Та смотрела на него со странным выражением: с одной стороны, оно было похоже на задумчивость и нерешительность; с другой же, Марти видел в нём обвинения и немое порицание. Он ждал. Ждал, что она его ударит, или что начнёт проклинать его всеми известными ей словами, или просто с презрением отвернётся и уйдёт. А вот к тому, что она сделала, он готов не был.
Совершенно внезапно, без каких-либо предупреждений, Хитаги сделала шаг к нему, на ходу раскинув руки, чтобы в следующий момент на мгновение привстать на мысочки и обхватить его шею в объятии. Марти растерянно моргал, не соображая до конца, что только что произошло. Он даже стал искать взглядом поддержки у окружающих, но те также явно не успели понять, что к чему. Наконец, Марти осторожно поинтересовался у обнимающей его Хитаги:
— Эм… Ты же слушала меня, да? Или это такая странная попытка меня задушить? Ты ведь понимаешь, что это делается немного по-другому, да?..
— Я не хочу, чтобы ты умирал, — резко перебила его Хитаги.
Марти отвернулся, насколько ему позволяло положение, и горько усмехнулся.
— Даже несмотря на то, что я убийца твоего самого дорого человека?
— Ты мой друг, Марти, — упрямо повторила она и шмыгнула носом.
В этот момент Марти осознал, что она плачет. “И как я не заметил сразу?” — подумал он, косясь на её дрожащую фигуру. На его плечо упало несколько капель. Марти тяжело вздохнул и виновато проговорил:
— Мне жаль, что из-за меня тебе опять приходится плакать…
— Разве я плачу? — с усмешкой, смешанной со слезами в голосе, спросила Хитаги, но, услышав сама себя, убедилась, что это так, и пробормотала: — Ох, и правда…
Марти вздрогнул от удивления её словами. Пару мгновений он искал причину и, найдя её, сочувственно поинтересовался:
— Ты и этого уже не чувствуешь, да?
Марти спросил это, хотя он и так понимал, что ответ будет утвердительный. Хитаги знала, что он не нуждается в подтверждении своих догадок. На самом деле, она не чувствовала не только своих слёз. Воздух, скользящий по коже при ходьбе, собственное дыхание, ком в горле, тепло тела Марти, которого она так крепко обнимала — всего этого она больше не ощущала. Ничто из этого ей больше не принадлежало. Единственное чувство, которое у неё осталось — это боль и горечь, как от расставания с чем-то родным и близким.
Хитаги чувствовала, что минута, когда она на самом деле расстанется с (самым) дорогим человеком, неумолимо приближается. Она словно ощущала дыхание смерти, стоящей у неё за спиной и нетерпеливо ожидающей, когда же наконец ей отдадут того, кто ей предназначен. Сейчас Хитаги была небольшим препятствием между Марти и его концом, но она прекрасно осознавала, что в любой момент её могут просто отбросить, как ненужную преграду. Ей хотелось сказать ему ещё много-много всего, рассказать всю правду, но Хитаги понимала, что времени на пространные рассуждения и долгие лекции у неё нет. Так что она решила ограничиться лишь самым главным. Понизив голос, так чтобы никто, кроме Марти, не мог услышать её слов, она вдруг торопливо заговорила практически ему на ухо:
— Кстати, я обещала рассказать тебе после суда, что было в том письме. В нём Дея рассказала мне обо всём, что чувствовала в течение нашего заключения. — От Марти не ускользнуло то, что она вдруг стала говорить не о “брате”, а о некой девушке с очень похожим именем, и он удивлённо вскинул брови, но Хитаги не дала ему и слова вставить, продолжая: — Если бы я раньше всё вспомнила, то успела бы извиниться перед ней за все резкие слова в тот раз и, возможно, она была бы ещё жива. А теперь… Ну, всё произошло справедливо: твой внутренний монстр лишил любимой старшей сестры меня, а мой паразит, за которым я вовремя не доглядела, забрал жизнь твоей. — Хитаги невольно крепче сжала объятия и с раскаянием прошептала: — Всё, что произошло в этом мире, — моя вина. Если бы я просто разобралась со всем сразу, а не пыталась бегать от проблемы…
На этих словах она наконец-то разжала руки и отстранилась от Марти. С грустной улыбкой и застывшими в глазах слезами она глядела в его растерянное лицо. Марти молчал, чувствуя, что она посвятила его в самую большую тайну, которую только могла. “Она всё вспомнила”, — подумал он, не отводя взгляда от её серьёзных глаз. Вот только как всё это расценивать, он так и не смог решить.
