Они выбрали второй вариант, вместе. У Ханджи оставалось несколько дальних родственников за рубежом, благодаря которым они и смогли переехать. И им действительно пришлось начинать с нуля. Здесь, за океаном, у степа не было такой бешеной популярности, поэтому путь к успеху оказался гораздо сложнее. Им вновь пришлось начинать свою карьеру с небольших кабаре, закрытых ночных клубов, которые включали подпольное казино и прочие развлечения. Леви был не особо рад такой перемене — с вершины он упал практически на самое дно, но ничего другого не оставалось, если он хотел продолжить танцевать степ. А он хотел, он не мыслил свою жизнь без танца, даже если приходилось выступать в сомнительных местах.

Постепенно, вместе с Ханджи они взбирались наверх и отвоевали себе место под солнцем. Через три года у них уже был свой ночной клуб, своя публика, постоянные клиенты, ярые и не очень поклонники. Жизнь налаживалась, и именно в этот момент, на одном из ярких концертов, где они выступали парой, он и встретил Эрвина Смита.

Остановившись на перекрёстке, Леви скрипнул зубами, вспоминая тот день. Да, их встречу трудно забыть, а ещё сложнее стереть из памяти то чувство, что родилось в нём буквально с первой секунды.

Это случилось четыре месяца назад. Пару степистов пригласили выступить на одном мероприятии, где собрались элитные слои общества с достаточно прогрессивными взглядами. Среди этих «сливок» оказался и Эрвин Смит — потомственный аристократ, владеющий старинным поместьем, переходящим из поколения в поколение. Мужчина был молод и хорош собой: высокий, светловолосый, с пронзительными голубыми глазами, изысканным манерами и поразительным умом. Он всегда находился в центре внимания, привлекая как дам, так и мужчин.

Эрвин сразу обратил внимание на талантливого танцора в чёрном смокинге, кипельно-белой рубашке и сверкающих туфлях с набойками для отбивания чечётки. Его движения были настолько лёгкими, что казалось, будто он практически не касался пола, а звук возникал без малейшего усилия. Леви тоже выделил его из толпы прямо во время выступления. Он помнил, как сердце странно дрогнуло в груди, а сам он чуть не сбился с ритма, однако смог взять себя в руки и продолжить танец. В тот же вечер Смит подошёл к нему. Угостил коктейлем и выразил восхищение. Леви в привычной манере сухо поблагодарил его, однако впервые почувствовал от лестных слов столько удовольствия. Мужчину не оттолкнула его неразговорчивость. Казалось, он поставил себе цель любыми правдами и неправдами развязать язык Леви и добиться от него таких же чувственных слов.

Выяснив о степисте всё, Эрвин начал приходить в их клуб на каждое выступление. Оставался и после них, оплачивая танцору выпивку. Его настойчивость нравилась Леви, потому что она не переходила границы и не превращалась в назойливость. Поначалу парень был холоден с ним и не давал никаких намёков, но Эрвин умел достигать поставленной цели. И вот постепенно из поклонника он незаметно превратился в любовника. Всё завертелось быстро — оба с головой окунулись во вспыхнувшую страсть, не думая о последствиях своего безумия. Слишком опрометчиво, безрассудно, глупо. Леви всегда был осторожен в выборе партнёра, памятуя о своих провальных отношениях, но встретив Эрвина совсем потерял контроль. Ведь спустя столько времени он нашёл человека с такими, как у него, предпочтениями. Встретить подобного было невероятно сложно — ведь о таком было не принято говорить. Однако ещё сложнее было сохранить эту связь более, чем на месяц. Эта попытка тоже не увенчалась успехом.

========== Моральное самоубийство ==========

Свернув на знакомую улицу, Леви облегчённо выдохнул. Здесь не так шумно, да и экипажи проезжают нечасто. Мало магазинов и покупателей. Зато больше света, зелени, а воздух кажется чище. Именно в таком месте находился их клуб, включающий сцену, танцплощадку и небольшой бар, а также подсобные помещения с жилыми комнатами, которые занимали Леви и Ханджи. Во время выступлений они приглашали джазовый оркестр и бармена, который обслуживал гостей.

