Мадди засмеялась.

– Ладно, хорошо. Кого приведешь на благотворительный вечер?

Пенелопа возвела глаза к потолку.

– Только не начинай опять! Я начинаю чувствовать себя второй Бриджет Джонс.

– Тьфу! Я знаю, Пен, что веду себя ужасно. Не понимаю, что со мной произошло. Почему-то я теперь пытаюсь всех свести в пары.

– Ты нашла свое счастье и хочешь, чтобы и остальные были счастливы.

– И все равно я слишком уж навязчивая… – В трубке надолго воцарилось молчание. – Но серьезно, Пен, кого ты приведешь?

Пенелопа невольно улыбнулась.

– Никого. Извини.

– Софи упорно твердит про какого-то юриста по экологическому праву, с которым хочет тебя познакомить.

Пенелопа фыркнула и проговорила:

– Если он такой замечательный, чего же она не заберет его себе?

– Я задала ей такой же вопрос, но она утверждает, что это – твой тип мужчины, – со смехом отозвалась Мадди.

Пенелопа очень в этом сомневалась. Ведь ее «тип» был грубоватый красавец футболист… Но подруги, разумеется, ничего об этом не знали. Они считали, что она предпочитала встречаться с рассудительными и успешными корпоративными служащими – вроде нее самой.

Теоретически так оно и было, но как бы хорошо она ни проводила с ними время, с каким бы удовольствием с ними ни общалась или даже занималась сексом, ни одному из них не удалось зацепить потайное местечко ее души. И ни один из них не задел переключатель, превращавший ее из сдержанной леди в развратную девчонку.

Возможно, такое случается только раз в жизни. И очень плохо, если такое случилось с первым же мужчиной, потому что ко всем прочим потом будешь предъявлять завышенные требования.

Пенелопа поморщила носик.

– Думаю, я пропущу юриста. У меня сейчас слишком много работы, не до свиданий.

– Придется мне поговорить с братцем, чтобы не заваливал тебя работой, – проговорила Мадди.

– Ни в коем случае. Моя работа – это мое дело, и оно не имеет к тебе никакого отношения, пусть даже Шейн – твой брат.

Пенелопа обожала свою работу и с первых же дней в фирме Шейна отдавалась ей всей душой. Вероятно, она была из тех, кого принято считать трудоголиками.

Мадди в очередной раз вздохнула и пробормотала:

– И все-таки ты еще можешь передумать. Софи уверена, что вы прекрасно подойдете друг другу.

– Я люблю Софи, но все свидания вслепую, которые она для меня устраивала, кончались катастрофой, – заявила Пенелопа.

– А может, это окажется тем самым. Ведь пока не попробуешь, не узнаешь, верно?

– Я об этом подумаю.

– Отлично! – воскликнула Мадди. – Поговорим через несколько дней.

Пенелопа дала отбой – и тотчас же снова вспомнила про Эвана. Вероятно, он заявится на благотворительный вечер с очередной куколкой. Воспоминания о его недавних ласках были еще слишком свежи, поэтому при мысли о висящей на его локте «куколке» в груди у нее как будто нож провернули.

Да, наверное, ей не помешает свидание с юристом.

Поддавшись порыву, Пенелопа схватила айпад и погуглила экологического юриста, с которым Софи так хотела ее свести. Отыскав фотографии, присмотрелась. Что ж, довольно привлекательный деловой мужчина… Каштановые волосы, карие глаза. Наверное, ежедневно помогает пожилым леди переходить улицу. Хммм… Нет, он ей никак не поможет.

Но, возможно, есть кто-то другой, у кого это получится.

Потребовалось шесть часов, несколько таблеток ибупрофена и пять мусорных мешков, но в конце концов Эван привел квартиру в порядок. Выбросив все спиртное, он позвонил в клининговую службу и договорился о ежедневных уборках. Затем постригся и побрился.

После того как Эван очнулся на больничной койке, ему не приходилось тратить столько энергии в один день, и сейчас он пыхтел и задыхался, пока бежал под послеполуденным солнцем по берегу озера рядом с Джеймсом. Эван терпеть не мог пробежки даже тогда, когда находился в самой своей лучшей форме, а сейчас, после четырех месяцев, проведенных без тренировок, ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся, а сердце выскочит из груди.

