— Жена тебя что же — обокрала?
— Да что красть у старого ветерана, благородная госпожа? — чуть не пуская слезу, шмыгнул носом брошенный муж. — Ничего не имею в ентой жизни!
— А ты никак из бывших солдат? — прищурился на оборванца стражник.
— Истину говорите, господин! — закивал мужчина. — Под флагами Его Величества воевал с врагами дорогого отечества. Был в бою контужен и списан в инвалиды. Женился, детишками обзавёлся. А теперь вот один и нищ осталси!
— Ничего не понимаю, — нахмурился молодой доктор, вступая в разговор. — Насколько мне известно, военным инвалидам от государя пенсион положен, вполне для жизни достаточный. У меня есть несколько таких же ветеранов среди постоянных пациентов, — пояснил он вопросительно взглянувшей на него Молли. — И все они ведут вполне приличный образ жизни, особо не нуждаясь. Хотя, судя по виду этого жалобщика, свои средства он явно расходует не на семью или собственное дело, а на частые и губительные возлияния.
— Помилуйте, господин! Как можно? — тут же обиделся визитёр. — А коли даже и так? Я, между прочим, пенсион своей кровью заслужил. Что же мне теперь его — на нахлебников желторотых тратить?
— Это твоё дело — куда и что тратить, — теряя терпение, леди Хупер брезгливо приложила к носу извлечённый из рукава платочек. — Мне непонятно, зачем ты сюда явился?
— Как — зачем? — искренне удивился ветеран, совершенно уверенный в справедливости своих претензий. — Говорю ж — за женой. Я её к делу доходному пристроил — не одному же мне ублюдков кормить — а она вместо работы в госпиталь ваш приблудилась! Живёт тут на всём готовом, а я голодай? Хозяин за неё мне наперёд денег платить не станет.
— Твои дети больны, а жена ухаживает за недужными сиделкой, а не бездельничает, — с самого начала разговора поняв, о ком именно идёт речь, вступился за новую работницу доктор Джон. — А ты, вместо того, чтобы тратить назначенные тебе из казны средства на свои пороки и требовать от несчастной содержать семью, лучше бы нашёл полезное дело для себя.
— О… Ну, так если моя жена тут у вас работает, — словно не замечая обращённого в его сторону негодования, быстро уловивший суть визитёр вперил в благородных собеседников наглые заплывшие глазёнки, — вы мне, почтенные господа, может, за неё и заплатите? За работу-то еённую?
— Поди прочь, негодяй! — первой не выдержала такой развязности леди Хупер. — И у тебя ещё хватает бесстыдства требовать у нас причитающуюся твоей жене плату? Я знаю, к какому делу ты её пристроил — продал в портовый кабак для развлечения матросов! Бедняжка мне рассказала и о своём бесчестье, и о твоей отвратительной сделке! Убирайся! Пока твоя семья находится здесь, ты их не увидишь.
— Что ж, я не гордый, я и подождать могу, — осклаблился мужик, потирая бритую голову. — Издеваетесь, благородные господа, над несчастным инвалидом! Мало того, что в городе мыли, брили, да ещё и гадостью какой-то заражали, так ещё и жену вернуть не хотите? Она мне по закону принадлежит, нас священник венчал, не имеете права жену у мужа отбирать. Я жаловаться буду!
— Да хоть Его Величеству жалуйся! — угрожающе надвинулся на нахала стражник, красноречиво положив ладонь на рукоять меча.
— Ничего, не век же ей тут сидеть, — злорадно прошипел возмутитель спокойствия, отступая на безопасное расстояние, — а выйдет — за всё мне ответит… Ишь, чего удумала — за господ прятаться! Шалишь — я твой господин!..
Совершенно выведенная из себя такой возмутительной развязностью, мисс Молли хотела было ответить наглецу так, как он того заслуживал, но доктор Бэрримор взял её за руку и произнёс, успокаивая:
— Не стоит, миледи. Не влезайте в эти склоки низшего сословия. О нашем госпитале в Эдинбурге и так ходят самые нелепые слухи, да и народ не слишком в большом восторге от проводимых противоэпидемических мероприятий. Не хватало ещё, чтобы нас обвинили в том, что мы разрушаем семьи. Тем более, что негодяй действительно прав: по нашим законам он может распоряжаться своей женой так, как считает нужным. Если он с ней жесток — ответит за это перед Всевышним. Если искалечит её или, не дай Бог, убьёт — предстанет перед земным судом. А во всём остальном — это их личное дело.
