И это было настолько трогательно, что девушка не сдержалась и тихо засмеялась. Изу же, потеревшись макушкой о ее грудь, поднял на нее глаза и взволнованно выдал:

— Ты хорошо спала?.. Тики говорил, ты плохо спишь, поэтому тебя нужно проверить… — он сконфуженно замер и закраснелся, но все-таки продолжил. — А когда я проснулся, его не было… Вот я и…

Алана ощутила укол вины за то, что Изу приходится делить Тики с ней — и закусила губу, коротко вздыхая.

— Прости меня, — мягко произнесла она, ласково приглаживая ее взъерошенные со сна волосы. — Пожалуйста… Тики ведь… я же как будто его у тебя краду, а он для тебя очень важен и…

Но мальчик оборвал ее, поспешно замотав головой, и крепко обнял, едва не заставив охнуть.

— Тики очень важный для меня человек, — совершенно по-детски — как и полагается, верно, — шмыгнув носом, подтвердил он. — Но и ты — тоже. А еще… Тики говорил, с плохими снами помогают справляться дорогие люди, поэтому… — Изу поднял на нее сияющие глаза, — ты… хорошо спала сегодня?..

Алана удивленно замерла, повторяя про себя это волшебное «Ты — тоже», потому что за последние четыре века никто не говорил ей этого, никому, кажется, не была она так дорога (даже отцу, который пусть и любил ее до безумия, но все равно оставил одну), и непонимающе моргнула, чувствуя, как расползаются губы в смущенной улыбке. Она посмотрела на Тики, умиротворенного и спокойного, и неуверенно облизнулась, ощущая себя оголенным нервом — открытым и трепетным.

Изу, по-детски искренний и радостный, прижал палец ко рту, словно уверял, что ни за что и никому не скажет, и девушка неловко выдохнула.

И — часто закивала, пряча пылающее лицо в ладонях.

Мальчик восторженно воскликнул, крепко обнимая её и счастливо утыкаясь лицом в плечо, и смущенно прошептал:

— А можно и мне с тобой спать?

Алана засмеялась и снова закивала, крепко прижимая его к себе и целуя в макушку. И чувствуя себя как будто… как будто частью семьи. Это было что-то такое… удивительно новое, она не была старшей или младшей сестрой, дочерью или падчерицей, она…

Как будто она была матерью.

— Конечно можно, малыш, — ласково ответила девушка вслух, и Изу радостно взвизгнул, целуя ее в щеку и сразу как будто ведь оживая — робкий и ласковый, он льнул к ней почти как к Тики, и это было настолько восхитительно, что Алана совершенно не представляла, как ей… придется уйти. Что будет, когда она уйдет.

Линк не будет таким ласковым, как Тики. Суровый и скупой на эмоции, он был совсем не похож на него. Как только у них появится наследник и достигнет приемлемого возраста — он заберет его и не позволит о нем заботиться.

Девушка выдохнула, стараясь не думать об этом раньше времени, потому что если думать сейчас — она просто сойдет с ума, и упала на кровать, увлекая Изу за собой и укладывая между ними с Тики.

Было немного жаль, что больше она не сможет так… прикасаться к мужчине, но в то же время… оно того стоило.

И тут… Микк глубоко вздохнул и заворчал во сне, переворачиваясь набок и подгребая взвизгнувшего от неожиданности мальчика под себя. И — приоткрыл осоловелые глаза.

Изу восторженно перевёл взгляд с Аланы на мужчину, словно бы в ожидании чего-то, и Микк непонимающе нахмурился, разглядывая их, после чего медленно пожевал губы в задумчивости и потрепал мальчика по голове.

— Ну и что вы тут за шабаш устроили? — шутливо серьёзно поинтересовался он, кидая взгляд на притихшую девушку и сразу же отводя его в сторону. И Алана заметила (о океан, этого просто не могло быть, ей лишь показалось) слабый румянец на его щеках.

— Я теперь буду спать вместе с вами! — возбужденно протараторил Изу и сразу же закусил губу, смущенно втянув голову в плечи. Тики любопытно приподнял бровь, погладив ребёнка по животу.

— А у Аланы ты спрашивал? — ласково спросил Микк, вновь посмотрев на девушку, и на его скулах всё ещё алел слабый румянец, заставивший сердце пуститься вскачь.

