Микк устроился за столом и положил подбородок на скрещенные руки, наблюдая за мимикой и жестикуляцией юноши. Тот был так похож и одновременно так непохож на Алису, что…

Он и есть Алиса, Тики, просто смирись с этим.

Тонкий, хрупкий, угловатый — еще совсем мальчишка, даром что девятнадцатый год. Поэтому и смахивает чем-то на девчонку, если в платье его нарядить.

Внезапно Аллен притопнул ногой и замер, вскинув голову. Как видно, музыка в наушниках сменилась, и именно это так подействовало. Юноша легонько застучал ножом по разделочной доске, прекращая нарезку мяса, и, покачивая головой, запел громче, давая Тики с удивлением узнать в своем мурлыкании «Magic Moments» Перри Комо.

Мужчина не сдержал улыбки — до того забавно Аллен выглядел, пританцовывая под музыку из наушников, а уж подпевал и тянул слова он и вовсе чудо как хорошо.

Совсем как Алиса.

…ведь он же и был Алисой.

Может, стоило просто услышать, как редиска поет, чтобы наконец смириться с этим?

Потому что пел Малыш так же, как и на сцене — эмоционально и полностью отдаваясь этому делу.

Вода в кастрюльке закипела, и Аллен плавно подскочил к ней, словно исполнял какой-то танец, чёрт подери, после чего приоткрыл крышку и убавил огонь, начиная петь уже что-то совершенно другое, тоже живенькое и задорное, но на японском языке, а Тики наблюдал, как он пластично двигает плечами, как спина его совершенно грациозно извивается из стороны в стороны, а руки (в перчатке была лишь левая ладонь) порхают в воздухе, чётко перемещаясь от продуктов к склянкам, плошкам, кастрюлькам.

Мужчина наблюдал — и ловил себя на том, что любуется.

Уолкер вдруг возбуждённо хохотнул и принялся выпевать какую-то инструментальную партию, по ритму больше принадлежащую гитаре, при этом постукивая ногой и умудряясь не залететь ножом себе в глаз.

Мужчина тихо хохотнул, поймав себя на том, что несмотря на довольно неустойчивую в принципе ситуацию ощущает себя удивительно спокойным.

Аллен обернулся к столу (на нем тоже стояла пара мисок с уже нарезанной зеленью) — и застыл на месте, тут же замолкая и смущенно краснея. Дернул из уха один наушник и, упорно отводя глаза, медленно протянул:

— Д-до-о-брое у-у-у-тро…

— На удивление да, — согласился с ним Тики от нечего делать. — Весьма забавно наблюдать за тем, как ты танцуешь за приготовлением завтрака.

Юноша тут же цапнул со стола нужную ему миску и резко отвернулся, но Микк успел заметить, как румянец от его скул пополз к шее.

Пожалуй, это было мило. Возможно, даже слишком.

Потому, наверное, что сейчас Аллен даже ощущался как Алиса, и это ощущение — это накладывание, наслоение друг на друга людей, которых он считал отдельными, оно заставляло не то что смириться с действительностью, но покориться ей.

И принять то, что без памяти влюбился в пусть и наряженного в платье, но все же в парня, будучи при этом стопроцентным натуралом, которого всегда привлекали большие упругие женские прелести.

На самом деле Тики много и долго думал об этом. Он пропускал концерты Алисы (Аллена), но совсем не ходить на них не мог, и это уже было показателем того, что так просто от этой влюбленности не отвязаться.

А жаль.

Потому что если Тики, допустим (лишь допустим, Тики ведь чертов натурал, он любит женщин, и он доказывал себе это аж трое суток), и нужны эти чувства, то вот Аллену — точно нет. У Малыша и своих проблем выше горла, у него просто нет времени на какие-то отношения, да и Уолкер же натурал, чёрт подери, несмотря на все эти игры с переодеванием.

…и о чём ты вообще думаешь, Микк?

Аллен положил телефон и обмотанные вокруг него наушники на стол, всё ещё ужасно красный и пытающийся не показывать своего лица, и вернулся к плите, весь напрягшийся, сразу же подтянувшийся словно бы в ожидании чего-то страшного.

Тики, заинтересованно усмехнувшись, бросил взгляд на тонкие, но не лишённые аккуратной мускулатуры ноги и внезапно подумал, что…

Мысль пришлось отрубить сразу же, потому что это, мать, был мелкий Уолкер и парень, чёрт раздери! Парень!

