Она долго бродила по горам, то и дело, меняя направление, постоянно принюхивалась. Но ветер и холодные крупинки, к которым она не привыкла, сбивали ее, как раньше цветы, и ей пришлось вернуться к девочке. И надеяться, что завтра или позже ей больше повезет…
Следующие два дня оказались, вопреки надеждам Моа, еще более мрачными, чем предыдущие. И хотя она много времени тратила на охоту, ни одного, даже самого маленького, грызуна, здесь не было. И не удивительно – горы замело так, что кое-где было по колено Травинке, и из-за этого девочка шла еще медленнее. От крупинок и ветра девочка целыми днями дрожала и кашляла, а когда она вечером растапливала ледяные крупинки в ладонях, чтобы получить воду, ее руки еще больше мерзли. Поэтому Моа ложилась в такие минуты рядом с Травинкой, и грела ее своей теплой шерсткой.
В конце второго дня девочка еле шла даже по пологой горной тропе. И, едва дотянув до каменного уступа, закрывающего небольшую площадку под собой, обессилено упала под него. Моа легла рядом, максимально укрыв тело девочки от ветра – все равно знала, что уходить на охоту бесполезно. Травинка легко погладила ее рукой, и рука ее тут же сползла на камень – должно быть, девочка потеряла сознание. Но Мао хотелось верить, что она просто уснула, и скоро проснется.
Шло время, а ветер дул так же сильно, создавая новые завихрения, в которых крутились ледяные крупинки. Голод усилился, сделавшись нестерпимым, но Моа лежала рядом с Травинкой, зная, что пока она беспомощна, не оставит ее – ведь без ее меха девочка могла замерзнуть насмерть. Поэтому Моа дышала на лицо, руки Травинки, надеясь, что вот-вот она поднимется, и можно будет продолжить путь. Но Травинка все так же безжизненно лежала на камнях.
Моа уже решила ее разбудить, но вдруг почуяла запахи людей. Они усиливались, видимо, шли прямо к барсу и девочке.
Из последних сил поднявшись на лапы, Моа ждала, когда они приблизятся, загородив своим телом Травинку. И вскоре увидела их – пятеро людей, одетые в шкуры животных, с оружием за спиной. От них пахло кровью, поэтому Моа оскалилась, глухо зарычав. Люди заметили ее, остановились в трех шагах от барса, и начали о чем-то говорить. То и дело они смотрели на Травинку, и Моа, решив, что они хотят украсть девочку, зарычала еще громче, махнув лапой. Но люди словно не заметили этого, продолжая переговариваться.
Моа не хотела отходить от девочки, но ей нужно было сократить расстояние, чтобы прогнать людей. Поэтому она начала медленно подходить к ближестоящему человеку, готовясь атаковать. Он не попятился, сразу же выхватил из-за спины длинную палку, которая напомнила Моа палки с острыми концами, которые причиняли ей боль в людском муравейнике. Эти воспоминания привели ее в ярость; Моа кинулась на человека с палкой, и, сомкнув зубы на палке, начала ее грызть. Но внезапно ощутила сильную слабость, и упала на ледяные крупинки, сжимая палку в зубах. Снова подняться она не смогла – из-за ярости потратила все силы. Поэтому только смотрела, как Травинку поднял на руки один из людей. Ее саму положили на длинную шкуру, и понесли по крупинкам куда-то во тьму.
Моа не запомнила путь (наверное, потеряла сознание еще в начале), но очнулась полностью, чувствуя, что ей жарко. И поняла, что лежит не на ледяных крупинках, под ветром, а в какой-то постройке людей. И рядом находится одна из них, судя по длинным волосам, женщина. Она внимательным взглядом смотрела на Моа, а потом, куда-то отойдя, вернулась с куском аппетитно пахнущего мяса. Но Моа слишком хорошо помнила мясо от злого человека, и не стала есть этот кусок. Но женщина не уходила, и мясо так же лежало перед барсом. Тогда он принюхался к мясу, и, не учуяв посторонних запахов, откусил небольшой кусочек. Тут же начал рвать мясо на части, поспешно глотая – так был голоден. Женщина засмеялась, а Моа съела мясо без остатка, и улеглась, мгновенно уснув.