— Но ведь так не должно быть! — возмутилась девушка. — А ещё считается, что в Шотландии нет рабства…
— По крайней мере, пока женщина находится в монастыре — она в безопасности. А в дальнейшем, если у неё хватит смелости, можно будет попробовать расторгнуть брак.
— И это сможет защитить её и детей от этого мерзавца? — сердито блеснула глазами Молли. — Разве он отпустит несчастную вот так просто?
— К сожалению, приставить стражника к каждой обездоленной невозможно, миледи, — развёл руками молодой человек. — В конце концов, мир нельзя изменить только одним желанием — иначе, насколько бы он облагородился!
— Да, наверное, вы правы, господин доктор, — неохотно согласилась девушка и тут же заторопилась: — Пожалуй, мы с вами увлеклись! Мне нужно возвращаться в лабораторию. У меня там… — леди Хупер замолчала, пытаясь придумать какую-то причину, — эксперимент. Да, нужно закончить эксперимент! Я обещала господину Шерлоку помочь.
Прислушиваясь к стуку каблучков на лестнице, доктор Бэрримор грустно соображал, чем же именно он мог обидеть или разочаровать предмет своих обожаний. Так толком и не разобравшись в причине, он вздохнул и отправился к зданию госпиталя — сегодня у него вновь было ночное дежурство.
Ворвавшись в помещение подобно урагану, леди Хупер, даже не снимая накидки, бросилась к оконному проёму — с любовью и тщанием обустроенная лаборатория располагалась в третьем ярусе одной из монастырских башен, окна которой выходили на главные ворота старинной обители. Приоткрыв скрипнувшую створку, девушка осторожно выглянула наружу. В сгустившихся сумерках человеческую фигуру, блуждающую за стенами монастыря, было не разглядеть, но глухое бормотание и редкие пьяные выкрики различались довольно хорошо: похоже, вечерний посетитель пришёл не с пустыми руками и теперь подбадривал себя горячительным, надеясь, возможно, что его присутствие надоест благородным господам и они отдадут ему сбежавшую супружницу.
— Вот мерзавец! — не заметив, что произносит это вслух, негодовала девушка. — И ведь действительно не уйдёт…
Шорох бумаг привлёк её взбудораженное внимание: королевский секретарь, оторвавшись от исписанных листов, удивлённо воззрился на рассерженную Евину дочь.
— О, это я не вам, сэр! — слегка смутилась Молли, осознавая, что её возмущение может быть истолковано совершенно превратно. — Просто в обитель явился какой-то подозрительный бродяга с требованием вернуть ему жену.
Удивление в зелёных глазах мужчины только усилилось.
— Помните ту женщину, которой вы помогли воссоединиться с детьми? — увидев гримасу сомнения, наползающую на лицо её визави, и открывшийся было для возражения рот, девушка пресекла поползновения к протесту не терпящим возражения тоном: — Помогли, Шерлок! И даже не вздумайте это отрицать! Так вот, её муж явился к нам и требует, чтобы женщина к нему вернулась. Точнее, не к нему, а к тому постыдному промыслу, который он для неё избрал. Негодяй желает, чтобы бедняжка зарабатывала для него деньги, которые он, несомненно, потратит на выпивку и тому подобное непотребство.
— И?.. — снова втыкаясь в свои записи, без особого энтузиазма полюбопытствовал королевский секретарь.
— Разумеется, мы не отдали женщину в руки этого подлеца! — пылая праведным гневом, тряхнула головой девушка.
— Это как раз понятно, — лениво процедил мужчина. — Меня интересует, какие глупости по этому поводу вы собираетесь предпринять в дальнейшем?
Молли окинула его полным укоризны взглядом.
— Во всяком случае, я постараюсь сделать всё, чтобы защитить несчастную мать и её детей от этого изверга, — и юная леди, притопнув каблуком и гордо вскинув подбородок, покинула лабораторию с самым независимым видом. В её умной головке созрел план — пусть и не слишком надёжный, но зато реально выполнимый.
