— Как, интересно? — выдохнул он ему на ухо, прикусывая мочку и с наслаждением посасывая ее. — Ты даже не знаешь, где моя комната. Потом — ты не знаешь, где моя шахта — я и сам этого еще не знаю. И вообще… ты ничего обо мне не знаешь.
Мальчишка судорожно выдохнул, прижимаясь к нему крепче и продолжая без перерыву приглушенно материться, и вдруг шепнул сипло:
— Сука, ты… я узнаю… всё, скотина, узнаю…
Тики воодушевлённо хохотнул, отчего-то ужасно развеселившийся от этой фразы, и спустился губами на тонкую шею, оставляя на коже кусачие поцелуи, а Малыш принялся царапать ногтями ему спину, и мужчина мгновение подумал, что стоило бы вновь приковать его к постели и лишить движения (а то распоясался больно сильно), но лишь усмехнулся, понимая, что тот уже был просто не в состоянии нападать сейчас: мягкий, податливый, горячий, он вдруг стал похож на одну из шлюшек, которых Микк трахал постоянно и которых кровожадно убивал тут же, в постели, но какого-то чёрта убивать Уолкера совершенно не хотелось.
Хотелось повторить все это хотя бы ещё разок.
Тики отмахнулся от этой внезапной и неправильной мысли, не желая отвлекаться на какие-то посторонние глупости, и почувствовал, как уже почти готов кончить в задницу этого паршивца, прерывисто постанывающего ему на ухо в перерывах между ругательствами и шипением.
— Ну коне-е-чно, — протянул он вместо того, чтобы зацикливаться на этом, и резко вышел из тут же протестующе захрипевшего мальчишки, горячо всхлипнувшего ему на ухо и впившегося ему в кожу ногтями левой руки.
— Да твою же ма-а-ть… — выдохнул Аллен злобно, — ну хватит уже… — договорить он не успел. Тики снова толкнулся обратно в него и, чувствуя, как тугая плоть обнимает заново его ствол, стискивая в себе, низко застонал и кончил, заваливаясь на живот и придавливая шипящего Уолкера к постели.
Уолкер задергался под ним, толкнул его, и Тики пришлось сесть. По телу огнем растеклась истома, заставляя руки дрожать, а кровь — закипать в жилах, и это было настолько… настолько иначе, что даже удивительно.
Щупальце выскользнуло из члена мальчишки, бессильно раскинувшего на кровати и тут же потянувшегося к себе руками, и мужчина широко усмехнулся, обгоняя его и смыкая пальцы на его стволе.
— Я позволю тебе кончить, — заискивающе склонил голову набок он, — если ты позволишь тебя поцеловать.
— Ты меня и так уже трахнул, ебаный извращенец, — Уолкер брыкнулся или попытался отползти на другую сторону постели, пользуясь тем, что теперь свободен. Дышал он загнанно и явно жаждал продолжения, но был слишком горд, чтобы его попросить.
Какая обаятельная дрянь, подумал Тики, расплывшись в улыбке, и, наклонившись, лизнул головку члена Уолкера, заставляя того снова застонать и заматериться и начиная двигать рукой на его стволе.
— Тварь, тварь, тварь… — забормотал мальчишка, откинув голову, и подался навстречу, шаря руками по плечам мужчины, словно желая прижать его к себе, и Микк, ощущая себя хозяином положения, сжал пальцы, заставляя Аллена захлебнуться и разочарованно-раздражённо простонать: — Да бля-я-ять, ну какого хрена…
Тики сыто разулыбался и навис над ним, заглядывая в горящие осоловевшие глаза, и хитро протянул:
— Поцелуй, Малыш, иначе я оставлю тебя ни с чем.
Аллен с несколько секунд сердито сопел, елозя бёдрами и трясь сочившимся смазкой членом о бедро Микка, и потянулся пальцами вниз, на что мужчина тут же цокнул и, выпустив щупальца, связал его руки.
— Нет-нет-нет, так не пойдёт, — лукаво запричитал он, с наслаждением наблюдая, как Уолкер лихорадочно дышит и зло кривит губы. — Поцелуй, и я позволю тебе кончить, — проникновенно выдохнул Тики ему в лицо, и мальчишка, замерев на мгновение, безвыходно закатил глаза.
— Л-ладно, — раздражённо шепнул он.
— Отлично, — Третий апостол сильнее сжал его член, заставив застонать и призывно приоткрыть рот, и скользнул языком по нижней губе, вскоре проникая глубже и дразня чувствительное небо длинно замычавшего мальчишки, которого подраспалил тягучим, почти выжимающем движением руки.
