затем снова обмокнув перо в чернильницу, продолжил свои записи.
«На некоторых участках лица наблюдался частичный некроз и образование серо–коричневого сплошного струпа, который благодаря нашим усилиям спустя сутки начал отторгаться, а также в результате ожога местами произошло отслоение кожи и повреждение костных тканей. После того, как удалось остановить заражение крови, нам пришлось заново лепить комплекс лицевых костей, а затем наращивать мышцы и кожу. В ближайшие время предстоит приложить все силы, чтобы заново восстановить ему лицо и частично зрение, но у меня появляются серьезные сомнения в возможности полного воссоздания внешности. На данном этапе это кажется невыполнимым, но если Альбус Дамблдор сумеет это сделать, он действительно величайший маг всех времен. Даже Темный Лорд не смог полностью восстановить свою былую внешность…
Сегодня Дамблдор планирует вывести пациента из состояния глубокого сна, хотя у меня есть опасения, что это преждевременно. Пока мы не знаем, вернется ли к нему память, и не повредился ли его рассудок в результате тяжелейшей психической травмы, которая впоследствии может дать осложнение на все органы. Я уверен, что нам еще предстоит большая работа по восстановлению нарушенных функций органов и системы, кроветворения массы тела, а также исцелению душевных ран, которые мой студент получил в результате этого чудовищного преступления».
Снейп отложил перо, потер припухшие и свербящие веки, прижал ладони к вискам. Последние песчинки упали на дно часов и в этот момент в дверь постучали условным знаком, и через секунду на пороге появился Альбус Дамблдор, которому предстояла нелегкая задача вернуть Блейза Забини в жестокую реальность из состояния спасительного забытья.
Блейз медленно приходил в себя, словно поднимаясь из глубин преисподней и возвращаясь из багрового ада. Он не слышал никаких звуков и не ощущал запахов. Вокруг него была оглушительная тишина, холод и темнота, как в могиле. Там, где он сейчас находился, не было времени, и Забини не знал, сколько минут, часов или суток прошло извне. Он отчаянно хотел проснуться и вырваться из объятий затянувшегося кошмара, из этого кровавого плена, в который заточили его сознание, и хотел жить, потому что помнил, что это очень важно. Но пока его окружала только непроглядная тьма и леденящий кровь холод. Внезапно ему пришла жуткая мысль, что его похоронили живым, и сейчас он очнулся в могиле, под слоем земли и надгробной плитой. Это было настолько ужасно, что Блейз невольно закричал и попытался встать, но вместо крика раздался жуткий хрип, а подняться ему помешала какая-то сила, которая придавила его к месту. Забини на миг обезумел от страха. Осознание того, что он похоронен заживо, чуть не лишило его рассудка, и юный герцог снова предпринял отчаянную попытку встать, чтобы выбраться из этого кошмарного места. Его кто-то держал, но он не сразу понял, что это чьи-то сильные руки. Слизеринец бился и хрипел, пытаясь докричаться из своей могилы до всего мира, что он жив.
– Тише, мистер Забини, успокойтесь, – внезапно, совсем близко, раздался знакомый голос, но Блейз пока не мог вспомнить, кому он принадлежит. – Вы в безопасности.
– Я жив… – страшно прохрипел юный герцог. – Вытащите меня из могилы… Я еще жив…
– Конечно, вы живы и теперь все будет хорошо, Блейз, – ответил директор Хогвартса, дотрагиваясь своей рукой до ледяной руки слизеринца, которого удерживал Северус Снейп.
– Я ничего не вижу… Профессор Дамблдор, это вы? – с усилием прошептал флорентинец и тут же зашелся в кашле.
– Да, мистер Забини, это я. А рядом со мной ваш декан. Вы находитесь в его кабинете. У мистера Снейпа, конечно, очень холодно и темно, но это все же не могила. Надеюсь, Северус не обиделся за такое сравнение… – мягко произнес старый волшебник. – Постарайтесь успокоиться и поменьше говорить. Вы еще слишком слабы и вам нельзя переутомляться. К тому же у вас были повреждены голосовые связки и ротовая полость, а процесс регенерации еще не закончен, поэтому какое–то время при разговоре с вами мы будем использовать заклинание «Сонорус».
