Клайв поднял факел высоко над головой, пытаясь яснее разглядеть бегущего.

   — Кхаре рахо! Стой, чёрт побери! — Он положил свободную руку на рукоять морской сабли, но не выхватил её, а прыгнул навстречу, и беглец полным ходом наскочил на его бедро. — Тум кидхар джате хо? — требовательно спросил он, хватая бежавшего за шиворот. — Куда ты бежишь?

Он увидел, что это — один из сыновей Мак-Брайдов, самый старший. Мальчишка задыхался и был в страшном потрясении.

   — Там солдаты!

   — Солдаты? Где?

   — Они все пьяные, сэр. Ненормальные убийцы!

Клайв схватил мальчишку за ухо.

   — Французские солдаты пробрались в крепость? Это ты хочешь сказать?

   — Нет, сэр! Португальцы из компании. Они убивают мою маму! Её и других женщин, сэр!

Клайв ошарашенно посмотрел на мальчика.

   — Где? Покажи мне.

   — В подвале!

Клайв побежал за мальчиком, пытаясь понять что-либо из его бессвязного рассказа. Поворачивая за угол, он споткнулся о двух солдат, валявшихся на дороге. Он попытался поставить одного из них на ноги, но у него ничего не вышло. Знаки на мундире указывали на то, что они были из тех, кого послали охранять северную стену. Клайв поднял пустую бутылку из-под бренди и понял, что оба они пьяны до бесчувствия.

Обежав следующее здание, он увидел окно в подвал и услышал пронзительные крики.

   — Беги за помощью! — приказал он.

Ужас охватил его, когда он осознал, что происходит. «Пьяные мятежники ворвались к женщинам, — думал Клайв. — Аркали Сэвэдж тоже там! Боже милостивый, если с её головы упадёт хоть один волос, они заплатят за свои дела в тысячекратном размере!»

Бледный свет, исходящий из подвала, указал ему путь. Когда он подбежал к двери, ему показалось, что он вступил в одну из пещер ада. Двое смеющихся дьяволов избивали женщин и девочек штыками, приказывая им раздеться. Маленькие девочки, обливаясь слезами, подчинялись злодеям, в то время как их старшие сёстры с воплями бегали по подвалу.

Клайв пошёл на солдат с поднятой саблей, исполнившись дикой яростью и злобой. Лезвие со свистом рассекло горло ближайшего солдата, и тот, обливаясь кровью, медленно осел на пол. Второй разбойник попытался было бежать, но не успел. Клайв сделал выпад и всадил ему саблю в живот по самую рукоять. Солдат ткнулся лицом вперёд и неуклюже завалился на бок. Клайв вступил в главное помещение и прижался к стене, держа пистолет в левой руке. Он осознавал всю опасность и понимал необходимость осторожных действий. Из-за колонн доносились истошные крики. Продвинувшись вперёд, он увидел ещё троих мятежников, издевавшихся над своими жертвами. Солдаты рвали с них одежды, орали и избивали несчастных женщин. Наконец он увидел Аркали Сэвэдж, и горячий сухой воздух застрял у него в лёгких.

Злодеи раздели девушку донага, и самый огромный из них прижал её спиной к опоре. Руки Аркали стянули за столбом, и второй мятежник, маленький и отвратительный, крепко держал её за запястья. Покрытое кровоподтёками маленькое изящное тело Аркали извивалось и билось, в то время как огромный полуголый солдат пытался раздвинуть ей ноги и втиснуться между бёдрами.

Некоторое время Клайв не мог сдвинуться с места от потрясения. Солдаты на полу насиловали полуодетых девочек, окровавленные сёстры Мак-Брайд валялись на полу, словно изуродованные куклы. Молли была мертва, а рядом с нею, глядя в потолок невидящими глазами, лежала Илей с перерезанным горлом.

   — Нет, пожалуйста! — истерически молила Аркали, стараясь освободить руки. — Нет! Я девственница. Пожалуйста. Я девственница!

Клайв проревел что-то нечленораздельное и бросился вперёд. Он всадил свою саблю в голову человека, державшего Аркали за руки. Череп злодея развалился как репа, и солдат упал на пол.

   — Афсар! — закричал великан, отшатнувшись от Аркали. — Офицер!

