«Кто хочет узнать тайну Питера и Моники Кроссман? Я могу продать свои знания за уютный вечерок завтра. Почему они боятся снимать очки на солнце? Почему говорят такими голосами? Как их фото нашлось в газете начала двадцатого века? Вы всё узнаете…

P.S. Предупреждаю господ Кроссманов, что записка – всего лишь копия! Уничтожать её бесполезно».

Буквы плясали перед глазами, дразня и виляя старомодными завитушками. Я не удержалась и присвистнула, за что меня наградили парой злых взглядов и лёгким тычком под рёбра.

- Что за чёрт? – прошипела Моника, разрывая записку в клочья и бросая их на подоконник. – Кому может понадобиться такой низкий шантаж?

- Не имею представления, но это серьёзно! Если люди узнают о нашем существовании, начнётся паника. А от этого появятся слухи. И… приедут Маркула, чтобы осудить нас, как раскрывших тайну. Дело плохо…

Глаза Питера превратились в два колодца с чернейшей водой. Моника судорожно хватанула ртом воздух и замерла, словно мраморная статуя.

- Вы даже не догадываетесь, кто мог разгадать вашу тайну? – спросила я удивлённо.

Что могло быть проще, чем эта «загадка»? Но я не могла допустить, чтобы Кроссманы пострадали раньше времени. От кого? От Жюстины, конечно. После сегодняшней сцены после литературы я была готова поверить в её вину и собственноручно подписать ей смертный приговор. А таким он и станет, если эта кукла не прекратит строить из себя пуп Земли и местную всезнающую.

- Неужели не поняли? Подсказываю: у неё длинные ноги, нет мозгов, зато огромное самомнение…

- Жюстина? – удивился Питер. – С чего ты взяла?

Я была приятно поражена как ответом Кроссмана, так и тем, что смогла дать однокласснице такой хороший словесный портрет. Это было легко и неожиданно действенно. В плане узнавания.

- Она точно с цепи сорвалась. Устроила скандал, пригрозила Эстер, что она больше не сможет учиться в школе. Что ей здесь не место и дальше в том же роде. Я поставила её на место, но всё-таки она настроилась на войну...

- Если это сделала Жюстина, то откуда она взяла газету? Я уничтожил все упоминания о нас ещё тогда, когда Эстер поехала в библиотеку и прочитала газеты Скарлетт!

- А сам Джерри не мог сказать о статье? – догадалась Моника, лишая меня удовольствия снова ощутить себя ясновидящей.

- Он же терпеть не может Жюстину после той истории. Она ведь была его девушкой, – возразил Питер.

- Зато он брал газету домой. Скарлетт только ему позволяет это делать, потому что знает, какой он аккуратный с бумагой и приставучий с людьми. А Жюстина знает дом Джерри не хуже него самого. Она могла воспользоваться отсутствием хозяев и сделать копию, закрывшись в спальне Хэйслипа. Как тебе такая версия, дорогой братец?

- Логично. Какая ты сегодня догадливая, сестрёнка.

- Нужно обыскать дом Жюстины, – решила высказаться и я, пока меня не оставили за бортом. – Но как это сделать? У них же есть соседи, а среди них обязательно отыщется и любопытная бабулька, которая не отлипает от окон ни днём, ни ночью!

- С этим проблем не возникнет. Поверь, нам не впервые залезать в чужие коттеджи. Ни одна сигнализация нас ещё не остановила, а бабушки... Не думаю, что такие живут рядом с Джерри. У него на них аллергия… – Моника вернулась к приятным воспоминаниям из своего криминального прошлого, заставляя меня улыбнуться схожести наших проделок. – У тебя есть водительские права?

- Конечно. А что?

- В общем, заключаю с тобой личный договор о неприкасаемости друг друга. Ты терпишь меня, я терплю тебя и помогаю по возможности. Так вот, когда мы полезем за газетой, ты будешь ждать нас в машине позади дома, чтобы помочь в любой момент убраться оттуда и предупредить об опасности.

- Ждать вас? А нельзя мне тоже присоединиться?

Ждать и бездействовать я ненавидела.

- Нет. Ты не вампир и не взломщик, – возразила Моника. – Мы сами справимся, а ты будешь нашей страховкой на случай неожиданностей.

