— Кажется, первый класс был меньше нынешнего, — как бы невзначай заметила она. — Здесь всего двенадцать холодильников с учениками. Остальные, я так понимаю, во взаимных убийствах участия не принимали?

Эрика скосила глаза на Тау. Та буквально расцвела и, радостно хлопнув в ладоши, воскликнула:

— Вы такая наблюдательная, Детектив-сан! Да, действительно, те, кто нашёл своё последнее пристанище в нижних ящиках — заложники, — объяснила она. — Дело в том, что в первом классе была немного более стабильная система мотивов. Сначала трём людям присылалась записка с их тайной, и в течение суток должно было произойти убийство. Когда раскрытие тайны их стало пугать не настолько сильно, я использовала другую козырную карту. На подземных этажах находились секретные комнаты, где держались заложники — близкие ученикам люди. Правда, как вы можете заметить, заложники были не для всех — у некоторых учеников были действительно отвратительные коммуникативные навыки… Ох, кажется, я вас напугала? — жестоко улыбнулась кукла, заметив, что некоторые ученики побледнели, и поспешила заверить: — Не волнуйтесь, теперь я отказалась от этой системы — я слишком хороша для подобных низких жалких трюков. Слишком сильна. — Тау самодовольно оскалилась.

— А вообще, Детектив-сан, вы немного ошиблись, — продолжила она после небольшой паузы, когда уже все одноклассники неуверенно прохаживались возле камер с трупами. — На самом деле, учеников в первом классе было шестнадцать. Просто некоторым из них удалось… “выпуститься”. — Тау жутковато захихикала, что наводило на мысль, что этот “выпуск” был не намного лучше плена. — Кстати, среди них тоже был Супер Детектив, — на этих словах она уж слишком многозначительно взглянула на Эрику, на что та лишь отвернулась, гордо вздёрнув носик.

— Все подписи на английском… — пробормотала себе под нос Марибель. На неё это место наводило страх. Она никогда не боялась кладбищ, но тут, она точно знала, были простые люди, которым пришлось убивать… прямо как и её товарищам по несчастью.

Тем временем Минато разглядывал первые холодильники. Согласно подписям, в верхнем ряду покоились Супер Убийца и Супер Шинигами — Луис и Марджори Беннистер. “Жутковатые таланты, — подумал он, нервно сглотнув. — Интересно, почему одинаковые фамилии? Родственники?”

Терзаемый любопытством, Минато не сдержался и выдвинул трупы из их последней обители. Перед ним оказались парень примерно пятнадцати лет и девочка лет десяти, оба довольно старомодно одетые. Их лица действительно имели много общих черт, что выдавало в них близких родственников. Глаза парня были закрыты, в красных волосах (судя по отросшим тёмным корням, явно крашенных) запеклась багровая кровь, когда-то сочившаяся из трещины в черепе. На груди девочки алел кровавый цветок, на её лице застыло изумление, словно она не успела осознать произошедшее.

Дэймон тем временем избрал другой метод осмотра. Он прошёл к концу линии морозильных камер, изредка сочувственно косясь на дверцы. Судя по подписям, здесь погибли Супер Карманник, Супер Биолог, Супер Баскетболист, Супер Путешественник, Супер Идол… “Сколько же человек мертвы по вине Тау, если это только первая партия?” — в ужасе думал Дэймон.

— Как я уже говорила, сегодня юбилей, — продолжала тем временем Тау. — Сто лет со дня последнего убийства. И знаете что? — кукла издевательски ухмыльнулась. — Это значит, что в течение уже целой сотни лет моим барьером из них вытягивалась жизненная энергия. Ввиду некоторых причин, — Тау загадочно оглядела учеников из-под полуопущенных ресниц, — здесь, будучи убитым, ты не до конца исчезаешь… Не до конца мёртв. По крайней мере до тех пор, пока барьер не вытянет из тебя всё до последней капли. И, по моим расчётам, на это как раз нужно сто лет.

— То есть, вы показываете нам эти трупы, потому что их уже нельзя никак воскресить? — методично уточнила Эрика.

— И-мен-но! — радостно кивнула кукла.

