— И что тогда делать? — глаза Тики мерцали в сумраке наполненной тенями комнаты, и Алана любовалась им — но выкинуть из головы собственные страшные воспоминания все равно не могла.

— Бороться с ними, — тихо, но очень убедительно отозвался мужчина. — Знаешь… — он издал короткий смешок, но все-таки продолжил, хоть как будто и опасался чего-то неясного — того, что его слова могут только сильнее испугать ее, может быть?.. — Знаешь, когда мне было лет пятнадцать, я отправился со старшим братом — он у меня отменный дипломат, надо сказать — за море, в одну из северных стран. Я сейчас и названия не вспомню даже… они такие заковыристые все, а тогда мне и вовсе плевать было — мы с Неа и Маной росли вместе, и в общем… толк вышел только из Маны на поприще науки. Но я к чему… во время путешествия мы напоролись на пиратское судно. Кто его знает, откуда оно в нейтральных водах взялось, но нас взяли в плен, а у капитана нашего корабля был маленький сынишка примерно возраста Изу. Которого на моих глазах и убили.

Алана крупно вздрогнула, порываясь отстраниться и посмотреть в лицо Тики, говорившего от этом так спокойно и с такой горечью в голосе, что хотелось, ужасно хотелось, поддержать его, обнять и успокоить, но мужчина не позволил даже двинуться, прижимая к себе так крепко, словно желал впитать в себя.

— Я был так близко к нему, я мог его спасти — нужно-то было всего лишь выскочить из бочки, в которую брат меня сунул, но меня парализовало, о дракон, я так испугался, трус подболотный, — в смиренном гневе выпалил Микк, ужасно в этот момент напоминавший Алану себя саму. — Я же всегда храбрился — и хвастался своей храбростью, своим бесстрашием, а как до дела дошло, то оказался пустышкой, спрятал голову в песок, — он издал ироничный смешок, проведя лицом по волосам девушки, шумно вздыхая, и хмыкнул. — Он снился мне каждую ночь на протяжении года, — Тики погладил её по спине, мягко пробежавшись пальцами по позвонкам и вызвав сладкую дрожь, змеей свернувшуюся в тугой комок в низу живота, и уткнулся носом за ухо. — Тянул свои маленькие ручки, показывал на нож в животе, обвинял в своей смерти, а я ничего не мог поделать, потому что прекрасно осознавал свою вину. А потом как-то раз на улице встретил девочку, — вдруг с доброй ностальгией проговорил Микк, — она упала и распорола себе ногу, а я просто не мог пройти мимо и потащил её в лазарет, — он на несколько мгновений замолчал, будто раздумывая о чем-то, и девушка взволнованно подняла на него взгляд, когда ощутила, что его объятия чуть ослабли. Тики неохотно позволил посмотреть на своё лицо, загорелое и даже какое-то золотящееся в лунном свете, и неловко улыбнулся. — В ту ночь мальчик попрощался со мной.

— Значит, именно поэтому ты… — девушка дернулась, выпутываясь из покрывала, и обняла его за шею, на мгновение прижимаясь крепко-крепко, а потом чуть отстранилась и погладила тыльной стороной ладони по щеке. — Поэтому ты так всем помогаешь?..

Мужчина едва заметно кивнул и чуть улыбнулся ей, прикрывая глаза на мгновение с каким-то странным облегчением, словно избавился от тяжелой ноши, и Алана отчего-то подумала… что никто не знал. Может, знал старший брат Тики, но вот близнецы… знали ли они, если Тики вздыхает столь облегченно?

— Мой страх — это мой грех, — между тем произнес мужчина, — а мой грех — это моя трусость и слабость духа. Но у меня было время для их искупления и есть еще по крайней мере хотя бы лет семьдесят, если меня не убьют раньше, — с усмешкой произнес он, и Алана снова прижалась щекой к его плечу, сосредоточиваясь на произнесенных словах. — А у тебя времени справиться с этим не было. И тебе… не стремились помочь.

— Но я сама не помогла им, Тики, — тихо усмехнулась девушка — и вдруг выдохнула: — А может, Шан и Роц — это моя расплата? Как я могу побороть страх, в котором не смогла спасти не то что близких, но даже саму себя?