А брат, бежавший рядом, даже не запыхался. Он, пожалуй, выкладывался не больше, чем на тридцать процентов, – чтобы Эван не отставал. Собственно, поэтому он и позвал именно его, а не Шейна. Рядом с ним Эван мог и унизиться, потому что Джеймс никогда не стал бы над ним глумиться.

Тут Джеймс вдруг перешел на шаг.

– Почему ты остановился? – пробормотал Эван, задыхаясь.

Джеймс хлопнул его по спине.

– Ты и впрямь хочешь услышать ответ?

Эван помотал головой.

– Нет, не хочу. Жалкое зрелище, да?

– Тебе пришлось нелегко. К тому же ты несколько месяцев никуда не выходил. Думаю, имеешь право на поблажку. – Джеймс обладал весьма практичным складом ума и умел смотреть на все в перспективе.

Эван глубоко вдыхал озерный воздух, ожидая, когда сердце, наконец, перестанет колотиться. Сейчас он чувствовал себя отвратительно. А ведь всегда держал себя в хорошей физической форме – еще со школы. Неужели все пошло к черту за такое короткое время? Впрочем, ничего удивительного. Никому не пойдет на пользу ежедневное пьянство в течение нескольких месяцев.

«Один маленький шажок за раз, – напомнил себе Эван. – Просто нужно делать шажок за шажком». Он не знал, как исправить свою жизнь, зато мог бегать. И мог не напиваться и не огорчать своим пьянством близких. Оставалось надеяться, что остальное приложится. Эван со свистом выдохнул и пробормотал:

– Спасибо, Джеймс.

Брат кивнул и тут же спросил:

– Не хочешь заглянуть к нам сегодня на обед? Грейси экспериментирует, поэтому что-нибудь вкусненькое нам обеспечено.

Эван все еще не понимал, каким образом Грейси Робертс, кондитер и секс-богиня, нашла общий язык с его практичным, помешанным на здоровой пище братом. Но она сделала Джеймса счастливым, и выглядел он сейчас замечательно. Грейси обожала Джеймса и, не смущаясь, рассказывала об этом всем вокруг.

Эван искренне радовался за брата, однако сильно сомневался, что ему захочется наблюдать за домашним блаженством Джеймса и Грейси.

– Спасибо, в другой раз, – ответил он.

– Нет, ты придешь. Не хочу говорить Грейси «нет». – Это, конечно, была уловка. Насколько Эван знал, у Джеймса никогда не возникало подобных проблем со своей «второй половиной». Было ясно: он просто хотел, чтобы Эван пришел, и не желал принимать его «нет».

С Шейном Эван мог бы поспорить, но Джеймс всегда просил так мало… И никогда не осуждал его, как бы гадко Эван себя ни вел. Кроме того, он уже сто лет не ел ничего домашнего, а Грейси готовила феноменально вкусно.

– Ладно, хорошо, – кивнул Эван.

– Отлично! Ты же знаешь, как Грейси любит тебя кормить.

– Это потому, что я не жалуюсь на калории.

Джеймс засмеялся.

– Я тоже не жалуюсь. Ну, не очень часто…

– Должно быть, ты терпишь страшные мучения, Джимми. Потрясающая еда, фантастический секс – и каждый вечер красотка с пирожными.

Джеймс улыбнулся, потом с невозмутимым видом произнес:

– Даже не знаю, как я выдерживаю…

Минуту спустя они, уже молча, шли в сторону дома, где жили брат и Грейси. И Эван вдруг понял, что это лучший его день за последние несколько месяцев. Ведь он был абсолютно трезв, хорошо потренировался, а сейчас шел на обед к брату, где Грейси не позволит ему сидеть и дуться. Причем все это – только начало…

Тут он снова вспомнил о Пенелопе и о том, что наговорил ей накануне. И он знал, что должен был сделать, – хотя ужасно не хотелось. Не хотелось вовсе не потому, что она не заслуживала извинений – еще как заслуживала. Но идти к ней… Ведь это означало, что придется говорить о прошлом. А они так долго избегали этой темы, что Эван теперь не знал, к чему такой разговор приведет. Но это не имело значения. Он должен был искупить свою вину. И Пенелопа абсолютно права. Ему пора взять себя в руки и стать порядочным человеком. Поэтому он и начнет с нее – то есть с разговора с нею.