Дэймон отвернулся, стараясь не смотреть на довольное лицо Тау, боясь потерять контроль над собой. Вместо этого он перевёл взгляд на ближайшую табличку с именем и талантом. От того, что он там увидел, его глаза расширились в удивлении. Красивым шрифтом на металлической пластинке было выведено: “Супер Наследник, Лион Уширомия”. “Уширомия? Уж не родственник ли это нынешней Супер Гитаристки, Уширомии Джессики?” — подумал он, увидев знакомую фамилию. Дэймон решил это проверить и уже поднёс руки к дверце морозильника, чтобы её открыть, но внезапно его отвлёк чей-то вскрик. Супер Мечник резко повернулся на его источник, и открывшаяся его глазам картина несказанно поразила его.

Где-то в районе середины ряда, напротив открытого нижнего морозильника находился Марти. Очевидно было, что кричал именно он: барабанщик весь трясся, как осиновый лист, не дышал и с выражением ужаса на лице неотрывно смотрел на мертвеца. Торопливо подойдя ближе, Дэймон взглянул на труп. Им оказалась девушка лет пятнадцати с длинными чёрными волосами, стройным телосложением… и жутким выражением, застывшем на её вполне симпатичном лице с правильными чертами. Широко распахнутые серо-голубые глаза были налиты кровью, что было ещё более заметно на иссиня-сером лице, рот раскрыт, будто она пыталась надышаться перед смертью, но не могла. “Рэмилия Фебфлауэр”, — гласила табличка на дверце.

— Кстати, заложников я убивала при помощи ядовитого газа в конце судов, когда раскрывался преступник — как у убийц, так и у жертв, — подала голос Тау, внимательно глядя в лицо Марти и будто ожидая его реакции. Таким же взглядом мерила его Эрика.

Марти же неотрывно глядел на девушку перед собой. Внезапно он упал перед ней на колени и исступлённо, горько произнёс:

— Рэми…

Марти медленно протянул руку к ней, словно не веря в происходящее. Но, коснувшись пальцами её холодной кожи, он осознал: всё это реально. Марти задрожал пуще прежнего, отчаянным взглядом смотря на девушку. Внезапно он резким движением вытащил её из морозильника и порывисто прижал к себе бездыханное тело, стиснув её в объятиях и исступлённо повторяя:

— Рэм, Рэм… Рэми… Рэмилия…

Вдруг его голос сорвался, и он, крепче прижав девушку к себе, затрясся и заплакал. Марти плакал, захлёбывался словами и рыданиями, по его щекам текли горячие слёзы отчаяния и безысходности. Наконец, он согнулся пополам и зарыдал в голос.

Все поражённо глядели на него, не зная, что и думать. Внезапно в дело встряла Тау. С широкой, совершенно безумной издевательской улыбкой она протянула:

— Что с ва-ами, Барабанщик-са-а-ан? Или, мне лучше называть вас мистер Мартин Фебфлауэр?

На этих словах Марти непроизвольно вздрогнул. Тау удовлетворённо усмехнулась и, подойдя ближе, насмешливо продолжила:

— А я-то думаю, почему о вас информация есть только за последние два года, а оно оказывается вон как… Мистер Фебфлауэр, что же вы как будто приклеились? Не хотите ли повидаться с братом и кузиной, которые прямо тут, перед вами? Правда, после казни от одной осталось лишь мокрое место, а внутренности другого слегка перемешались с реквизитом, но я положила в морозилку всё, что смогла отковырять.

Тау безумно засмеялась. Марти продолжала бить дрожь, его глаза были широко раскрыты от ужаса. Он зажмурился, сильнее сжал пальцы, уткнулся носом в макушку девушки — и его накрыл новый приступ рыданий. Мира вокруг для него не существовало. Ни смеющихся над ним Эрики и Тау, ни поражённых и сочувствующих остальных одноклассников — ничего не было для него, кроме девушки в его руках. Кроме его любимой старшей сестры Рэмилии, которую он так отчаянно надеялся увидеть все эти пять лет и которой не суждено отпраздновать её пятнадцатый день рождения.

***

Чтобы оттащить Марти от злополучного кабинета, трём парням пришлось объединить усилия. Они пытались с ним говорить, пытались увещевать, предостерегать (Тау потребовала уходить, а её требования следовало выполнять), но он не желал ничего слышать и продолжал упираться. Едва двери за одноклассниками закрылись, его отпустили, и Марти тут же попытался вернуться, постоянно повторяя имя сестры. Но больше у него не было шансов, и в конце концов он сдался.