Тем временем Хитаги осторожно взяла его за руку и, слегка стиснув её в своей ладони, проговорила:
— Знаешь, несмотря ни на что, ты всё равно остаёшься моим самым дорогим другом. Жаль, что всё закончилось именно так. Что ж, — внезапно Хитаги перешла на японский с английского, на котором велась вся их предыдущая беседа, и с печальной улыбкой произнесла, вкладывая в слова все свои чувства: — Прощай, Мартин Фебфлауэр. Мне будет тебя не хватать.
Марти горько усмехнулся.
— Farewell, Hitsugiri Hitagi, — ответил он и мягко высвободил свою ладонь из её хватки.
Хитаги кивнула и, торопливо смахнув слёзы, резко развернулась, чтобы идти к своему месту. Марти проводил её долгим взглядом, полным сожаления и вины. Осознание всех своих ошибок разом навалилось на него, и он был готов в любой момент сломаться под их грузом.
Всю эту сцену скучающе наблюдала Тау. Она сидела, недовольно поджав губы, но сохраняла молчание. Едва Хитаги сделала шаг в противоположном от Марти направлении, кукла не сдержала комментария.
— Наконец-то эти сопли закончились! — со вздохом облегчения воскликнула кукла. Затем на её лице возникла широкая предвкушающая улыбка, буквально пропитанная безумием, и она с ехидным смешком протянула: — Не волнуйтесь, мистер Фебфлауэр, ваша казнь будет не такой, как у вашего брата и кузины: от вас останется гораздо больше, чем жалкая лужица крови и ошмётки мяса. Впрочем, не гарантирую, что в этом можно будет узнать вас, — добавила Тау, негромко посмеиваясь и наклонив голову вбок и чуть назад.
Марти вздрогнул. Он низко опустил голову и плотно сжал губы. Упоминание брата слишком больно вонзилось в его сердце, и без того постоянно кровоточащее от чувства вины перед ним. А тут ещё и Эрика, видя состояние своего соперника, не упустила случая над ним поиздеваться.
— Что, Марти-сан, ждёте с нетерпением, когда вновь встретитесь со своими родными на небесах? — насмешливо поинтересовалась она, заложив руки за спину. — Или же ни на что, кроме Ада, вы не надеетесь? Впрочем, жаль, что вас ждёт лишь ничто. — Вопреки смыслу своих слов, Эрика засмеялась.
Марти скосил на неё хмурый взгляд. Её веселье вызывало у него отвращение, особенно учитывая повод. Вкладывая в слова всю свою ненависть, он процедил:
— Да, такому монстру, как я, кроме Ада ничто не светит. Как жаль, что нельзя забрать вас с собой, мисс Эрика… Хотя-а…
Внезапно выражение лица Марти изменилось: из полного ненависти оно превратилось в какое-то слишком безмятежное для такой ситуации. Он выпрямился и странно взглянул на оппонентку, отчего та почувствовала смутную тревогу. А Марти вдруг широко улыбнулся и с смешком продолжил, делая шаг в сторону Эрики:
— Хотя почему нельзя? Какая теперь разница, увидят меня или нет? Я ведь всё равно сейчас умру.
Марти медленно приближался к Эрике, с каждым шагом ускоряя темп ходьбы. Его улыбка стала шире, а в глазах мелькнула жуткая одержимость. Он будто обезумел, осознав, что ничто не мешает ему здесь и сейчас избавиться от соперницы. Хотя почему “будто”? Он на самом деле обезумел. Сейчас одноклассники в растерянности и ужасе наблюдали то, что он описал в своём рассказе: им полностью овладела жажда крови и единственное желание уничтожить Эрику. Та хорошо осознала его намерения и невольно отступила назад, поражённо уставившись на барабанщика. Марти обратил на это внимание и насмешливо поинтересовался:
— Что с вами, мисс Эрика? Are you afraid? Не стоит. В конце концов, что такого в том, чтобы составить мне компанию, а, мисс Э-э-эрика?
В этот момент между ним и Супер Детективом оставалось совсем небольшое расстояние. Была лишь одна преграда — Минато, чьё место находилось как раз на пути. Супер Повелитель персон, как и остальные, сначала был напуган поведением Марти, но теперь постарался взять себя в руки и торопливо выступил вперёд, заграждая Эрику собой. Марти остановился и недовольно поинтересовался:
