В этот момент Гарри невольно повернул голову в сторону и встретился взглядом с Драко. После чудовищной пытки по клеймению члена раскаленным железом, Малфой находился в полуобморочном состоянии, по посеревшему лицу стекали крупные капли пота, волосы слиплись, а губы были искусаны в кровь. Но Драко, борясь с подступающей время от времени волной дурноты, изо всех сил держался, чтобы оставаться в сознании, и сейчас смотрел на терзаемого любовника, наконец–то перехватив его взгляд. Гарри, из–за воплей толпы не имея возможности услышать тихий шепот возлюбленного, по движению его губ понял, что Драко просит смотреть ему в глаза. И Поттер словно утонул в омуте этих серых, бездонных, наполненных мукой глаз. Между ними установился такой сильный зрительный контакт, что окружающая действительность вдруг исчезла. Гарри в этот миг видел только наполненные слезами и болью глаза любимого человека, который, не имея возможности ему помочь, мог только взглядом облегчить его страдания. «Смотри мне в глаза, Гарри», – в очередной раз беззвучно прошептал Малфой, и Поттер, не отрываясь, словно загипнотизированный, держался за взгляд любимого, в то время как его продолжали насиловать на потеху толпе. Он уже не слышал глумливых, похабных выкриков, даже боль отошла на второй план, он абстрагировался от кошмарной реальности и будто бы находился в другом измерении, где существовали только двое – он и Драко Малфой, и где не было места жестокости, крови и унижениям, а была только чистая любовь. Драко, превозмогая резь в глазах, наполнившихся слезами, смотрел на Гарри, боясь моргнуть, понимая, как легко может прерваться эта хрупкая связь между ними, которая удерживает Поттера от помешательства, на грани которого парень уже находился, подвергнутый чудовищным пыткам и унижению. Он отвел взгляд только тогда, когда последний насильник подошел к лицу истерзанного парня и вытер окровавленную залупу о щеку своей жертвы, но тот даже не почувствовал этого, впав в какое–то оцепенение, широко раскрытыми глазами глядя на привязанного к столбу любовника. Помощник палача, спрятав член в штаны и застегнув ширинку, отвесил Гарри громкую пощечину, которая отдалась у него звоном в ушах. Парень вскрикнул, возвращаясь из своеобразного транса в жестокую реальность. Толпа, получив незабываемое зрелище, продолжала радостно улюлюкать и сквернословить в адрес осужденных, а Гарри вдруг понял, что его часть наказания уже закончилась, и сейчас изверги снова примутся за истязание Драко, на которое ему придется смотреть и слушать крики, разрывающие ему сердце. Поттер хрипло застонал и крупные слезы потекли по его щекам.
Взяв из своей страшной коллекции раздавливатель яичек, палач не спеша подошел к Малфою, растянутому на столбе. Драко слабо пошевелился в безнадежной попытке освободиться. Тело уже не слушалось, рук, сжатых ремнями и онемевших выше запястий, он почти не чувствовал. Экзекутор поднял страшный инструмент высоко над головой и показал его замершей толпе. Пыточное орудие представляло собой две ложки, обращенные выпуклыми поверхностями друг к другу и соединенные мощным винтом с удобной резной ручкой. В центре каждой ложки были два шипа, около сантиметра длиной. Раздавливатель яичек еще столетия назад использовался только при казни самых страшных преступников, которыми и являлись в магическом мире гомосексуалисты.
Малфой приоткрыл замутненные болью глаза и надрывно застонал, осознав, каким мучениям его сейчас будут подвергать. Он почувствовал, как сжалось его тело в предвкушении боли и рванулось помимо его воли, но жесткие ремни и колодки легко удержали слабый порыв. Драко ощутил подступивший рвотный спазм и его тут же вырвало желчью. Отвратительная масса потекла по подбородку на грудь, но парень не в силах был стряхнуть ее.
