Боль в избитом теле потихоньку отступала, превращаясь в тупую и мучительно–тягучую. Но хуже всего в этот момент было у Гарри на душе. Он не знал как, но Люциус все же узнал об их свиданиях. Поттер пока не представлял, к каким последствиям это может привести, но ничего хорошего их с Драко теперь не ожидало. Перед его мысленным взором все время вставало испуганное лицо любовника, казалось, Малфой был в шоке от произошедшего и находился в тот момент в каком–то ступоре, поэтому и не смог воспользоваться своей палочкой, которую прятал под подушкой. Чем все это грозит его любовнику, Поттер мог только предполагать. Драко боялся своего отца с детства, и, несмотря на то, что сейчас парню было уже восемнадцать и он был совершеннолетним, Люциус продолжал воспитывать сына в строгости, навязывая ему свою волю. Юный наследник очень зависел от семьи и имел массу обязательств, что Гарри всегда казалось абсурдом и пережитком прошлого. Если бы он сам с рождения воспитывался в семье чистокровных магов, таких, какими были Блэки, Малфои или Лестрейнджи, Гарри лучше бы понимал обязанности своего любовника, но сам Поттер вырос в совсем другой среде и этот священный долг казался ему полной чепухой, на которую можно плюнуть слюной и растереть ботинком. Но Драко всегда относился к своему сыновнему долгу иначе, именно поэтому ему и пришлось в свое время стать Пожирателем Смерти. К тому же молодой человек не имел полной финансовой независимости и жил на деньги родителей, в отличие от Поттера, который, став совершеннолетним, мог самостоятельно распоряжаться унаследованными капиталами. Гарри был уверен, что сейчас Люциус наверняка воспользуется ситуацией, чтобы принудить сына к женитьбе. Чем грозит лично ему их разоблачение, бывший гриффиндорец мог только догадываться. Малфой–старший не упустит возможности отомстить ему за те показания, на основании которых арестованный в Отделе Тайн Пожиратель Смерти загремел в Азкабан почти на год и находился бы там неизвестно сколько времени, если бы не вмешательство Волдеморта. Теперь Люциус, заперев его в своих казематах, может сделать с ним все, что вздумается. Убить, конечно, не убьет, но несколько дней продержать в камерах своего замка сможет, используя полную безнаказанность оттого, что Гарри никому жаловаться не станет на беззаконие Малфоя–старшего, ибо в интересах героя магического мира скрыть от всех те обстоятельства, при которых он здесь оказался. А обстоятельства были более чем пикантные – Гарри Поттер, народный кумир и звезда магического мира, был обнаружен в постели бывшего сокурсника, занимаясь с ним сексом.
Гарри поморщился как от зубной боли, представив, что об этом напишут в «Ежедневном пророке», какой из этого раздуют скандал и как начнут к нему относиться, когда всем станет известно, что он гей. Несмотря на то, что он искренне любил Драко, Гарри совсем не хотел, чтобы широкой общественности стал известен факт о его нетрадиционной ориентации. Бывший гриффиндорец очень стеснялся этого и боялся, что о его порочных наклонностях узнают друзья. Любовники предпочитали скрывать свои отношения от всех, тем более в магическом мире к гомосексуалистам относились не так терпимо, как в мире магглов. Малфой не раз рассказывал жуткие истории о преследовании содомитов, и какое страшное наказание их ожидает в магическом мире за противоестественное влечение. Поттер не очень–то верил во все эти страшные россказни, больше напоминающие рассказы из учебников по истории. Каждый из парней имел вескую причину скрывать свои отношения, а Гарри, смущающийся даже при слове «гомосексуалист», предпочитал фразу, вычитанную им в одном маггловском журнале о том, что они «лица, практикующие альтернативный образ половой жизни».
