Холод сжал сердце. Вот как выглядит заклятие боли... И осталось единственное заклятие, которое он знал из всего списка.

Грюм наконец убрал палочку. Невилл сидел с бледным как мел лицом.

– Боль. Вам не нужны орудия и инструменты, если у вас в арсенале есть такое заклятие. Еще? Да, мистер Брагинский?

Третьего паука уже поймали крючковатые пальцы...

– Авада Кедавра, – коротко сказал парень, чувствуя нарастающий ужас в груди. – Ага, – еще одна чуть заметная улыбка скривила неровный рот Грюма. – Да, последнее и самое худшее… Авада Кедавра… Заклятие Смерти.

И тут он мгновенно нацелил палочку на несчастного паука. Константин уже открыл рот, чтобы возразить, что не надо это показывать, но учитель уже произносил проклятые слова:

– Авада Кедавра!

Полыхнула вспышка слепящего ядовито-зеленого света, раздался свистящий звук, будто что-то невидимое и громадное пронеслось по воздуху, и паук мгновенно опрокинулся на спину – без единого повреждения, но, безусловно, мертвый.

Мальчик схватился за сердце. Ему сразу стало плохо. Он задыхался от подступившей смеси ярости, ужаса и страха.

– Ни порядочности, – спокойно сказал Грюм – ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и его имя Гарри Поттер...

Вот как умерли его биологические родители, словно паук, что сейчас был мертвым и лежал на столе у преподавателя. С усилием Константин вернулся в настоящее.

Тот уже объяснял нюансы:

– Авада Кедавра – заклятие, требующее для выполнения серьезной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова, однако сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Кроме, пожалуй, одного из вас, я чувствую его магию своей кожей... Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать.

Константин поймал устремленный на него взгляд пытливого магического глаза Грюма. Он никогда не сможет воспользоваться этим заклятием, он откуда-то знал это. Если только это не будет угрожать его близким людям...

– Возникает резонный вопрос – если все равно нет и не существует противодействующего заклятия, то зачем я вам это все показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнетесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ!

Остаток урока они провели конспектируя параграфы к разъяснениями про эти три Непростительных. Мальчик не мог дождаться конца урока. Ему становилось все хуже и хуже. Даже Малфой стал как-то подозрительно на него коситься.

Как только прозвенел звонок, он спокойно пошел в мужской туалет и наложил на кабинку гасящее все звуки заклятие.

Его вывернуло на изнанку от того, что еще сейчас стояло перед глазами...

Явившись с мертвенно-белым, как у смерти, лицом и очень усталым на зельеварение, как Снейп, перед которым он по обыкновению плюхнулся на самую первую парту, коротко приказал пересесть ему на заднюю парту и дал простейшее задание.

Но так и не объяснил мотива своего поступка или, быть может, понял и знал...

Работа вернула мальчика в привычную колею, но он не был так уверен, что ему ночью не будут сниться кошмары.

И правда...

В темноте... даже не темноте, а непроглядном тумане, стоял юноша и не знал, куда нужно идти – дорога перед ним раздваивалась: он был на перекрестке. Почему-то ему был важен собственный выбор, словно он чего-то решал.

Вокруг клубилась тьма. Он медлил, прежде чем шагнуть на правый путь.

Пошел по нему. Звуки его шагов далеко разносились по всему пространству. Четкий, методичный шаг...

Он пришел к ржавым-ржавым весам, наподобие которых держит богиня Фемида с завязанными глазами. На одной чаше стоял его крестный, Альфред Ф. Джонс. Он дико, истерично засмеялся, увидев мальчика в его глазах не было ни намека на понимание, только алчность. На другой, свесив ноги вниз, сидел его отец. Молча. В одиночестве. А вокруг Джонса были видны черные тени, которые шептались; их шепот был похож на трепет ветра.

Сзади же России фигуры были зримыми, но... Это были военные. Мертвые и покрытые кровью, так как Константин видел их раны и опустевшие, лишенные жизни глазницы.

Они оба висели наравне.

