Ему громко и долго хлопали. У Фродо был хороший голос, а песня пощекотала воображение.

– Где старина Медовар? – раздались голоса. – Пусть послушает. Надо, чтобы Боб научил его кота играть на скрипке, а мы попляшем!

Они заказали еще пива и стали кричать:

– Еще раз, господин полуростик! Давай! Еще разок!

И они все-таки заставили Фродо хлебнуть из кружки и начать песню сначала, а сами стали подпевать: мотив был всем известен, а слова они подхватывали быстро. Настала очередь Фродо упиваться успехом. Он скакал по столу, а когда второй раз пропел: «Взлетела вслед одним прыжком…», то подпрыгнул высоко вверх – и – трах! – переусердствовал. Попав ногой в поднос с пивными кружками, он поскользнулся – бум! – грохнулся со стола – бах-тарабах! – все открыли рты, чтоб расхохотаться, да так и замерли: певца не стало, он просто пропал, как сквозь пол провалился, и дырки не оставил!

Местные хоббиты вытаращили глаза, повскакивали на ноги и стали громко звать Медовара. Вся компания отшатнулась от Пипина и Сэма, они остались в углу одни, чувствуя на себе мрачные и неприязненные взгляды. Ясно, что многие стали их считать сообщниками бродячего колдуна, а кто его знает, какие у него цели и возможности! Один только смуглый бригорянин смотрел на них так нахально и понимающе, что им стало не по себе. Но вскоре он выскользнул за дверь с косоглазым южанином: он весь вечер с ним шептался. Привратник Гарри вышел вслед за ними.

Фродо чувствовал себя идиотом. Не зная, как спасти положение, он ползком пробрался под столами в темный угол к Долгоброду. Тот сидел неподвижно и бесстрастно, ничем не выдавая свои мысли. Фродо прислонился спиной к стене и снял Кольцо. Как оно попало к нему на палец, он понятия не имел. Он лишь предполагал, что оно само как-то наделось, когда он резко выдернул руку из кармана, пытаясь удержаться при падении. На мгновение он заподозрил, что само Кольцо сыграло с ним эту шутку. Может быть, оно пыталось себя обнаружить по чьему-то желанию или приказу, уловив его в этом зале? Ему совсем не понравились только что вышедшие люди.

– Ну? – сказал Долгоброд, когда Фродо опять «возник». – Зачем ты так? Наделал куда больше вреда, чем твои друзья словами. Сам влез в неприятности – или, лучше сказать, пальцем попал?

– Не понимаю, вы о чем? – сказал Фродо с досадой и испугом.

– Понимаешь, – ответил Долгоброд. – Но давай подождем, пока переполох кончится. А тогда, господин Торбинс, с вашего позволения, я бы хотел сказать вам пару слов с глазу на глаз.

– О чем? – спросил Фродо, не обращая внимания на то, что прозвучало его настоящее имя.

– О довольно важных делах – для нас обоих, – ответил Долгоброд, глядя ему в глаза. – Может быть, ты узнаешь кое-что для пользы дела.

– Хорошо, – сказал Фродо как бы между прочим. – Я с вами позже побеседую.

Тем временем у камина разгорались страсти. Подбежал рысцой господин Медовар и пытался одновременно выслушать несколько разных мнении о случившемся.

– Я его видел, господин Медовар, – говорил один хоббит. – Вернее, я его не видел. Он растворился, и я видел, как его не видно.

– Неужели, господин Полынник? – недоверчиво произнес трактирщик.

– Точно! – отвечал Полынник. – Я от своих слов не отказываюсь.

– Произошла какая-то ошибка, – сказал Медовар, покачав головой. – Трудно поверить, что такой плотненький господин растворился в воздухе! Тем более что воздух здесь тоже достаточно плотный.

– Тогда где он? – закричало несколько голосов.

– Почем я знаю? Пусть гуляет, где хочет, лишь бы утром заплатил. Вон господин Тук здесь, совсем не растворился.

– Ну, а я видел, как его не было видно, – упрямо твердил Полынник.

– А я говорю вам, что это ошибка, – повторил Медовар, поднимая поднос и собирая на него осколки посуды.

– Разумеется, ошибка! – произнес Фродо. – Я не растворился. Я здесь! Сижу себе в углу, беседую с Долгобродом.

Он встал и вышел на освещенное место, но народ расступился в еще большем смятении. Объяснение, что он тихо уполз под стол, как только упал, никого не удовлетворило. Большинство хоббитов и огромин из Бригорья рассерженно удалились, не желая больше никаких развлечений. Один или двое уничтожающе посмотрели на Фродо и вышли, переговариваясь. Гномы и два или три чужеземца ненадолго задержались, потом, собравшись уходить, стали прощаться с хозяином, словно не замечая Фродо и его друзей. Вскоре остался один Долгоброд, незаметно сидевший у стены.