От спокойного, тихого голоса директора Блейз действительно стал немного приходить в себя. То ли старик применил какое-то заклинание, то ли осознание того, что он окружен людьми, а не лежит в могиле, погребенный заживо, так успокаивающе подействовало на Забини. Он перестал вырываться и предпринимать попытки встать. А еще парень отстраненно удивился отсутствию боли. Он не чувствовал ее, хотя отлично помнил нечеловеческую боль, которая пронзала все его тело. Сейчас Блейз вообще не ощущал выжженных глаз и обнажившихся десен…
Мысли неохотно прояснялись и начинали медленно ворочаться в голове, хотя память полностью еще не вернулась, а только какими-то обрывочными фрагментами. Его по-прежнему окружала жгучая чернота, но Забини показалось, что если он сейчас откроет глаза, это будет равносильно самоубийству, и решил повременить с этим безрассудным поступком. Слабость была настолько сильной, что Блейз никоим образом не способствовал тому, чтобы ускорить процесс возвращения. Решив пока не идти обратно в реальность, он тихо лежал, вслушиваясь в звуки вокруг него. И вдруг в его сознании будто что-то взорвалось ослепительной вспышкой и воспоминания, словно снежная лавина, безжалостно обрушились на него. Последующие несколько минут были наполнены диким ужасом от осознания того, что с ним произошло. Забини наверняка бы зарыдал, но изувеченный до безобразия юный герцог больше не мог плакать, поэтому он завыл, страшно, по-звериному, так, что склонившиеся над ним маги почувствовали, как кровь стынет в их жилах, и они поняли, что после таких страданий ни один человек не сможет остаться прежним. Потребовалось совсем немного времени, чтобы столкнуть юного герцога в пропасть безумия, но это было совершенно особое безумие – неутолимая страсть, желание обрести утраченное естество и покарать любым доступным способом того, кто сотворил с ним такое. Но превыше жажды мести и желания снова стать прежним, было сумасшедшее стремление спасти любимого человека, чья жизнь находилась в смертельной опасности.
– Где Драко Малфой? – с усилием произнес Блейз и снова забился, словно в предсмертной агонии, в стремлении подняться. Северус Снейп схватил его за плечи и попытался уложить, но страх за судьбу возлюбленного придавал Забини дополнительные силы. Парень страшно хрипел и вырывался, пытаясь оттолкнуть от себя удерживающих его мужчин. – Он в смертельной опасности, его надо предупредить. Пустите меня, – метался на постели юный герцог в бессильном отчаянии.
– Блейз, успокойся. Твой друг в безопасности. С ним все хорошо и его жизни ничто не угрожает, как и жизням всех, находящихся в стенах школы, – произнес декан Слизерина, сделав тщетную попытку успокоить своего студента.
– Вы не понимаете! Он убьет его! – с маниакальной одержимостью продолжал шептать флорентинец, не оставляя слабых попыток встать с постели и броситься спасать своего возлюбленного, пока Дамблдор не применил заклинание «Боно Сис Анимо», используемое при нервных срывах и истерических припадках, и ввел молодого человека в состояние временного апатического ступора.
– Жизни мистера Малфоя ничего не угрожает, мы с профессором Снейпом об этом позаботились, – подтвердил старый волшебник слова своего коллеги.
– Где Драко? – тяжело дыша после нервного припадка, прошептал Блейз.
– Я думаю, что он на занятиях, – ответил Дамблдор, вопросительно взглянув на Снейпа, и тот утвердительно кивнул.
– Он знает, что случилось? – тихо спросил слизеринец, и после паузы, не получив ответа на свой вопрос, повторил: – Знает? Ему сообщили, что со мной произошло? Он спрашивал про меня? Почему вы молчите? – Блейзу сложно было говорить, но он продолжал задавать вопросы, которые не давали ему покоя.
