Вот же трёхглазый паршивец.
Решил устроить ему подлянку? Или же захотел таким образом направить к Шерилу? Или же пытался как-то впрячь Тики в Семейные дела? Что нужно было этому засранцу?
Алчность вдруг как-то лукаво прищурился и невинно поинтересовался — совсем как сам Микк недавно:
— А ты чего так забеспокоился-то?
Мужчина в ответ равнодушно пожал плечами, всеми силами стараясь не показывать, насколько это стало интересно, и только и буркнул:
— Но это же шахта…
Брат согласно кивнул, кладя лист с договором на стол, и осторожно разгладил несуществующие помятости на нем.
— Ну да, шахта, — спокойно отозвался он, не выдавая свое неожиданное, совершенно раздражающее и идиотское, но оттого не менее опасное предвкушение ничем, кроме блеска в глазах. — Ну и что?
Профессионал, ничего не скажешь, с уважением подумал Тики — и тут же себя одернул.
— Я даже не знал, что она твоя, — вместо этого просто указал он.
Шерил цокнул языком.
— Не знал? Но я же… — тут он оборвал себя и о чем-то глубоко задумался. И Тики, воспользовавшись этим (и зная, зная, что трижды потом проклянет себя!), заявил:
— Конечно. Знай я, что это твоя шахта — давно бы тебя прибил! Ты придурок, если гробишь такое месторождение такими плохими рабочими!
О, то, что это было самой настоящей и наитупейшей ошибкой, Тики понял сразу же. Потому что брат вскинул на него лукавый взгляд, еле сдерживая довольную улыбку на губах.
— А что, хочешь показать, как нужно? — елейно предложил Шерил, уложив подбородок на ладони и сощурив глаза, и всё-таки улыбнулся. Только так, словно совершенно не верил в то, что Микк мог справиться с целой шахтой. Словно считал его малолетним ребёночком, не способным на что-то настолько масштабное.
— Раз уж ты такой идиот, то да! — запальчиво воскликнул он и тут же прикусил себе язык, вновь понимая, какую непоправимую ошибку совершил.
Улыбка Шерила из снисходительно-умилённой превратилась в ликующе-самоуверенный оскал.
Вот же дурак ты, Тики. Не нужно было вообще идти сюда. Нужно было просто не задумываясь подписать этот чёртов договор и не втягивать свою задницу в такие передряги.
— Ну что ж, — довольно хохотнул Шерил, многообещающе приподняв брови. — Слово — не воробей, так что теперь не отвяжешься, братик.
Третий апостол прикусил изнутри щеку, подавляя в себе желание зажмуриться и сжаться как ребенок, потому что сукасукасука, как так вообще, как он мог так по-идиотски вляпаться, взрослый же мужик, не тупой же, а вот на тебе, просто на слабо развели как сосунка какого-то!
— А не боишься доверять мне свои активы? — все-таки попробовал выкрутиться без потерь Микк. — Я же могу просто ухнуть твою шахту и все, ты об этом не думал? — он ухмыльнулся и поиграл бровями.
Но Шерила таким было не пронять. Он только покачал головой в вот этой выводящей из себя манере доброго папеньки и, откинувшись на спинку своего кресла, сложил руки на груди.
— Ну это же шахта, — заметил он спокойно. — А ты любишь шахты. Тем более, ты сам сказал, что там хорошее месторождение. Я в этом не слишком разбираюсь, а вот ты — очень даже, разве нет? Так зачем тебе ее рушить? Это же будет твоя личная шахта, — последние слова брат выделил особо четко — словно просто предлагал или убеждал. Но Тики знал, конечно, что в уме Алчность уже все решил.
Именно поэтому оставалось только жалеть теперь о своей так глупо потерянной свободе.
Ну ничего, Микк, у тебя есть на ком отыграться за такой позор.
Уолкер за всё, скотина такая, ответит.
О, Тики так на нём оторвётся, что тот ещё долго сесть на свою многострадальную задницу не сможет.
Шерил ещё с несколько минут разглагольствовал о том, как рад, что его дорогой братец наконец взялся за ум, но, заметив, что Тики уже совсем его не слушает, тяжело вздохнул и отправил его восвояси, вновь приговаривая, как же он рад, что теперь всё в Семье наладится.
Тики тоже был рад. Тому, что его наконец отпустили, и тому, что теперь он может отомстить сполна одному вредителю, которым одним своим появлением портит всё, что можно и нельзя.