Господин Медовар, по-видимому, не очень расстроился. Наверное, прикинул, что народ будет толпиться в его трактире еще много вечеров, обсуждая таинственное происшествие, пока спорить не надоест.

– Что же вы делаете, господин Подхолмс? – спросил он. – Напугали посетителей и своими акробатическими номерами посуду мне перебили!

– Приношу извинения, – сказал Фродо. – Я совсем не хотел причинить вам хлопоты, это вышло нечаянно, уверяю вас. К несчастью, это несчастный случай!

– Ну хорошо, хорошо, господин Подхолмс! Но если вы еще собираетесь кувыркаться, фокусы показывать или что вы там делали, то лучше заранее предупредить народ, – а главное, меня. Мы тут не доверяем необычным штукам – страшновато, знаете ли. И неожиданностей не любим.

– Обещаю, господин Медовар, что больше ничего такого делать не буду. А сейчас, с вашего позволения, спать пойду. Нам рано выходить. Вы сможете распорядиться, чтобы наши пони были готовы к восьми?

– Не сомневайтесь! Но прежде, чем вы ляжете, господин Подхолмс, я бы с вами с глазу на глаз перемолвиться хотел. Я кое о чем вспомнил и должен вам сказать. Сейчас отдам пару распоряжений по хозяйству – и к вам в комнату, если позволите.

– Разумеется, – сказал Фродо, но сердце у него упало.

Интересно, сколько еще бесед с глазу на глаз ему предстоит? И что в них откроется? Уж не сговорились ли они? Вдруг и толстый Медовар за своим радушием скрывает черные замыслы?

Фродо и Пипин с Сэмом вернулись в свою гостиную. Там было темно. Мерри ушел, огонь в камине почти погас. Только раздув угли в пламя и подкинув дров, они обнаружили, что скиталец пришел с ними и спокойно сидит в кресле у двери!

– Привет! – сказал Пипин. – Вы кто, и чего вам надо?

– Меня зовут Долгобродом, – ответил тот. – Ваш друг обещал мне разговор с глазу на глаз, если не забыл.

– Вы говорили, что я узнаю кое-что для пользы дела, – сказал Фродо. – Выкладывайте свою пару слов.

– Даже не пару, – ответил Долгоброд. – Но я потребую свою цену.

– Вы о чем? – резко спросил Фродо.

– Не пугайся! Я расскажу все, что знаю, и дам тебе добрый совет – а ты мне отплатишь.

– Чем же, скажите на милость? – спросил Фродо. Теперь он заподозрил, что связался с мошенником, и с досадой подумал, что взял мало денег. Негодяй не удовлетворится даже всей наличностью, а отдавать нельзя, еще пригодится.

– Тем, что тебе по средствам, – скиталец невесело улыбнулся, будто прочитал мысли Фродо. – А именно: я пойду с тобой до тех пор, пока сам не захочу тебя покинуть.

– Да ну? – ответил Фродо, удивившись, но не успокоившись. – Если бы мне даже нужен был еще один спутник, я бы не согласился вас взять, пока не узнал побольше о том, кто вы и чем занимаетесь.

– Прекрасно! – воскликнул Долгоброд, кладя ногу на ногу и поудобнее откидываясь в кресле. – Похоже, ты приходишь в себя, а это уже неплохо. До сих пор ты вел себя слишком беспечно. Ладно, я расскажу все, что знаю, а ты думай о том, как отплатишь. Может быть, когда меня выслушаешь, сам станешь щедрее.

– Тогда выкладывайте, – сказал Фродо. – Что вам известно?

– Слишком много. Слишком много страшных дел, – мрачно ответил Долгоброд. – Что же до твоего дела… – Он встал, подошел к двери, быстро распахнул ее, выглянул и медленно закрыл. Потом снова сел. – У меня тонкий слух, – продолжал он, понижая голос, – и хотя исчезать я не умею, мне приходилось выслеживать очень диких и осторожных тварей, и если я хочу, то могу сделать так, чтобы меня не заметили. Ну так вот, сегодня вечером я был в засаде у Тракта к западу от Бригорья, и видел, как со стороны Могильных Холмов к нему подъехали четверо хоббитов. Не стоит повторять все, что они говорили старому Бомбадилу и друг другу, но одна фраза меня заинтересовала: «Помните, что имя Торбинс упоминать нельзя. Если надо будет меня называть, я – Подхолмс». Тут мне стало так интересно, что я последовал за ними сюда. Перелез через ворота, как только они прошли. Может быть, у господина Торбинса есть веская причина скрывать свое имя, но если так, я тем более посоветовал бы ему и его друзьям быть осторожнее.