Эта мысль на самом деле показалась ей весьма… правильной. У них с Тики были разные подходы к пониманию жизни, и хотя подход мужчины нравился ей больше ее собственного — слишком беспощадно-сурового и буквально самоуничтожающего — она не могла сразу перестать думать так, как думала изначально, ведь ее образ мыслей формировался веками еще с самого детства.

Впрочем, Тики оказался куда мудрее нее, как видно, и возраст тут явно был совсем ни при чем.

Мужчина вздохнул как-то обреченно, словно услышал что-то неприятное, неправильное, но ничего поделать в этим не мог, и успокаивающе улыбнулся.

— Ну что же ты за дурочка, — прошептал он, прижимая опешившую от таких слов Алану к себе. — Как можно расплатиться за то, в чем твоей вины нет? — девушка протестующие замотала головой, готовая уже возразить ему, но Тики мягко поцеловал её в висок, потеревшись о скулу носом и заставив этим жестом замолкнуть то ли от смущения, то ли от наслаждения. — Ты была всего лишь маленькой девочкой, а детям свойственно бояться, слышишь? Никто тебя не винит в смерти братьев и сестёр, а потому и никакой расплаты за это быть не может. Это не твой грех, а тех, кто лишил тебя их, — твёрдо произнёс он, серьёзно смотря ей в глаза, вселяя свою непоколебимую уверенность, и Алана на мгновение подумала, что, возможно, мужчина был и прав, но собственные вина и обида на саму себя сразу же затопили новой волной.

— Я обладала силой, Тики, с помощью которой могла их спасти, с помощью которой сама могла спастись… — начала девушка, замотав головой, но Микк сердито встряхнул её за плечи, рывком усаживая на кровати, и нахмурился, нависнув над ней подобно мрачной туче.

— Этой силой невозможно кого-либо спасти, и ты сама это прекрасно понимаешь, — серьёзно проговорил он, смотря Алане прямо в глаза, словно гипнотизируя, словно заставляя поверить себе, и вдруг как-то просяще выдохнул: — Ты была ещё совсем крохой, слышишь! Сколько тебе было?

— Около ста… Где-то лет пять по-вашему, — пробормотала Алана, совершенно выбитая из колеи.

— Ну и что могла сделать пятилетняя девочка против компании ублюдков? — сморщился Тики. — Наши дети в таком возрасте еще не могу контролировать свой дар и только учатся хотя бы его обуздывать! Что могла сделать ты, да еще вдали от воды?

— А что мог сделать пятнадцатилетний мальчик против пирата? — Алана взяла его лицо в ладони, ощущая, как кожу чуть царапает легкая, едва заметная щетина (она слышала давно-давно от Ювнии, что люди — вот чудачество! — с возрастом начинают брить лезвиями волосы на своем теле), и облизывая пересохшие от волнения губы.

Тики на секунду остановился взглядом на ее губах — и тут же невесело усмехнулся:

— Мальчика обучали фехтованию в семи лет, и он мог хотя бы вылезти из бочки, чтобы отвлечь пирата, пока не подоспеют взрослые, — девушка шумно выдохнула и обняла его, издавая нервный смешок и совершенно не представляя, что на это сказать.

— Откуда у тебя ответы на все мои вопросы? — наконец выдохнула она ему на ухо, и ей показалось, мужчина даже как-то напрягся и вздрогнул. О причине оказалось только догадываться, но его объятия стали только крепче и, кажется, надежнее даже. — Откуда ты такой умный взялся?

Еще Алана хотела сказать о том, какой он потрясающий, и как ей хорошо рядом с ним, и как она не хочет все это заканчивать, и как она хочет к нему прикасаться, и как у нее сейчас загнанно сердце бьется… Но в итоге — только зевнула, ужасно неожиданно даже для самой себя, — и Тики засмеялся, ничего, конечно же, не ответив.

— Давай спать, — вместо этого сказал он и ласково погладил ее по растрепавшимся вконец волосам. — День завтра долгий и сложный, завтра мы доберемся до Медового луга, а там в это время обычно люди с окрестных селений собираются на праздник.

Алана встрепенулась, услышав волшебное слово, и удивленно взглянула на поерзавшего на месте Тики.

— Праздник? — восхищенно выдохнула она, борясь с желанием навалиться на мужчину, растянуться на нем морской звездой и спать в такой постыдной позе. Микк ответ важно кивнул, накрывая их обоих тонким одеялом, и длинно выдохнул, спустя несколько мгновений с каким-то странным и нечитаемым выражением лица прижимая её к себе.