— Лучше бы звука прибавил, — вздохнул Тики, усилием воли отводя взгляд от ног юноши (и вообще от юноши) и откидываясь на спинку стула.

— Ты же… не слушаешь рок, — сконфуженно буркнул себе под нос Уолкер, торопливо дорезая мясо и раскладывая его на сковороде. — В смысле… Ну ты же слушал только…

— Рок-баллады и J-рок в твоем исполнении, — закончил за запнувшегося юношу Тики. — Ну ты же слушал сейчас не этот ор, который так обожает твой брат, — здесь Аллен, видно не удержавшись, тихо засмеялся и задрожал спиной от этого смеха. — Или ты стесняешься делиться своей музыкой? — мужчина вскинул бровь и дернул уголками губ в улыбке.

Аллен обернулся к нему, румяный от смущения, и милый просто до безобразия в этой своей домашней ипостаси, которой раньше Тики никогда не замечал.

— Я… вообще-то нет, просто… — он мотнул головой и схватился за телефон, приземляясь за стол и быстро оглядываясь на зашкворчавшее на сковороде мясо.

Всегда готовил что-нибудь этакое даже на завтрак, но готовил настолько вкусно, что сложно было даже помыслить об отказе.

Аллен неловко прикоснулся к шраму на лице, втянув голову в плечи на мгновение, и вновь стал покрываться своей ледяной коркой, пряча эмоции глубоко внутри. Тики нахмурился, не понимая, что могло так сильно напрячь его во вроде бы шутливом диалоге, как вдруг юноша закусил губу, неопределённо поведя плечом, и тяжело вздохнул, так и не надевая на себя невозмутимость.

Мужчину вообще поражало, как редиска мог в мгновение ока помрачнеть, похолодеть, показаться невосприимчивой ни к чему статуей, потому что после недавней сцены в машине, когда Аллен раскрылся перед ним совершенно беспомощным и ужасно ранимым, нуждающемся в поддержке, Микк уже не больше относиться к нему по-старому.

— Я просто думаю над репертуаром. Хотелось бы что-нибудь новенькое исполнить… — пробормотал юноша, задумчиво поджав губы, и Тики пронаблюдал, как тонкие пальцы правой руки взметнулись к шее.

Мужчина задумался, хмурясь, и озадаченно потер бровь. Может, это было и интересно. Малыш забавно смущался и… В общем, Тики в принципе не думал даже, что принять то, что они с Алисой суть одно, получится так… так просто.

Возможно, дело в том, что тогда, в машине, эти два образа, они словно и впрямь наложились друг на друга, и это… это оказалось чем-то удивительным, но… не страшным и не отталкивающим.

— И что же конкретно ты хочешь найти? — поинтересовался мужчина — и достал из кармана своих джинсов телефон. — Может, поищешь здесь?

Аллен вскинул на него совершенно недоверчивые глаза и снова стушевался, словно ему это было непривычно (хотя так и было, скорее всего). Впрочем… Тики не собирался менять линии поведения. Малыш просил дать ему шанс? Микк предоставил этот самый шанс, а что… что дальше — не так уж и важно, да.

Возможно, он слишком устал, а может — просто оказался слишком сломлен этой нечаянной влюбленностью, но…

Пусть будет как будет.

— Ну-у… Я хотел поискать что-то для джазовой обработки… мы… — он запнулся и закусил губу. — Мы сами… переписываем все.

Тики в приятном удивлении приподнял бровь, наблюдая, как меняется лицо Малыша от неловкого смущения до холодного спокойствия и обратно (словно он не понимал, как ему себя вести), и подпёр подбородок ладонью, когда юноша подскочил к плите.

Если уж он хотел поискать что-нибудь для джазовой обработки, то тогда телефон Микка, заполненный именно что джазом и несколькими рок-балладами, которые жуть как ему понравились, Аллену вряд ли поможет.

— Может быть, попсу западную послушаешь? — предложил мужчина, задумчиво нахмурившись.

— Можно поп-рок попробовать, — пожал плечами Уолкер, не оборачиваясь к нему, и, затушив огонь на каждой конфорке, принялся раскладывать еду по тарелкам.

И Тики вновь залюбовался.

Плавными движениями, тонкой шеей, угловатыми плечами, стройными ногами, даже седые волосы больше не вызывали неприязни. Мужчина заметил даже, что они на самом деле очень пушистые и ему хотелось бы чаще трепать редиску по голове.