— Милый мой, ты не представляешь, как я тебе сочувствую, — думаю, на моем лице отразилась «самая высокая степень сочувствия».

— Ну, Данка… я… я… Это месть, да? — зло сощурился феникс.

— Как ты вообще мог обо мне так подумать?! — ужаснулась со всей доступной мне артистичностью, ну и Ванькиным обаянием.

— Я так и понял. Еще когда заметил, что ты подтаскиваешь хрустальные иглы из шевелюры нашего садиста…

— Маньяка, — поправила я. Хотя садист ему тоже подходит, как и бездушная скотина.

— С какого перепугу, по-твоему, Широ дох каждые полчаса?

— Э-э-э… мошки, — увильнула я.

— Ага, с такими длиннющими белокурыми волосами и кучей маленьких невидимых иголочек, точнее одна мошка, но жутко назойливая.

— Алкай, мне кажется, это предложение продолжить концерт, как думаешь? — оборотень сидел на траве и подхихикивал, держа голову обеими руками, чтоб от содроганий не так сильно саднила рана.

— Сейчас, красавица. Хи-хи! Ох, нельзя же так жестоко. Я думал, у меня снова рана откроется, — и мой двуипостасный подельник вынул из кармана штанов завернутую в эльфийскую сверхпрочную ткань длинную хрустальную иглу, что я втихаря стащила у Тара.

Маньяк, явно никогда не носивший боевую косу, умудрился не пораниться ни разу. Все его внимание было направлено на не нанесение ран самому себе, но он отнюдь не боялся за других, чем я и воспользовалась. Сейчас его коса насчитывает не более пяти-семи игл от полных четырех десятков, что обычно носит Широ. И вот в чем еще одна месть: Тариван все еще думает, что там сорок игл, а значит, у него уходит много энергии и внимания, чтобы ни одна из реальных или фантомных (благодаря моим стараниям) игл не поранила его драгоценную особу.

Феникс был в шоке. Как же так могло получиться, что самый тихий и больной в нашей компании так коварно обдурил всех.

— Так это оборотень иглами Широ нашпиговал? — еле слышно проблеяла птичка. Он застыл на месте на полусогнутых ногах в процессе приседания на камушек и впялился в одну точку.

Дам, попахивает разрывом шаблона. Ласкан никак не ожидал таких действий от огонька, да и по выражениям остальных можно догадаться, что никто не ожидал.

— А ты стратег, кошечка. Вон как их плющит, — Алкай широко улыбался. Ему явно нравилась его роль в моей мести, как и реакция на нее остальных. Вот оборотень!

— Скажем так, я не удивлен, — абсолютно спокойно сообщил эльф.

— А? — Ласка все никак не мог выйти из ступора и только бегал взглядом от одного говорившего к другому. Правда, на камень он все-таки сел.

— Этого стоило ожидать, тем более от Даны. Она у нас не такая и беспомощная. Мозги то на месте, — он сделал паузу, полагаю намеренно, — иногда, — как и ожидалось!

— Это похвала или оскорбление?

— Прими за комплемент, все равно ничего лучше не услышишь, — ухмыльнулся мой учитель.

— Вы здесь комплиментами разбрасываться будете, или наконец-то делом займетесь?

Маньяк прав. Я не меньше него жажду вернуться в свое тело.

— Встаньте вокруг меня.

— А с зайчиками и птичками ты хороводы не водила, — вот неугомонный феникс. Неужели они все такие. Тогда не удивительно, что вымерли. Хотя, от шока отошел в два счета, услышав о возврате в собственное тело.

— Хочешь быть зайкой или птичкой, маленькой такой, с хохолком-цветочком, тогда падай вон там на свой обожаемый камень и не мешай мне цивилизованные личности восстанавливать.

— Су, сосредоточься! Потом обсудите свои обиды.

— Широ, — ласково позвала своего учителя, — встань напротив меня.

— Уверенности придаю? — горделиво заметил эльф.

— В каком-то смысле. Просто в случае отдачи, вся мощь заклятия изливается на того, кто перед тобой, — и улыбнулась самой невинной улыбочкой из арсенала безобиднейшее существо на свете и во тьме.

— Алкай, место в партере специально для тебя, увидишь все в подробностях, — Широ подошел к оборотню и, приобняв за плечи, поставил напротив меня, — даже стекающие капельки пота.