Палач ухватил его мошонку и оттянул левое яичко. Парень, словно обезумев от ужаса, забился в истерике, пытаясь разорвать путы, умоляя о пощаде и обещая все что угодно за быструю смерть без мучений. Толпа начала неистово свистеть и сквернословить, кто–то закричал, что Поттер получше палача ласкал яйца своего белобрысого ёбаря, но заплечных дел мастер только махнул рукой под очередной взрыв смеха зрителей. Малфой громко вскрикнул, когда экзекутор слегка сжал его опухшее яичко, а затем засунул в раздавливатель и чуть сдвинул ложки, так, что острия накололи кожу мошонки. Слегка поигрывая сверкающим металлом, палач подождал, пока крики толпы заглохнут, и крутанул винт на полный оборот. Острия дьявольского изобретения впились в мошонку и сильнее сдавили яичко. Парень взвыл и, корчась, забился в путах под хохот зевак. Тело Драко вытянулось в струну, слезы ручьями потекли по щекам, капая на острые ключицы. Парень давился своими рыданиями, до крови, до мяса кусая губы, и громко стонал. Изнасилованный Гарри, который продолжал лежать, привязанный к верстаку, представив себе этот кошмар и боль, которую должен был испытать его любовник, с трудом удержал приступ рвоты.
Подождав, пока жертва придет в себя, палач сильнее сжал раздавливатель и перевернул его. Это вызвало новый истошный вопль истязаемого, прокатившийся по всей площади. Отовсюду начали выкрикивать шутки и оскорбления, зрители требовали сжимать яйца сильнее этому грязному извращенцу. Экзекутор с готовностью затянул винт на второй оборот, шипы пронзили яичко, и очень скоро ложки начали его раздавливать. Драко корчился от боли и орал не переставая, утратив всякое достоинство, его душераздирающие вопли раз за разом разрывали воздух, а толпа словно обезумела, издавая непрерывные крики и свист, подбадривая палача. Малфой отчаянно завизжал, когда экзекутор снова сжал и перевернул свой ужасный инструмент, а из мошонки брызнула кровь и потекла по ногам. В это время заплечных дел мастер снова повернул винт, превратив яичко бывшего слизеринского принца в бесформенное месиво. Струи крови и спермы брызнули из члена Драко, залив его грудь. Все тело парня содрогнулось от жутких мучений, он извивался от дикой боли и выл, мотая головой из стороны в сторону. Широко распахнутые, налитые кровью глаза были совершенно безумны. Между полуоткрытыми, искусанными в кровь губами, слабо шевелился распухший язык. Насладившись произведенным эффектом, палач дал своей жертве временную передышку. Драко тяжело дышал, вены вздулись на лбу и шее, хрипы и стоны боли были единственными звуками, которые он был в состоянии издавать, по ногам стекали струйки мочи, смешанные с кровью. Мошонка распухла так, что превратилась в жуткое подобие кокосового ореха.
– Дави ему яйца! Еще! – стали раздаваться возгласы из толпы.
Присев около расставленных ног осужденного парня, экзекутор склонился к его промежности и вновь крутанул свое приспособление вокруг оси, расплющив яичко, и заставив Малфоя завыть, как обезумевшее животное. Парень кричал так пронзительно, что было трудно поверить в существование боли сильнее той, что ему пришлось уже испытать. Тело несчастного мученика изгибалось в судороге, по ногам текли алые ручейки. Изможденный слизеринец на миг приоткрыл веки, окинув затуманенным взором распростертое живое море, собравшееся поглазеть на его мучения, и провалился в небытие, но ему тут же принялись вливать в рот зелье. Драко закашлялся, по подбородку потекла кровавая слюна, а по телу прошла длинная судорога, оно напряглось, отрылся рот, готовый исторгнуть вопль. Подождав, пока крики очнувшейся жертвы затихнут, палач до конца завернул винт раздавливателя, размозжив то, что еще осталось. Ложки сомкнулись, расстояние между ними уже не превышало полсантиметра. Боль слилась в один непрерывный огненный поток, выжигавший все изнутри. Драко побагровел, его тело выгнулось дугой, ремни глубоко врезались в кожу, глаза, казалось, готовы были лопнуть от напряжения, вены на шее вздулись, а обожженная головка члена была залита кровью. Протяжный, исполненный нечеловеческой муки стон захлебнулся в хриплом, булькающем кашле, а через секунду парень безвольно повис, лишившись чувств, но его снова незамедлительно привели в сознание, а в рот влили стимулирующее зелье. Искалеченная мошонка была уже похожа на здоровый, туго надутый мешок с кровью.
