— А дальше что? — поинтересовался я, впрочем, зная исход.

Лицо Скорпиуса помрачнело.

— Я ему слово, он мне десять, ну потом и я вспылил, ты же меня знаешь. А потом он меня забил.

— Чем забил? — вздрогнул я.

— Руками, ногами, потом, кажется, каминными часами, — пожал плечами Скорпиус. — А потом я сидел на диване и смотрел на свой труп, ну пока меня не нашел папа.

— А Луи?

— Ушел.

Все звучало настолько ярко и реально, что я не нуждался в более подробном объяснении случившегося. Скорпиус, кажется, совсем взгрустнул, опустив глаза на кухонную тумбу.

— Почему ты не сказал сразу? — осторожно спросил я, чтоб снова не сорваться на возмущенный крик.

— Я думал решить все с Луи самому, раз уж он видит меня, — заверил Скорпиус.

— Он убил тебя!

— Я думал, это был аффект. И думал, что его хоть как-то замучает совесть, а того, что он вчера повел себя, как хозяин Вселенной, я и подумать не мог. Никакого раскаяния. — Я редко когда видел Малфоя таким подавленным. — Будто моя жизнь ничего не стоит. И еще и сказать мне это в лицо…

Редко когда со мной такое бывало, но у меня просто сердце сжалось.

Я готов был услышать это, возможно, наслушавшись своих «сенсеев криминального мира» хотел подтвердить теорию, но мысль о том, что вчера в этой квартире, в этой самой кухне стоял убийца, заставила меня чуть ли не содрогнуться.

« А если это был не аффект? А если Луи намеренно его убил: планировал, рассчитывал, а дальше все, как сказал Моран: устроил сцену на похоронах, когда услышал об основной версии смерти Скорпиуса, забрал сестру и исчез» — подумал я.

— Скорпиус, ты понимаешь, что он должен быть наказан? — серьезно спросил я. Зная Скорпиуса, тот мог запросто задвинуть тему всепрощения.

И точно.

— Ну не знаю, — пожал плечами Скорпиус. Выглядел он совсем несчастным. — Он же не виноват, что вспылил и…

— … убил тебя.

— Не знаю, Ал, — повторил Малфой. — Я и не смогу выдвинуть обвинения, я же мертв. Как я напишу показания?

В моей голове вдруг прозвучал звон галлеонов, циничная я сволочь.

— А я тебе на что, друг? — улыбнулся я, и, достав из ящика стола перо, чернильницу и пергамент, уселся поудобнее.

***

Утром следующего дня, я трансгрессировал в Паучий Тупик, и, зыркнув на мальчугана, который некогда доводил меня своим мячом, одним лишь взглядом заставил его скрыться за соседским забором.

«Когда ты, маленькая гнида, пойдешь в Хогвартс, я вздохну спокойно» — пробурчал я и открыл скрипучую калитку к дому Флэтчера.

Поднявшись на крыльцо, я дернул дверь, вечно незакрытую, и шагнул внутрь.

— Опять он здесь, черт его дери, — послышалось знакомое бурчание Морана.

— Поттер, иди, работай, депрессивный ты наш. Книжный простаивает, товар скоро паутиной порастет, пока ты тут сопли на кулак наматываешь.

— Или ты опять похмелиться? — Заспанный, небритый и откровенно страшный Наземникус приподнялся на диване, я явно его разбудил. — Бросай пить, а то будешь, как Моран.

Моран вскинул брови и покачал головой.

Я, отмахнувшись от обоих, жестом призвал всех молчать и вытащил из внутреннего карман куртки сложенный вдвое лист пергамента.

— Мы богаты, — прошептал я, подняв лист над головой так, словно это был мой торжественно пойманный в матче снитч.

***

… на этом спешу закончить свои показания, потому как далее не помню ничего, вплоть до обнаружения мною моего трупа. За более подробной информацией о моей несвоевременной кончине обращаться к Луи Уильяму Уизли, совершившему это злодеяние.

Скорпиус Гиперион Малфой

17.11.2006 — 1.07.2025

Наземникус дочитал показания Скорпиуса и, почесав небритый подбородок, кажется, ликовал.

— Шампанского всем! — вдруг воскликнул он. — Акцио!

— Шампанское? — насмешливо спросил я.

— Ну, ладно, загнул. Забродившего пунша всем!