А свобода Тики — это то, на что нельзя было покушаться ни при каких обстоятельствах! Знал бы Уолкер, сколько и как тяжело он себе отвоёвывал её! Как упорно и медленно, жизнь за жизнью, век за веком. И точно не для того, чтобы какой-то там мальчишка несусветной клеветой разрушил всё это!
Тики обязательно выебет его так, что звёзды из глаз посыплются — чтоб знал, что нельзя свой нос совать куда не следует.
Тики предвкушающе улыбнулся, заворачивая в коридор, где располагался один из тренировочных залов (где, скорее всего, и был Уолкер — пытался совладать с Тёмной Материей, придурок, и с Чистой Силой), и вдруг замер, пронзённый внезапной мыслей.
…а когда это он вместо того, чтобы въебать ему, решил, что его лучше выебать?
Хотя, на самом деле, разницы особой не было.
Тики было в удовольствие сделать и то, и другое.
Хотя, конечно, перспектива взять Малыша звучала заманчивее, чем просто избить его до смерти: у того всё-таки были тонкие лодыжки и подтянутое стройное тело. А ещё он смотрел так, что внутри всё переворачивалось от захлёстывавшего желания.
Так что да. Трахнуть Уолкера было куда интересней.
Воодушевлённый этой мыслью, Тики рванул с места, думая где-то за задворках сознания, что сопротивляющимися жертвами, одаривающими тебя злыми взглядами, никогда особо не увлекался, но мальчишку хотелось до трясучки.
И чтобы он ещё и шипел, постоянно шипел и норовил вырваться, не способный, однако, к сопротивлению — потому что не может контролировать свою силу, потому что ужасно слаб и немощен сейчас.
Так не прекрасной ли затеей было унизить его, наказать, подчинить себе, когда Уолкер не может даже ничего ему противопоставить?
Тики почувствовал, как всё внутри него затрепетало, задрожало из-за этой жажды, из-за этого желания, и, облизнувшись, низко засмеялся, уже не в силах сдерживать себя: Тёмная Материя, уловившая настроения Ноя, потекла по сосудам, наполняя тело мощью.
Всё его существо замерло в предвкушающем ожидании.
Только вот стоило Микку всё-таки добраться до тренировочного зала, как весь запал тут же стёк с него подобно проливному дождю.
Перед ним на полу сидел Граф, читая какую-то небольшую книжку, вокруг — вмятины в полу и в стенах, разбросанные бетонные блоки и глубокие дыры повсюду. И — Уолкер, спящий у него на коленях. Потрёпанный, бледный, осунувшийся, хмурый и совершенно не похожий на того, кто несколько часов назад с матами и криками гонялся за Тики в попытках отобрать у него ключ.
Граф вдруг поднял глаза и, ничего не сказав, приложил палец к губам, призывая не шуметь, после чего вновь вернулся к чтению, совсем невесомо гладя свободной рукой мальчишку по голове.
Микк поджал губы, глубоко вздохнув, и поспешил скрыться.
Всё-таки наказать Малыша можно и завтра, не так ли?
А пока…, а пока пусть он чуть поспит.
***
Уолкер, сука, как в воду канул. Стоило только уяснить для себя, что поиметь его — круче, чем просто избить, Тики никак не мог его найти. Вчерашним днем он наведался в тренировочный зал, но трогать паршивца не стал — потому что лежачих не бьют, в конце-то концов, но сегодня… поиск Уолкера — это было что-то с чем-то.
Для начала — Тики пришлось сбегать от Шерила, который воспылал желанием научить его ведению дел (ха, как будто Микк был настолько глуп, что не учел бы опыта прошлых поколений). По пути следования была как раз комната Вайзли, и Третий апостол решил наведаться в гости к этому ушлому говнюку — объяснить и ему, что куда не надо совать нос не стоит. Мудрость встретил его совершенно невинным взглядом всех своих трех глаз (третьим пытался воздействовать на его разум) и словами о том, что, видите ли, хотел только иметь братика поближе да иногда в гости захаживать, и плохого в этом ничего нет.
Тики на это только завел глаза, конечно. Нет, а что он мог еще сделать, ну в самом деле, если Вайзли был единственным Ноем в Семье, могущим его понять и тоже прикидывающимся валенком — просто на свой лад? Разумеется, просто подзатыльник ему отвесил, идиоту и единоличнику, не думающему о других, за что сразу же удостоился слюнявых объятий и обещания получить на Рождество вязаный шарфик.
