— Как можно вести переговоры с низамом, когда вы защищаете меня?

   — Целью моих писем будет преподнесение подарков, льстивых похвал, объяснения «недоразумений», происшедших в последнее время. В конце концов, он видел, что армия Музаффара была выстроена против него. Вам показалось, что мои войска отошли намеренно, оставив его племянника беззащитным, с единственным выбором — сдаться. Если вам так показалось, то так покажется и ему. — Он пожал плечами. — Я предотвращу новое нападение.

   — Как вы заставите его поверить вам?

   — Я не собираюсь ни в чём убеждать его. Достаточно будет того, что он возвратится в Хайдарабад или останется в Аркоте. Чем больше армия, тем больше стоит содержание её в походе. Каждый день, который он проводит в бездействии, приносит истощение армии.

   — Я не могу разделить вашего оптимизма. Они нападут на нас, и мы будем раздавлены.

   — Нет, это совершенно очевидно. — Дюплейкс вздохнул, как бы обращаясь к безнадёжно тупому ученику. — Если бы вы были Назир Джангом, вы не посмели бы атаковать форт Луи. Потому что вам пришлось бы унизиться до просьбы к англичанам использовать их орудия для разрушения наших стен. Вы бы понимали, что стены форта Луи прочные и поддерживаются в таком состоянии постоянным ремонтом. Поэтому осада только обесславила бы вас.

Де Бюсси наблюдал за беседой с восхищением. Месье губернатор затратил почти час на то, чтобы умиротворить Чанду Сахиба, но сделал это великолепно. Когда свиту Чанды Сахиба проводили к лошадям и отправили обратно в лагерь, эти невежественные язычники были уже полностью убеждены Дюплейксом.

«Если бы только они могли знать истинные его мысли, — думал де Бюсси. — Если бы только я мог слышать их. Но я подозреваю, что это разбило бы наше согласие вдребезги. Неповиновение пехоты д'Атейля было отвратительным, не имеющим прецедента в анналах французских войск. Позорно, что Дюплейксу приходится мириться с этим. И он идёт навстречу их требованиям, вместо того чтобы повесить самых горластых негодяев! Это показывает, насколько опасным является наше нынешнее положение».

Как только Чанда Сахиб удалился, он повернулся к Дюплейксу:

   — Что нам теперь делать?

Дюплейкс бросил на него тревожный взгляд.

   — Как я и сказал, вести переговоры со всеми, с кем сможем. Тайно. Вы передадите мои добрые отношения всем партизанским руководителям и командирам Назир Джанга — патанам и афганцам. Вы начнёте обхаживать набоба Курнула.

«Дюплейкс, должно быть, установил уже связь с некоторыми из людей Назир Джанга, — думал де Бюсси. — Возможно, через разведывательную сеть.

   — Вы действительно думаете, что это поможет? — спросил он.

Дюплейкс пожал плечами.

   — Конечно. Сейчас Лоуренс попытается убедить Назир Джанга блокировать Пондичерри, но я думаю, что низам возвратится в Аркот наслаждаться своей охотой и женщинами.

   — Я не убеждён в этом.

   — Нет? — Дюплейкс отложил перо и сплёл пальцы над головой. Откинувшись в кресле, он положил ногу на край стола. — Позвольте мне пояснить кое-что. Существует один важный фактор, который вы не учитываете в этом математическом уравнении.

   — А именно?

   — Предрассудки Моголов. Вы забываете, что имеете дело с людьми средневековья. Они всё ещё верят, что звёзды и планеты управляют их судьбой. У них самые примитивные представления о причине и следствии.

Всё просто, Назир Джанг захватил Музаффара. Он не остановится ни перед чем, чтобы выжать из него, где находится Глаз, а поскольку Музаффар — трус, он скажет всё в обмен на свою жизнь и некоторые условия.

   — Почему вы уверены, что...

Дюплейкс опустил руки вниз и соединил кончики пальцев.

   — Шарль, вы можете считать это предположение уверенностью.

   — Может быть, и так. — Де Бюсси не мог больше сохранять молчание об этом. — Я могу представить, что этот вопрос будет главным в переговорах между дядей и племянником.