Сейчас, лежа на вонючем матраце и размышляя над всем этим, Поттер отлично понимал, что они с Драко оказались в очень дерьмовой ситуации, и чем все это закончится, он пока не знал, а эта неизвестность все больше и больше рождала в его душе тревогу и смятение. Он неоднократно предлагал Малфою покинуть магический мир, чтобы иметь возможность не опасаться преследований за их преступную любовь, но тот категорически отказывался жить среди магглов, тем более зависимое финансовое положение от своего любовника ставило Драко в разряд «бедной содержанки», а для бывшего слизеринского принца такое положение вещей было неприемлемо. Гарри пытался доказать, что все будет не так, и денежные вопросы никогда не станут яблоком раздора в их отношениях, но Малфой был непреклонен – жить среди магглов, ему, чистокровному аристократу, да еще на довольствие любовника, было невыносимо, и, как Поттер ни пытался его переубедить, все было напрасно. И они продолжали скрываться от всех, предаваясь своей порочной, преступной любви до этого самого рокового момента. Теперь же Люциус имел все козыри на руках для шантажа и давления на обоих любовников, и Гарри предполагал, что Малфой–старший, чтобы избавиться от него, потребует, чтобы он навсегда покинул магический мир, угрожая обнародовать факт его нетрадиционной ориентации. От одной только мысли о том, как это воспримут знакомые ему люди, Гарри становилось тошно. Он представил себе лицо миссис Уизли, не оставляющей надежды на то, что он станет ее зятем и войдет в их семью на правах сына. Поттер глухо застонал, как от зубной боли. Новость о том, что он гей и бросил Академию и Джинни ради Драко Малфоя, будет большим потрясением для семьи, которую он с детства считал почти родной и от которой видел столько добра и заботы. Гарри почувствовал угрызения совести и понял, что примет любые условия Люциуса и даже покинет магический мир, лишь бы никто ничего не узнал. Но, несмотря ни на что, Поттер не намеревался расставаться с Драко. Даже если отец принудит сына жениться, он найдет способ уговорить любовника сбежать из магического мира, возможно, придется покинуть Англию, чтобы затеряться где–нибудь в другой стране и жить среди магглов. Придя к такому выводу, Поттер, наконец–то, смог вздохнуть с облегчением. Казавшаяся безысходной ситуация стала приобретать некий выход, который уже не казался совсем безнадежным. Какие бы козни им не строил Люциус, они все равно будут вместе, пока смерть не разлучит их. «Нет, не так… И даже смерть не разлучит нас», – подумал Гарри, улыбнувшись. Нет на этом свете такой силы, которая могла бы заставить их расстаться.
Поттер вздрогнул от неожиданности, когда дверь каземата со скрипом раскрылась, и в темницу вошли несколько человек. Парень стремительно поднялся с вонючего матраца, но от резкого движения невольно застонал – боль в избитом теле сразу же напомнила о себе. Молодой человек поспешно прикрылся руками, чувствуя, как заливается густой краской стыда под взглядами вошедших в камеру людей.
– Вы Гарри Джеймс Поттер? – поинтересовался один из мужчин в форменной министерской одежде с нашивкой Департамента магического правопорядка.
– Да, – кивнул парень, стыдливо прикрывая пах ладонями.
– Именем Верховного суда Визенгамота вы арестованы и будете доставлены во Дворец Правосудия. Следуйте за мной.
Гарри был так потрясен, что до него не сразу дошел смысл сказанного министерским чиновником. Он растерянно смотрел на человека, объявившего ему об аресте, на авроров, которые с мрачным видом взирали на него, как на преступника, и не мог поверить в реальность происходящего. Смущенный мальчишка с пылающим лицом, стыдливо прижимающий ладони к паху, смотрел на стоящих перед ним суровых мужчин, отказываясь верить в то, что он услышал. Но все его иллюзии были разбиты на мелкие осколки, когда авроры грубо заломили ему руки за спину. Словно очнувшись, Поттер попытался вырваться, но его держали крепко. В тот же миг на руках щелкнули наручники и закрылись с такой силой, что боль в запястьях, в которые впились стальные браслеты, заставила Гарри вскрикнуть.
Его вытащили из камеры и совершенно голого, с заломленными за спиной руками, повели по промозгло–сырым коридорам старинного замка. Поттер пытался вырываться, но авроры не давали ему никакой возможности оказывать сопротивление. Все мысли Гарри в этот момент смешались, тревога горьким комом подступала к горлу, сердце в груди отчаянно колотилось. Арест казался каким–то жутким недоразумением, и в это отчаянно не хотелось верить.
