— Отходим!
* * *
У Вайми были самые зоркие глаза во всем племени, а у его брата самый громкий голос — он перекрыл голоса суматох и все, кто мог понять, его услышали. Им не хотелось подчиняться, им хотелось бить и добивать — но они помнили, КТО отдал этот приказ и чем кончилось их ослушание. Очень быстро они стянулись в компактную группу и исчезли в лесу, добивая метавшихся в нём, как привидения, солдат. Когда армия Найра наконец построилась для отпора врагу, оказалось, что отражать уже некого.
* * *
Весь этот день остатки племени мирно проспали в неприметной лощине, всего в часе ходьбы от лагеря. Они даже не оставили часового, зная, что теперь никто не нападёт на их след. Они спали очень мирно, прижавшись друг к другу, и случайный наблюдатель мог бы решить, что эта почти голая компания просто отдыхает после весело проведенной ночи. Но их видели лишь птицы.
* * *
На закате они вновь пошли к лагерю — уже спокойно, уже не собираясь класть свои жизни, уже не собираясь убивать — просто посмотреть на врага. Никто из них не ел со вчерашнего дня, но на охоту они не спешили. Успеется. Главное — выяснить, что задумали и что делают найры…
Ещё издали, по крикам воронья, они поняли, что там никого нет, и глаза лишь подтвердили то, в чем убедили их уши. Лагерь был пуст.
* * *
Взобравшись на засеку, они увидели лишь пни, кострища и мусор. В центре лагеря стояла грубо сработанная виселица, на ней вороны дрались из-за семи тел в нижнем белье. Вайми перевёл взгляд. На осыпи под селением виднелась россыпь тел в чёрном — не вчерашняя, а явно более свежая. Удивлённые, они решили выяснить, куда ушла армия. Следы вели назад. Войско государя ушло туда, откуда явилось — и явно не по его воле.
* * *
Взобравшись на скалу, они увидели страшную картину разорения. Все дома сожжены дотла, а то, чего не взял огонь — разбито, изломано и сброшено вниз. Каменный вал уцелел, но посреди поляны чернели выжженные круги — следы сгоревших шатров. В пепле, вокруг, под стеной лежали тела — большей частью, рядовых солдат, но в одном месте они наткнулись на груду тел в роскошной одежде. Эти знатные найры умерли страшно — и даже после их смерти убийцы остановились не сразу…
— Кто их так? — почему-то шёпотом спросил Найте.
— Их же люди, — тоже шёпотом ответил Вайэрси. — Они привели их сюда против их воли, и солдаты взбунтовались, когда поняли, что их послали на смерть. Или когда их господа решили наказать паникеров… скорее всего, так.
— Так, значит, мы победили?
— Не знаю. Может быть, нет.
* * *
Но, несмотря на всё, они ощутили себя победителями. Они пели, обнимались и плясали посреди тел врагов. Когда вдруг стало очень тихо, Вайми испуганно обернулся — и тут же расплылся в неудержимой улыбке: у вала стояли двое пропавших подростков, испуганно жмущихся друг к другу. Бедняг затискали почти до полусмерти, а потом принялись расспрашивать, но мальчишки мало что могли рассказать — разыскивая вольных бродяг племени, они глупо заблудились в лесу и натерпелись страха при виде побоища под стенами селения. Они ещё и сейчас смотрели испуганно, но никто не стал их ругать — напротив, их встретили как победителей, и при виде радости старших они сами несколько отошли.
— Теперь нас пятнадцать, — Вайэрси улыбнулся уже совершенно обычно, встряхнул волосами и глубокомысленно закончил: — Сегодня хороший день.
Глава 22
Уже стемнело, но они, позабыв про голод, постарались привести селение в порядок. Начали с того, что побросали всю падаль вниз, к радости гиен, сбежавшихся, казалось, со всего леса. Мертвые найры нашлись и наверху, в ущелье. Солдаты государя выжгли в нём кусты, и теперь там легко можно было пройти. Глаза Неба сбросили трупы в пропасть под отрогом Обзорной горы, а утром отправились в лес. После пережитого они все бессознательно жались друг к другу, боясь потерять товарищей из виду, но охота получилась на удивление удачной. Они поели досыта, всласть поспали и проснулись уже вечером.