Пьяные солдаты уже заметили, что происходит, и бросились искать своё оружие. Не спуская глаз с пистолета Клайва, они заметались по подвалу, но вскоре поняли, что противник один, и почувствовали себя более уверенно. В этот момент сверху послышался топот ног, и через минуту в подвал ворвались братья Мак-Брайд, мальчик и отец Аркали — Чарльз Сэвэдж. Последний в дверях появился, вооружённый одним лишь ножом.

Четверо мятежников, увидев Стрэтфорда, испуганно отпрянули назад. Затравленный взгляд разбойников говорил о том, что они прекрасно понимают, какая участь ожидает всю компанию.

   — Дайте ей свой пистолет, — сказал Стрэтфорд Чарльзу Сэвэджу странным, тихим голосом. — Пусть она исполнит правосудие над ними.

   — Нет! Только не Аркали! — укутывая дочь в одеяло, проговорил Сэвэдж.

   — Это поможет залечить её раны!

   — Нет!

Стрэтфорд угрюмо посмотрел на него, затем кивнул и проговорил:

   — Вам решать. Тогда выходите из подвала. Я хочу по-своему поговорить с этими скотами.

В дверях Сэвэдж поднял Аркали на руки и понёс вверх по ступеням, благодаря Бога за то, что она осталась живой. Внизу, если не считать четырёх мятежников, остались молодой офицер, который спас её, двое братьев Мак-Брайд и Стрэтфорд Флинт. Четверо на четверо, как требовал варварский закон чести Стрэтфорда.

Прежде чем отец с дочерью достигли верхних ступеней лестницы, пронзительные крики внизу возобновились вновь. Это началась кастрация первого разбойника.

Переход до Аркота был подобен сну.

Хэйден Флинт и Мухаммед Али восседали на двух самых больших марварских гнедых кобылах, прекрасно ухоженных и накрытых шёлковыми чепраками, сверкающими яркими украшениями из меди. Ясмин-бегума следовала в десяти шагах за своим мужем в богато орнаментированном резьбой паланкине палисандрового дерева, переносимом на плечах шести рабов.

Хэйден всё ещё не мог отделаться от потрясения, когда их кавалькада покинула деревню. События смешались в его сознании, мысли путались. Он лишь помнил, как Ясмин-бегума встала на ноги над телом афганца; какой жуткий стон раздался, когда они перевернули его тело, чтобы оттащить в сторону.

После того как он убил начальника охраны, Ясмин-бегума взглянула на него с уважением. В глазах её всё ещё горел кровожадный огонь. Затем она поблагодарила его. Мухаммед Али скупо отдал ему должное, а охрана афганца наблюдала за ним в странном молчании, с каким-то подобострастным ожиданием. Но в то время Хэйден не был в состоянии обращать внимание на них. Он убил человека. И даже несмотря на то, что это было необходимо, он ощущал отвращение к тому, что ему пришлось сделать.

В состоянии транса, с болью, пульсирующей в раненной руке, Хэйден покидал Мавалипурам, и постепенно внимание его привлёк окружающий пейзаж, раскрывшийся перед ним подобно цветку лотоса. Молодая зелень рисовых полей вдоль реки Палар прерывалась тёмными лежбищами у воды, на которых буйволы пережидали полдневную жару. Это был пейзаж, в котором доминировала широкая, но мелкая река, вокруг которой простиралась плодородная равнина с видневшимися на далёком расстоянии женщинами в ярко раскрашенных сари. Они трудились в поле и провожали процессию взглядами, стоя у хижин, крытых пальмовыми листьями.

Жара продолжала усиливаться, и небо, насыщаясь влагой, всё тяжелело от паров, становясь молочно-белым, как бельмо. Хэйден Флинт знал, что надвигается сезон муссонов. Он оглядывался назад, досадуя на медленность их передвижения и раздражаясь видом громоздкого и неуклюжего паланкина. Ему казалось, что женщина должна чувствовать себя заточенной в этом ограниченном пространстве — в закрытых и завешенных носилках. За паланкином были посланы всадники в Аркот, которые вернулись с его частями, привязанными к вьючным лошадям. Он часто видел подобные носилки в Калькутте и Мадрасе. Зажиточные английские торговцы пользовались ими, чтобы произвести впечатление на местных бенгальских посредников, для которых престижность значила всё. Но его отец никогда не пользовался паланкином. Он говорил, что позволит отнести себя лишь единственный раз — в последний путь, когда он будет лежать в ящике и не сможет воспротивиться этому путешествию.