Перед Константином из самой середины выплыл Артур, и сказал единственное слово:

– Выбирай.

Еще позади весов мальчик, вглядевшись, увидел кресло, похожее на трон, а на нем восседал Ван Яо в самых роскошных одеждах и головном уборе их тех, что ему доводилось видеть. Сила и власть, исходящая от него, чувствовалась всей кожей.

Альфред засмеялся еще более дико. Мальчика обуял ужас. Иван же молчал, все так же восседая на чаше весов. И ничего не говорил, лишь глядел прямо в глаза своему приемному сыну.

Мальчик почувствовал тяжесть у пояса. Он увидел меч наподобие того, что он держал когда был еще маленьким.

Обоими руками он стиснул рукоять. Артур, ехидно улыбаясь отступил влево.

Мальчик пронесся мимо него, и тот даже ничего не успел крикнуть; Константин нанес удар по колонне, на которой и держались обе части.

Джонс с воем рухнул спиной назад, не удержавшись на своей чаше, и скрылся в темноте под чашей, а Иван аккуратно спрыгнул с чаши на пол. Мертвые пошли за Иваном.

У Константина это вызвало оторопь. Сила, что сейчас была у Ивана, сияла подобно яркой звезде. Он оказался в своем пальто, которое теперь не носил из-за краха СССР, и толстых, коричневых перчатках.

Но без шарфа.

Яо встал, так как Иван направился прямо к нему. Оба молчаливо глядели друг на друга, а сзади мертвое войско Ивана Брагинского волком глядело на живое войско КНР...

По их ногами потекла рекой алая кровь...

Константин рывком вынырнул из сна, тяжело дыша. Соседи мирно спали (к счастью, он их не разбудил) и он перевел глаза на будильник – всего-то три тридцать четыре. Надо досыпать.

Но сон почему-то не шел, даже наоборот, мысли завертелись как белка в колесе.

Что же означает его сон? Предупреждение? Просьба? Призыв сделать выбор?

Неясно. Все слишком размыто.

Он все же уснул, закутавшись в одеяло поплотнее.

Через несколько недель к ним вот-вот должны были приехать зарубежные гости. Весь замок убирали сверху донизу, и учителя готовились к приезду иностранцев.

Мальчику же все чаще нездоровилось, и он отправил письмо отцу.

Он предчувствовал, что вот-вот грянет перестройка. Но толком не знал, когда именно.

Однажды он безуспешно опаздывал: проспал, чего решительно сам от себя никак не ожидал. Слегка болела голова, но он проигнорировал боль. Оделся и пошел в Большой зал.

По дороге так резко прихватило внутри, что он схватился за живот. Боль ослепила его, и он оставшиеся пару метров просто шел на звук. Во рту почувствовался привкус соли.

Он, пошатываясь, вошел в Большой зал, и тут весь мир погас...

====== Глава 9. «Константин Брагинский». ======

Иван шел, тяжело ступая по каменным ступеням – боль от все еще появляющихся новых ожогов (хотя и гораздо меньших по размеру) от лесных пожаров, бушующих на русской земле, не стихала. Он был почти весь в бинтах, кроме лица, так как по всем телу были россыпи этой напасти. Он спешил.

К счастью, персональный самолет прибыл на место быстро, и его встретил там Артур, такой же взволнованный как и он сам.

– Как Константин? – спросил Иван, спрыгивая наконец-таки на землю и выжидательно глядя на него. – Плохо. Боли по всему телу, воет от нее и скулит во весь голос. Дают все необходимые зелья, что приказано, но пока без толку... – Зелья здесь не помогут. Сколько времени прошло с того дня, как он упал посреди Большого зала, ты не в курсе? – Брагинский сел с ним на заднее сиденье кэба. – Почти четырнадцать дней... – Мы будем перемещаться? – пытливо спросил Иван на русском. – Нет. Нас ждет портал... Сегодня открытие Турнира Трех Волшебников, – так же по-русски произнес Кёркленд. – Неплохо, но смотреть я не буду...