Зайдя внутрь, Леви небрежно повесил пиджак на напольную вешалку, свалил хлеб на барную стойку, сорвал с шеи платок и бросил его под ноги, расстегнул чёрный жилет и верхние пуговицы на рубашке.

— Что с тобой? На тебе лица нет, — с интересом наблюдая за партнёром, спросила Ханджи, которая сидела прямо на сцене по-турецки и подшивала смокинг, предназначенный для концертов.

— Меня снова кинули, — Леви рухнул за барную стойку и, взяв бутылку виски, отхлебнул прямо из горла, пытаясь хоть как-то заглушить отвратительное чувство опустошенности внутри.

— Ох… — на лице Ханджи тут же отразилось сочувствие, она даже отложила своё занятие, поднялась на ноги, спрыгнула со сцены и подошла к партнёру. — И этот подлецом оказался?

— Нет, они все правы, — кисло ответил Леви, смотря на бутылку невидящим взглядом. — Они все правильные, а я — отброс.

— Но ведь он сам предложил тебе встречаться! — возмутилась Зоэ. — Я помню, как он приходил сюда чуть ли не каждый вечер, как заказывал тебе сангрию и не выпускал до тех пор, пока бар не закрывался. Что за…

— Я тоже виноват, Ханджи, — перебил партнёршу Леви. — Да, он начал первым, но я не был против. Уступил ему и позволил пользоваться собой. А теперь он вновь стал правильным и вознамерился жениться, поэтому я ему больше не нужен. Наверное, связь с женщиной не так бы ему навредила, как связь с мужчиной. Ведь это моральное самоубийство. Ты знаешь, а я его понимаю, — уже равнодушнее произнёс Леви, после пятого глотка виски. Он нечасто напивался, в обычные дни даже не притрагивался к алкоголю, так что это был серьёзный знак.

— Но даже если и так — он не должен был поступать подобным образом, зная, что это ни к чему не приведёт, — нахмурилась Ханджи. — Хочешь, я с ним поговорю? — её глаза наполнились странным блеском, который Леви очень хорошо знал. Пару раз они попадали в передряги в мрачных ночных переулках и отбивались от злоумышленников. Так вот, глаза Ханджи тогда горели именно так, как сейчас.

— Не стоит. Пусть живёт, как хочет. Теперь он лишь часть прошлого — не больше, — бесстрастно ответил степист. И правда, что он может сделать Смиту? Даже его смерть не принесёт облегчения.

— Но… тебе же больно. Уже который раз вижу тебя в таком состоянии. На нашей родине у тебя тоже не складывалась личная жизнь. Я думала, с приездом сюда дела пойдут лучше, а получилось так же, если не хуже. Чем я могу помочь тебе? — Зоэ подошла к нему сзади и обняла за плечи, положив на них ещё и голову.

— Помочь мне? — Леви усмехнулся. — Ещё и ты собираешься меня бросить, — парень скривился от очередного глотка крепкого алкоголя. Три дня назад Ханджи тоже поставила его под удар, объявив, что покидает группу из-за свалившегося наследства в качестве заброшенной аптеки. — Ты не можешь остаться?

— Боюсь, что нет, Леви, — вздохнула она и вновь отошла от степиста. — Нужно разобраться с наследством и пустить его в ход, чтобы получить прибыль. Сейчас это здание даже на аптеку не похоже, туда нужно вложить колоссальные силы, поэтому времени на степ у меня совсем не останется. Это шанс изменить нашу жизнь: ведь до старости мы не сможем танцевать, так что надо обеспечить себе будущее. Ты не хочешь ко мне присоединиться? — её глаза снова загорелись. — Вместе мы преодолеем все трудности в два счёта!

— Я хочу танцевать… — выдохнул Леви, смотря перед собой и видя очертания сцены. Прошлое снова вспыхнуло в сознании, и он будто увидел себя на этой сцене. — Всегда хотел. Пока не упаду, буду отбивать чечётку. В остальном я просто бесполезен. Так что — прости, — переведя взгляд на подругу, он состроил подобие улыбки. — Как-нибудь в другой раз, Ханджи.