   — Назир Джанг пришёл сюда лишь с одной целью: захватить Глаз Змеи. Теперь он получил его и может успокоиться. Он будет более уверенным в своей силе, а значит, и более обходительным. Он возвратится к своим прежним убеждениям, считая нас, европейцев, просто надоедливыми насекомыми, населяющими его побережье. Назир Джанг задержался здесь ненадолго, а затем ему это наскучит и он возвратится домой, чтобы разгромить Мухаммеда Али, к которому не испытывает особенной любви. И взять крепость Джинджи.

Де Бюсси пытался сопротивляться соблазнительной уверенности Дюплейкса. Это был трюк губернатора — высказывать «предсказания» относительно того, что было уже достоверно известно ему как факты. Этот трюк срабатывал на многих более доверчивых подчинённых. Уже половина Совета считала Дюплейкса гением, а другая половина не осмеливалась отрицать это.

   — Вы сказали Чанде Сахибу, что я возглавлю посольство к Назир Джангу? С кем я буду вести переговоры?

   — Вы начнёте диалог с Шах Наваз Ханом, вазиром Назир Джанга.

Маркиз задержал дыхание. Он почувствовал приступ злости, но к ней примешивалось изумление и даже завистливое восхищение.

Было ещё темно, когда французы предприняли вылазку из крепости Джинджи. Они овладели ею без потерь несколькими днями ранее. Рассвет только занимался, когда они совершили нападение на лагерь Моголов.

Весть об этом привела низама в негодование. Он немедленно приказал привести Музаффара, затем вызвал своих приближённых и генералов собраться на открытом воздухе, среди скопления народа.

Глумливые и презрительные восклицания раздались в толпе, когда перед Назир Джангом поставили жалкого заключённого. Мятежный племянник был в ручных и ножных кандалах, он молил о пощаде, как неприкасаемый нищий. Его богатые одеяния были сорваны стражниками, и железная цепь со звеньями толщиной в палец свисала от щиколоток к запястьям, к вороту и обратно, придавливая его к земле. С негодованием увидел Хэйден ожоги на его теле и рубцы от плети.

Со времени битвы при Виланоре низам тоже разительно изменился. Его страх перед Кох-и-Нором прошёл. Он носил теперь Глаз на тюрбане, так же как когда-то его племянник; носил гордо, у всех на виду, в середине лба. И всё же казалось, что новая уверенность низама носит нездоровый характер.

Перемены проявлялись вначале в малом. Его поведение стало высокомерным. Он не позволял присутствующим разговаривать между собой. Приказал палачу стоять всё время вблизи Музаффара, чтобы отрубить голову при любой попытке освободить его. В последнее время охрана была удвоена, а три молодых единокровных брата, старший из которых был простофиля Салават Джанг, взяты под стражу.

Дальше начались рассказы о жестокостях: сначала — к животным, а затем, как говорили, и к женщинам. А когда старый слуга мягко спросил его, почему господин так ведёт себя, Назир Джанга охватила ярость, и он приказал убить слугу, хотя тот служил ему, а ранее и Асаф Джаху, всю свою жизнь.

За один месяц он нарушил обязательства, взятые перед Фоссом Весткотом и Мадрасским советом. Армии низамата надоело находиться в Аркоте, и Аркот был истощён армией. За последние месяцы в результате дезертирства армия сократилась до шестидесяти тысяч бойцов и семисот слонов.

Музаффар простёрся перед правительством Назир Джанга, лепеча что-то от ужаса перед гневом своего дяди, перед страшным мщением, которого ему теперь не избежать.

   — Посмотрите на эту собаку!

   — Посмотрите, как он ест грязь у ног нашего законного господина!

   — Мы видим, теперь, почему люди оставили его! Он — ничтожество.

Новые восклицания вырвались из толпы, когда серый Джагернаут поднялся на низкий холм и пошёл через расступающуюся толпу. Это был собственный слон низама; его бивни были позолочены и украшены драгоценностями. Один Бог знал, для какой цели он был воспитан.

Ритуальное унижение продолжалось, заставляя Хэйдена опускать глаза. Это было развлечение, которое низам позволял своим приближённым, но он, Хэйден Флинт, не желал принимать в нём участие. Видеть противника разбитым, сорвать с него всё, что он имеет, позволить простой солдатне высмеивать его — это было здесь в порядке вещей.