С того момента прошло около получаса. Марти под чутким наблюдением Дэймона сидел в столовой и пил уже четвёртую чашку чая подряд. Оба молчали. Дэймон кидал на Супер Барабанщика обеспокоенные взгляды. Вроде бы тот был всё тем же Марти, пусть и не улыбался, но что-то ощутимо изменилось… И, наконец, Дэймон осознал: из глаз Марти пропал обычный задорный огонёк. Как, собственно, и огонёк жизни вообще — теперь Марти напоминал мертвеца.
Дэймон очень хотел бы помочь ему, хоть как-то ослабить боль, но понимал, что всё бессмысленно. И всё-таки молчать было ещё сложнее.
— Знаете, Фл… Марти-сан, — тихо начал он, не глядя на собеседника, — я понимаю, каково вам сейчас. Возможно, не совсем точно, но в целом понимаю. Понимаю, каково это — терять человека, которого сильно любишь. Опоздать всего на пару мгновений — и больше никогда не увидеть улыбки близкого. Перед тобой лишь безжизненное тело… Я бы очень, очень хотел вам помочь, — признался Дэймон и нервно взъерошил волосы, — но ясно осознаю: это невозможно. Особенно когда вы, помимо сестры, потеряли ещё брата и…
— Это так, — неожиданно сипло заговорил Марти, торопливо перебив Дэймона. Тот поднял на него глаза. С опустошённым лицом Марти продолжил: — Я правда ценю твоё желание помочь, — он вымученно улыбнулся, — но ты прав: тебе это не под силу. Ни тебе, ни кому-либо ещё в этом мире. Ведь я вместе с семьёй… — он на секунду запнулся, а затем болезненно хрипло произнёс: — Потерял смысл жить.
Дэймон с болью и жалостью смотрел на него. В этот момент к мечнику пришло осознание: человек перед ним теперь лишь пустая оболочка. В этот день Мартин Фебфлауэр безнадёжно сломался. Всё равно, как если бы он умер.
Комментарий к worldenddominator
Всё ещё не конец обычных дней.
Небольшое разъяснение: первый класс Тау — персонажи приквела данной истории, который прекрасно существует, но который не будет никогда выложен по ряду причин (одна из основных — мой более низкий писательский скилл, когда я его начинала).
========== lastendconductor ==========
В последние три дня Хитаги как никогда остро ощущала горькое одиночество. Это было именно то чувство, затягивающее тебя в глубины собственного сознания, как в зыбучие пески. Именно в нём ты неумолимо тонешь, беспомощно ищешь чьей-либо поддержки, но не находишь, потому что все, кто когда либо был тебе близок, вдруг резко исчезли. Ты ещё тщетно противишься, пытаешься остаться на поверхности, прекрасно осознавая, что всё бессмысленно. И в итоге остаётся лишь смириться со своей незавидной судьбой и поддаться этой трясине — поддаться вороху миллиардов мыслей-песчинок, складывающихся в непробиваемую, давящую со всех сторон стену собственного бессилия и отчаяния — лишь чтобы быть в конце концов ими же сломленным.
До того, как она потеряла Дэймона и Марти, Хитаги и не осознавала, насколько стала от них зависима, насколько прикипела к обоим. Разрыв с “братом”, безусловно, дался ей трудно, но это было не настолько мучительно благодаря присутствию друга, его незримой поддержке. А теперь она осталась совсем одна, наедине со своими тревогами и страхами, которые прежде успешно затмевало общение с товарищами. Сейчас Хитаги всё бы отдала, лишь бы вернуть те беззаботные деньки рядом с любящим братом и весёлым другом. Но её счастливые воспоминания о времени вместе разбивались об одинокую реальность.
Чувствуя себя абсолютно несчастной, Хитаги целыми днями бесцельно бродила по школе. Она ела, когда ели все остальные, меняла обстановку комнаты на окружающий мир и обратно по объявлениям Тау. Пожалуй, именно в эти дни она ясно осознала смысл выражения “быть потерянным”: Хитаги буквально не находила себе места. Она пыталась, как и прежде, заменить былые впечатления азартными играми, но в итоге сдалась, поняв, что не может чувствовать этого волнующего ощущения, зная, что Дэймон её предал, а Марти только и остаётся, что страдать в одиночестве после произошедшего в морге. Не помогало ситуации и то, что она с той истории с пролитым чаем лишилась чувства боли и большей части тактильных ощущений в целом.