— Спрашивал! — закивал Изу, и Алана не смогла не улыбнуться, потому что это действительно так похоже было на семью — на ее семью, ее собственную, — что хотелось кинуться мужчине на шею. Она закусила изнутри щеку, сдерживая себя мыслью о том, что Тики просто не мог в нее такую влюбиться, хотя и… он же…

О океан, он так к ней всегда прикасался, как будто она была чем-то неземным и очень, очень, просто безумно хрупким.

— Ну если Алана согласна, то я ничего не имею против, — Тики усмехнулся и подгреб мальчика по ближе к себе. — Ты не занимаешь много места и не брыкаешься, а когда спишь на мне, то вообще простор.

Изу захихикал и чмокнул его в щеку, мерцая глазами и каждую минуту переводя взгляд с мужчины на саму девушку и как будто просто зная про них обоих что-то очень важное, но явно не желая ничего рассказывать. И — не собираясь.

Тики перевел взгляд на Алану и улыбнулся — широко и ласково, но как-то смущенно, и девушка, закусив изнутри щеку, не справилась с собой — протянула руку и заправила ему за ухо волосы, выбившиеся из хвоста.

Удивительно, что моряки в Поднебесной позволяли себе носить такие длинные волосы.

— Как ты спала сегодня? — в голосе и взгляде мужчины сквозило неприкрытое беспокойство, и он тут же поймал руку Аланы в свои ладони.

«Тебе снились сегодня кошмары?»

Девушка закусила губу, чувствуя, как изнутри её разрывает от чего-то, как внутри что-то бухнет и цветёт, как внутри все затапливает этой нежностью, этой влюбленностью, которая, кажется, незаметным штормом разлилась в любовь, и улыбнулась, понимая, что губы у неё дрожат. И — что до ужаса хочется обвить Тики собой, как змеей, обнять и никогда не отпускать.

— Хорошо спала, спасибо, — смущенно выдохнула она, устраиваясь рядом с ними и совсем чуточку жалея, что не может теперь сама прижаться к мужчине — как Изу, почти что завалившийся на него. Алана облизнулась, чувствуя, как начинает сохнуть кожа, но не желая ничего сейчас делать, потому что Тики был невероятно близким и ласковым, и рядом с ним было хорошо и тепло.

Однако Тики все сам заметил. Прищурился на названного сына и лукаво улыбнулся ему.

— Итак, ребенок, — начал он, — как думаешь, ты уже достаточно взрослый для того, чтобы наблюдать за разоблаченной девушкой?

Изу моргнул как-то недоуменно — и бросил на мужчину опасливо-вопросительный взгляд.

— Р-разоблаченной?.. Т-то есть… — на этом совершенно сконфуженный ребенок залился краской, и Тики кивнул.

— Я каждое утро обрабатываю Алане раны, — мягко пояснил он, и Изу тут же закивал понимающе — и соскочил с постели.

— Тогда я пойду Неа будить! — тут же нашелся он и, чмокнув Тики в щеку, а потом потянувшись и то же самое проделав с перегнувшейся к нему через мужчину девушкой, вышел за дверь.

— У меня нет опыта на поприще отцовства, — задумчиво поделился с Аланой Тики тут же, — но по-моему я все делаю правильно.

Девушка засмеялась в ответ — и покраснела, ощутив под ладонью тепло — она опиралась на Тики рукой, на его живот, если быть точной, и даже не заметила этого, о манта.

Но отстраняться не хотелось. Может быть, мужчина не заметит этого? Не обратит внимания, с какой жаждой она к нему тянется? Алана надеялась на это. И — одновременно отчаянно желала, чтобы Тики увидел, понял и сам, угорь его ужаль, объяснил и показал ей, что же за чувство томится в ней.

— Ты станешь замечательным отцом, — легко хохотнула девушка, медленно присаживаясь рядом с Микком, и, не в силах себя заставить отстраниться от него, осторожно, каждую секунду ожидая отказа, прикоснулась пальцами к чёрным волосам. Тики сглотнул, улыбнувшись в ответ, и Алана продолжила с беззлобной усмешкой: — По крайней мере, пока Изу в полном восторге.

Мужчина хохотнул, качнув головой в наигранно обиженном жесте, и зажмурился, когда Алана скользнула пальцами ему за ухо.

Он был такой легкий и довольный, что даже удивительно. Раньше Алана не позволяла себе так его касаться — вроде и совсем невинно, но в то же время очень… буднично. Как это делал Мана, которому Тики очень доверял. Но, кажется, мужчине понравился ее жест, он даже и сам подставился под прикосновение, позволяя скользить кончиками пальцев по своим виску и скуле и мечтательно жмурясь.