Аллен притянул его к себе за шею, горячо отвечая и подвигаясь вперед, и, когда Тики, следуя своему обещанию, довел его до точки, шумно застонал ему в рот.
— А теперь, — пососав его нижнюю губу и отпустив, выдохнул Уолкер тихо, — вали из моей комнаты, ясно?
— А ты ощущаешь себя победителем? — не остался в долгу Микк, размазывая его сперму по стволу и спускаясь пальцами ниже — к анальному отверстию, из которого вытекала его собственная сперма. —Я вообще-то устал, ублажая твое величество, ясно?
Аллен агрессивно оскалился, тщетно пытаясь выбраться из снова сковавших его щупалец, и гневно раздул ноздри.
— А мне похрен. Сам пришел. А теперь — вали, — он мотнул головой, указывая на дверь, и поджал губы. — То, что ты похож на Неа, не дает тебе права оставаться в моей комнате. Развлекся и хватит.
Тики склонил голову к плечу, с интересом рассматривая злобно щурящегося мальчишку. И почему его хотелось продолжать целовать даже после того, как все закончилось? Он ведь должен перестать думать о нем, не так ли?
Третий апостол наморщил лоб, раздумывая над этим какую-то секунду, а потом махнул на все рукой и потянулся к своим валяющимся около кровати брюкам, доставая из кармана сигареты и закуривая.
— Так вот где собака зарыта, — заметил он как мог спокойно. Как мог — потому что напоминание о блядском Неа снова всколыхнуло в нем злость. — Но признай, — мужчина мрачно усмехнулся, чувствуя, как поселившееся в теле удовлетворение тает, — ты и сам неплохо развлекся с «Неа». Не зря же ты меня провоцировал.
Аллен зло прищурился, поджав губы, и это желание поцеловать его вновь вспыхнуло, вновь затопило его. Да что ж такое, а?! Такого раньше никогда не было!
— Я тебя провоцировал не для того, чтобы ты так внезапно припёрся ко мне в комнату и удовлетворил свои низменные плотские потребности, — сердито проворчал он, зорко наблюдая за каждым движением Микка, и на разъезжающихся коленях подполз к тумбочке, вытаскивая оттуда салфетки.
— Будто это я тут стонал и умолял себя трахнуть, ну-ну, — с усмешкой закатил Тики глаза, не сводя взгляда со стекающей по бедру спермы и ощущая, как вновь загорается от такой вроде бы вполне безобидной картины. Да что вообще происходит с тобой, Микк?!
Аллен отзеркалил его усмешку, спокойно орудуя салфетками, словно бы даже и не обращая внимания на мужчину, и раздраженно забормотал:
— Будто это я тут занимался извращениями без разрешения, ага. Идиот, бесишь меня, какого вообще чёрта?.. — продолжал он, желчно матерясь и ругаясь себе под нос, и Тики, которому надоело уже все это выслушивать и который отчего-то чувствовал себя совершенно… высушенным, наверное, накинул на себя рубашку, намереваясь покинуть эту чёртову комнату и этого чёртова паршивца как можно скорее. И — больше никогда не думать о нём. — Хотя нет, — вдруг задумчиво протянул Аллен. — Стой.
Тики хрустнул спиной, не обращая внимания на его слова, застегнул на рубашке пару пуговиц — для относительного приличия (хотя кому нужны приличия, если его никто все равно не увидит?) — и натянул штаны.
Завтра можно будет со спокойной душой отправиться осматривать шахту. Завтра можно будет перестать думать про Аллена Уолкера, от которого получил все, что хотел, и поискать другую жертву для своих развлечений.
— Стой, кому говорят! — удивительно проворно для человека, который только что дрожал в послеоргазменной сытости, Аллен потянул его за руку и завалил обратно на кровать, активируя Чистую Силу и шипя себе под нос что-то про то, что как всегда в важный момент она его предала, а теперь подлизывается.
Тики зевнул, устало прикрывая глаза, и фыркнул:
— Ну чего тебе?
— Не веди себя как оскорбленная девица, которой разбили сердце, — резко отозвался Аллен, усаживаясь рядом и нависая над ним. Его рука снова приняла обычный вид, но Тики это нисколько не интересовало.
Разбили сердце… какое интересное выражение. Разве можно его разбить, подумал мужчина с усмешкой. Разве что раздавить — уж это он точно знал. А разбить его можно только если перед этим вырвать из груди и заморозить.