В тот вечер, как и два предыдущих, Хитаги вернулась в свою комнату и сразу же упала спиной на постель. Она не тешила себя напрасным надеждами быстро заснуть, так что даже не стала раздеваться. Вместо этого Хитаги сложила руки на животе и устремила расфокусированный взгляд в потолок.
Она думала. Мысли текли вяло, как патока. Хитаги была готова к тому, что проведёт ближайшие пару-тройку часов в бессмысленных размышлениях, в итоге так и не придёт ни к какому выводу и заснёт ни с чем, погрузившись в мучительную дремоту вместо глубокого здорового сна. Вот только на этот раз судьба решила слегка изменить её планы.
Звонок в дверь вторгся в медленный поток её мыслей так внезапно, что Хитаги даже не сразу опознала этот знакомый и в то же время чуждый звук. Когда до неё наконец-то дошла его природа, Хитаги присела на кровати и, некоторое время рассеянно буравя дверь взглядом, в конце концов неуверенно отправилась открывать. Конечно же, хорошо усвоив суть игры во взаимные убийства, Хитаги не стала распахивать перед поздним визитёром дверь, а растворила лишь маленькую щёлку, не снимая цепочки, и осторожно выглянула.
Полуночным гостем оказался Марти. При виде него Хитаги не удержала удивлённого вздоха: даже на первый взгляд образ Супер Барабанщика разительно отличался от его предыдущей манеры поведения. Первым, что бросалось в глаза, был его неряшливый вид. Марти казался в прямом смысле этого слова помятым: тёмные круги под глазами, ещё более растрёпанные, чем обычно, волосы, неглаженая рубашка… и пустой, совершенно безразличный ко всему этому взгляд.
Не поднимая глаз, он хриплым, каким-то чужим незнакомым голосом поинтересовался:
— Я разбудил тебя?
Хитаги несколько секунд удивлённо смотрела на него, прежде чем растерянно ответить:
— Нет, я не спала… Зайдёшь? — после небольшой паузы спросила она, немного собрав разбегающиеся мысли в кучу.
Марти ничего не сказал, лишь слабо кивнул. Хитаги торопливо сняла цепочку и впустила его внутрь. Пошатываясь, Марти вошёл, всё так же не поднимая головы. Хитаги жестом пригласила его сесть на кровать, и он молча воспользовался этим предложением. Опустившись на край заправленной постели, Марти буквально застыл, глядя в пол. Хитаги с обливающимся кровью сердцем рассматривала его. За эти три дня, что она его не видела, барабанщик словно постарел на несколько десятков лет. Его кожа приобрела какой-то пугающий сероватый оттенок, на осунувшемся лице резко выступали скулы, а потемневшие глаза будто запали — теперь он казался даже уродливым. Усугубляла впечатление и манера держаться. Марти перестал держаться прямо, отчего на его спине появился горб, и даже сквозь одежду чётко выделялся позвоночник. Худоба больше не была милой изюминкой — теперь она ещё сильнее роднила семнадцатилетнего парня с ссохшимся стариком. Хитаги отвела взгляд, чувствуя, что не в силах больше выносить это зрелище, но в тот же момент поняла, что ничтожный вид Марти навсегда ясно отпечатался в её памяти.
Марти впервые за вечер поднял глаза на стоящую у стены Хитаги и, увидев её выражение, горько усмехнулся. От этого его лицо стало ещё более жалким. Затем он отрывисто вздохнул и тихо начал:
— На самом деле, я пришёл поговорить. Для начала, прости, что исчез, ничего не сказав…
— Не извиняйся за это, — отозвалась Хитаги. — Думаю, на твоём месте я бы повела себя не лучше.
Марти несколько секунд молчал, разглядывая её долгим оценивающим взглядом, а затем вновь опустил глаза и проговорил:
— You already know… I see…
Хитаги автоматически кивнула. Она узнала об истории в морге на следующий день за завтраком. Напрасно она ждала Марти. Тогда Дэймон подсел к ней за столик и объяснил ситуацию. В первый и последний раз после разрыва отношений с ним Хитаги внимательно выслушала мечника.
— Мне жаль, что такое случилось с твоей семьёй… — сочувственно произнесла девушка и с невесёлой усмешкой добавила: — Теперь ясно, почему ты так не хотел о ней говорить…