- Когда полезете? – спросила я встревожено, но не удержавшись от смеха над нелепостью вопроса.

- В четверг, то есть послезавтра. Никого не будет дома весь день, я случайно подслушал разговор твоего шустрого друга. Хотя… В записке сказано, что секрет раскроется завтра вечером! Проклятье! Она всё предусмотрела. Придётся сегодня.

- Сегодня я не смогу вам помочь, – замотала я головой, поминая недобрым тихим словом собственное гостеприимство и любовь к знакомствам. – Я договорилась встретиться с сёстрами Маркула. Отказаться с ними увидеться, наверное, не лучшая идея.

- Да. Ты права. Хм… А что, если сегодня, но поздней ночью? Мы умеем передвигаться совершенно бесшумно и не потревожим Хэйслипов.

Мысль Питера мне понравилась, но существовало одно важное «но» – моя драгоценная мама. Пожалуй, побег из дома она бы не одобрила.

- Тамина? – проницательно заметила Моника, когда увидела на моём лице тень сомнения. – Ей мы можем сказать, что ты идёшь к нам с ночёвкой. Не думаю, что она будет против этого. А завтра утром все вместе поедем в школу.

- Вот как? Ночёвка?.. Ну, мне нравится эта идея, так что я согласна.

====== Ничего особенного. Или наоборот... ======

Настойчивой трели звонка я не слышала ровно до тех пор, пока Питер со смехом не пихнул меня локтём. За это он был награждён моим злобным взглядом и попыткой толкнуть его в ответ, впрочем, ничем существенным не закончившейся.

Некоторое время после наступления тишины, которая бывала только после начала урока, я шла за Моникой на буксире, не понимая, куда меня вели. Только у класса итальянского в мою непутёвую голову пришла мысль, что без вампирши я бы опоздала ещё сильнее, а ведь каждого опоздавшего мистер Браун заставлял громко петь гимн Италии без малейшего акцента, музыкально правильно и с одухотворённым лицом. С этим заданием обычно не справлялся никто, кроме двух моих чересчур идеальных для людей знакомых. Питер с Моникой отлично говорили по-итальянски, в своё время прожив в Неаполе около десяти лет (да-да, я не просто так читала досье). Так что было неудивительно – брат с сестрой гораздо лучше, чем сам мистер Браун, владели итальянским, вызывая уважение у учителя и зависть у менее одарённых одноклассников, включая и меня, чьи познания в иностранных языках сводились к скандинавским рунам, письменной латыни и великому множеству бессвязных предложений на испанском, французском, русском, украинском и т.д. В общем, на всём, что я могла услышать по телевизору или прочитать в книгах.

Мы с Моникой и Питером быстро проскользнули на свои места и приготовились слушать монотонную лекцию самого скучного в школе учителя. О его «таланте» усыплять слагались легенды, ему постоянно приходилось повышать голос, бегать по классу и ворчать на учеников, чтобы они не смели закрывать глаза. Особо хитрые уже давно специально прятались за буйно разросшимися папоротниками и плющами, надеясь таким образом избежать участи быть разбуженными плюющимся слюной мистером Брауном. С его потрясающей манерой вести занятия к нему все относились с опаской и пренебрежением, создавая в своих головах какой-то странный образ итальянца – нечто среднее между Морфеем, котом и пульверизатором для обрызгивания растений.

И как же я удивилась, а вместе со мной и львиная доля класса, когда мистер Браун после нескольких минут рассказа о жизни композитора Джузеппе Верди включил магнитофон, и всю оставшуюся часть урока мы слушали музыку! Некоторые парни, считавшие себя надеждой школы (стереотип для игроков в футбол), откровенно зевали, разговаривали вполголоса и здорово мешали сосредоточиться. Конечно, к Верди я относилась прохладно, редко слушала его произведения, но из любви к классике была возмущена поведением одноклассников. Хотя ввязываться в нелепую ссору не хотелось, поэтому я помалкивала и, положив голову на руки, уткнулась лбом в стол.

- Видишь, какой милый подарок сделал нам мистер Браун, – прошептал мне на ухо Питер, а Моника, сидевшая перед нами, согласно кивнула, будто в такт «La traviata»*. Я снова ощутила лёгкую нотку зависти к потрясающему слуху вампиров. Человек бы ничего не услышал.