И тут же Манящие чары организовали нам пыльные стаканы и пластиковую бутылку с этим незамысловатым пойлом. Я благоразумно отказался, а сам Флэтчер, бережно опустив лист на стол, потянулся к бутылке.

Моран же тоже не собирался запивать веселье. Более того, я ни разу не видел браконьера выпившим. Как для ирландца, он был подозрительно трезвым.

— Напомни, ты вытащил это признание из Малфоя, которого никто кроме тебя не видит, потому что он как бы мертв? — зыркнув на меня своими черными глазами, спросил Моран.

— Так точно, — кивнул я.

— И мы должны в это верить?

— Вы же волшебник, Моран, — усмехнулся я. — И должны верить во всякую мистику. Или зря кичитесь своей чистой кровью похлеще любого аристократа?

— А ты часом не дегустируешь товар, а, студент? А то тебе уже мертвые Малфои мерещатся.

— А чем вы не довольны? — возразил я. — Ваша теория полностью себя оправдала, у нас есть ясная картина того, что случилось в Малфой-мэноре первого августа. Вы вчера так громко орали наперебой, как потратите благодарность министра за имя убийцы, а сейчас, когда на руках все карты, начинаете вые…

— Моран, ну в самом деле, — пришел на подмогу Наземникус, опустив короткопалую руку, унизанную перстнями на мое плечо. — Что конкретно тебе не нравится?

— Отсутствие доказательств, — прогремел Моран. — Или вы к министру с этой писаниной явитесь?

А вот это уже серьезный аргумент.

Объяснять аферистам о «живом-мертвом» Скорпиусе — это одно. Попытаться втолковать это его деду, недавно пережившего похороны — совсем другое. А махать перед его лицом пергаментом с показаниями… как бы самим за это не получить.

— С министром я поговорю, — заверил Наземникус.

Я едва ли не расхохотался, представив, как высокий статный Люциус Малфой с презрением смотрит на то, как чумазый запойный коротышка топчет дорогой ковер в его кабинете и что-то мямлит про «дайте нам денег», «нашли убийцу», «очень старались».

— Кто тебя к нему пустит, старый? — поинтересовался я.

— Я трех министров пережил, — заверил Флэтчер. — И каждый меня как короля в кабинете встречал. С такими как я, политикам нужно дружить.

— С такими — это какими? — снова влез Моран. — Оборванцами?

— Алкоголиками? — вскинул брови я.

— А ты, сыночек мракоборца, вообще мне про алкоголизм не говори, что, давно портвейн с горла глушил? — обиделся Наземникус. — И ты, Моран, не скалься. То тебе план не нравится, то тебе аргументов не хватает… так и скажи, не хочу в долю.

— Нет, ну если все получится, то хочу.

— Святая простота, — буркнул аферист. — Логику он здесь включает! В моем доме! Учти, поделим деньги с Поттером: ему — сорок процентов, мне шестьдесят, а тебе и кната увидеть не дадим.

— А чего это мне сорок? — нахмурился я.

— А кто министру мозги пудрить будет? — важно сказал Флэчтер. — Кто аргументы и доказательства найдет?

— А кто покойного опрашивал? — парировал я.

— А кто это все придумал? — не отставал Наземникус.

— А чей кузен убил?

— Тем более, родственникам убийцы — максимум процентов пятнадцать.

— Разошлись по разным углам, — закатил глаза Моран.

Что мы и сделали. Наземникус решил с действиями не тянуть: протерев лысину и надушившись своим мерзким одеколоном, он натянув свою лучшую мантию и, в полной уверенности, что Люциус Малфой, которому больше заняться нечем, кроме как слушать разных жуликов, трансгрессировал в министерство.

Жажда несказанного богатства, грозящегося обвалиться на нас, явно заставила его забыть такую мелкую деталь, как розыск, в котором Наземникус находился чуть ли не со времен своего одиннадцатилетия.

Я уже почти был согласен со скептицизмом Морана. Доказательств не было. Были сомнительные детективы, раскрывшие дело за день и мертвый Малфой, которого кроме меня никто не видел.

Чем я и поспешил поделиться с Мораном.

— Да кто ж его знает? — пожал плечами браконьер, опустившись на стул. — Оно-то конечно правильно, но Флэтчер зубы заговаривать умеет. Кто его знает, может, достанет где ножик, кровью измазанный, и скажет министру, что этим вот его внучка и прирезали.