— Э-э-э, красавица…

— Спокойно, сбоев быть не должно, — попыталась успокоить я огонька.

Если судить по виду рыжего, слова мои вселили лишь каплю уверенности в его звериную натуру. Волк Алкая не глуп, он чувствует риск. Но он также отважен, поэтому не отойдет с отведенного ему места. А вот Широ удивил. Он встал ровно позади меня. Идеально прямая спина, гордо поднятая голова и уверенный, лишь чуть взволнованный взгляд. Тыл прикрывает, значит. А вид такой, будто Хрустальный дворец охраняет, не меньше. Какой драгоценный у меня тыл. Я ухмыльнулась про себя, но уголки губ все же немного дернулись вверх. Эльф оценил это как одобрение его действий. А я не против, пусть страхует. Ненароком вспомнила наши миссии. Тогда мы часто прикрывали друг друга. В этом первородному можно было довериться, поставив на кон хоть всю сокровищницу Древнего.

— Начинаем?

— Не спрашивай нас, начинай, когда сама будешь готова. Ты почувствуешь, — не ожидала этих слов от феникса.

Иногда мне кажется, что Ласкан только притворяется балованным, трусливым юным принцем. Или это лишь одна его половина, а вторая очень умна и мудра.

Я кивнула в знак того, что поняла и сосредоточилась на поставленной задаче.

«Подари мне взгляд, я умру, но сверну горы. Протяни руку — завоюю мир, пусть и посмертно. Позволь украсть поцелуй, я стану богом и остановлю время. Даруй мне надежду, и я буду жить тобой».

Голос звучал у меня в голове. Он повторял снова и снова фразу, что будила во мне воспоминания, глубинные, спрятанные за семью печатями и, почему-то, опасные.

Глаза я открыла уже будучи частью круга со всеми. Первое на что упал мой взгляд, была фигура пепельноволосого воина, что стоял в центре, окруженный нами. Себя я не наблюдала, точнее свое тело, значит, получилось. Мы вернулись!

Словарь

1. Ват — час

2. Вар — минута

3. Garon — господин

4. Garon nya — мой господин

5. Тар = метр.

— Подари мне взгляд, я умру, но сверну горы. Протяни руку — завоюю мир, пусть и посмертно. Позволь украсть поцелуй, я стану богом и остановлю время. Даруй мне надежду, и я буду жить тобой.

Приглушенный сгустившейся вокруг темнотой огонь в камине освещал центральную комнату особняка. Ночь породила тьму, свою вечную слугу, что требовательно затягивает в свой омут любое порождение света. Но огонь опасен. Он разгоняет мрак и дарит свет. Неистовая стихия, перед которой даже ночь не смеет заявить свои права. Ничего не изменилось и сейчас. Тьма робко тянет свои рваные руки к сидящей в кресле девушке, а беснующееся пламя безжалостно рвет ее полог, тускло освещая фигуру гостьи. Борьба за лик неизвестной продолжается. Огонь чуть гаснет, и тьма начинает свое наступление, захватывая редкие кусочки пространства вокруг, недавно милостиво покинутые непостоянным, танцующим дикий танец, пламенем. Но вот новый, яркий всполох в камине — страстная вспышка в танце, и оранжевые языки слизывают темные пятна со всего, до чего дотягивается их свет, как голодная кошка слизывает сметану со своих усов.

В мягком, с высокой спинкой, кресле сидит, подобрав под себя ноги, жрица в ожидании ответа. Напротив, у высокого мраморного камина на шкуре таара[1], подперев локтем голову, лежит на боку маг. Его пепельно-белые локоны ниспадают на пол позади и распадаются на тонкие серебристые пряди у самых корней, разделенные широкой пятерней воина, что поддерживает его голову на весу.

— Я жду.

— Прости, но это не имеет никакого смысла, — обреченно вздохнул воин.

— Ошибаешься. Смысл есть во всем, его просто нужно найти, — девушка прикрыла глаза. Ее обволакивала сладкая дрема.

— Значит, из меня никудышный сыщик.

Маг свободной рукой водил по гладкой шерсти, закручивал ее спиралью и просто пощипывал. То было явным признаком мыслительного процесса. Он думал.