Солнце стояло ещё высоко, и все рвались работать, чтобы вернуть селению прежний вид, но отстройка домов обещала занять месяцы, а громадная плешина на месте лагеря найров резала глаз. Это место было осквернено — вокруг него лежали сотни неприбранных трупов — и их понемногу охватила недобрая тоска, даже страх. Много времени пройдет, прежде чем Глаза Неба смогут жить здесь. Все юноши вспомнили вдруг о Туманной долине, отосланных туда девушках и детях. Им как можно быстрее надлежало восполнить потери — и юноши, смеясь, решили, что, вернувшись в Туманную долину (это уже звучало, как «домой») сделают там всем девушкам по ребенку.
Вайэрси нахмурился: девушек в племени осталось почти столько же, сколько юношей, но многие потеряли любимого — или любимую. Глаза Неба не были поборниками одной любви на всю жизнь, и каждый в конце концов найдет себе пару, но всё же… всё же…
— Так что нам делать дальше? — Найте выразил общую мысль, и в ожидании ответа повисла тишина.
Вайэрси пожал плечами.
— Теперь найры начнут резать друг друга, и пока не победит новый вождь, им будет не до нас. Что из этого выйдет — непонятно, но мы должны посмотреть… обойти наши леса, а уж потом решать, где нам жить.
Это звучало разумно, и они решили идти сейчас же — в тайной надежде, что когда они вернутся, ореол тайной жути, осквернившей их родину, рассеется.
Вайми подумал, что на последнее надежды мало. На южной окраине найрского лагеря они наткнулись на свежее кладбище — почти четыре сотни холмиков, отмеченных деревянными шестами. Полосатые гиены валили шесты, выволакивали мертвецов из неглубоких могил и тут же пожирали. Юноша невольно подумал, что стало с их павшими — они не нашли никаких их следов — потом понял, что жить в месте, где умерло столько людей, нельзя. Просто… нельзя.
Он — как, впрочем, и все в племени — не боялся мертвецов. Падаль — она и есть падаль, она может быть заразной, но в то, что неупокоенные души начнут шастать ночами в поисках погубителей, никто не верил. Такого не случалось на памяти их предков, такого не случалось никогда. Просто… ему не хотелось, чтобы его дети росли в таком месте. С другой стороны, из Туманной долины уже некуда отступать. Если они поселятся там — а их селение недаром основали почти в центре леса — то смогут защищать лишь малую его часть. Теперь, когда не стало Неймура, найрских крестьян не будет сдерживать страх, и они быстро заселят опустевшие земли. Для племени это означало конец — не быстрый, но уже неотвратимый. Нет, отступать нельзя. Никак нельзя. Но и жить в месте, к которому найры проложили дорогу…
Вайми знал, что найры вернутся — не завтра и даже не через год, но неизбежно. Они бежали в страхе, и тем сильней их будет терзать ядовитая злоба, из которой, как всем известно, лучше всего вырастает жажда мести. Так что…
Чем усердней он думал, тем лучше понимал, что его родное селение потеряно уже навсегда. Они отступят в свое последнее убежище, где их ждет пять-десять — вряд ли больше — лет покоя. А потом…
Глаз Неба ничтожно мало — вот причина всех бед племени. Но человеческие дети растут медленно. Лишь через десять лет они смогут восполнить потери этих двух суток — если никто больше не погибнет. Он старался, но не мог представить, что тут можно сделать. Выход для будущего их народа надо искать где-то ещё…
Они шли уже мимо руин Вайтакея, угрюмо чернеющих под ярко освещёнными кронами. Вайми остановился, вспомнив круглую дверь.
— Ты что? — буркнул Вайэрси.
— Я хочу заглянуть в развалины. Посмотреть, что стало с дверью.
Тот пожал плечами.
— Скорей всего, ничего. Но мне тоже интересно…
* * *
Найры расчистили проход в подземелья дворца и попытались взломать дверь, но на ней не осталось даже царапин. Вокруг валялись поломанные инструменты и камни — наверное, с отчаяния, найры соорудили из них примёт и начинили его порохом. Взрыв оставил на двери лишь лучистый ореол копоти, — как символ разницы в могуществе человека и того, кто создал его.