Проснувшись, Моа обнаружила, что силы вернулись к ней. Она смогла походить по строению, и все в нем разглядеть. Постройка была маленькая, вся белая, видно, из множества холодных крупинок, а на полу лежали шкуры. Моа почувствовала запахи еще двух людей, один из которых был ей знаком, но в постройке была только женщина, которая ее кормила. И еще спящая под шкурами Травинка. Моа сразу же подошла к ней, прикоснулась носом к ее лицу – оно было теплым, видно, шкуры помогли девочке согреться. Моа хотела лечь рядом с ней, но здесь было жарче, чем в том месте, где она спала, поэтому пришлось ей вернуться туда. Она поняла, что рядом вход, и дует от него небольшим ветром. Наружу Моа пока выходить не стала, решив дождаться, когда Травинка проснется, и снова улеглась у входа в строение.
Ждать, когда Травинка проснется, пришлось долго, и Моа опять уснула. А, проснувшись, увидела девочку совсем рядом – она гладила Моа, что-то говоря полным тепла голосом. Потом начала говорить женщина, и спустя некоторое время Травинка вернулась под шкуры – уже начала зябнуть. А Моа, чувствуя, что ей еще нужно отдохнуть, снова уснула…
Проснулась она, слыша чьи-то крики. Открыла глаза, и увидела, что кричит маленькая девочка, а женщина и мужчина пытаются ее успокоить. Но это у них плохо выходит – крик становятся все сильнее.
Мгновенно поднявшись на лапы, Моа угрожающе оскалилась, негромко зарычав. Девочка тут же замолчала, а Травинка подошла к Моа. С маленькой девочкой начали говорить женщина и мужчина, а когда Травинка что-то сказала, положив руку на голову Моа, девочка забралась под шкуры.
Травинка начала говорить с мужчиной и женщиной, а Моа решила пойти поохотиться – голод уже давал о себе знать. Вышла из постройки на снег и ветер, и почуяла, что Травинка идет за ней. Моа знала, что девочка еще не выходила из постройки, поэтому составила ей компанию ненадолго, видя, как она кружится на месте, и слыша ее слова, полные теплоты, содержащие в себе очередной непонятный вопрос для Моа. А потом, ощутив голод сильнее, отправилась охотиться…
Следующие несколько дней Травинка жила в этой постройке, и Моа большую часть времени проводила с ней: резвилась в снегу днем, когда девочка перебрасывалась с детьми из селения комочками из ледяных крупинок, ходила вокруг построек, принюхиваясь ко всему. А вечером отправлялась, как обычно, на охоту. Теперь ей везло, и только раз она ничего не поймала (ее в тот день покормила женщина из постройки).
Маленькая девочка больше не плакала, и все дни, когда была рядом с Моа, так восхищенно смотрела на нее, что Моа позволила ей к себе прикоснуться.
Травинка полностью поправилась, набралась сил, и когда Моа утром очередного дня увидела, что девочка собирает себе мяса в небольшой мешочек, поняла, что они вскоре пойдут дальше.
И верно – вскоре Травинка вышла из постройки, вместе со всеми ее жителями, и Моа последовала за ней. Девочка простилась с женщиной, мужчиной, и маленькой девочкой (последняя тихо плакала), и бодро пошла по тропе за Моа. Теперь у девочки были одежды из теплых шкур, и ни холод, ни ветер, не были ей страшны, как и Моа. Поэтому они передвигались достаточно быстро, делая небольшую остановку днем, и останавливаясь в сумерках в какой-нибудь пещере. Там Травинка разжигала огонь, на котором растапливала снег, чтобы получилась вода, и съедала кусочек мяса. А Моа почти сразу уходила на охоту, обычно – успешную.
Дни летели за днями. Они забирались на очередную гору, спускались с нее, и местами было так круто, что Травинка съезжала вниз, лежа на спине и громко смеясь.
Как-то Моа почуяла барса, и даже увидела его издали. Он не стал приближаться к ним, скрывшись, чему Моа порадовалась (он был крупнее, и она вряд ли победила бы его, если бы они сцепились). А на следующий день пошло очень много холодных крупинок сверху, задул ветер, и все это не прекращалось целый день. Поэтому даже Моа обрадовалась, когда в сумерках они нашли пещерку, в которой и укрылись.
Через два дня они обходили вершину очередной горы. И, когда тропа резко повернула, Моа увидела, что внизу, после череды небольших скал, лежит лес, укрытой белой шкурой. И почуяла близость людей, многих – наверное, близко их селение. А еще она чувствовала запах незнакомых ей зверей.
