Понимающе хмыкнув, кареглазый любовник, не снижая темпа, потянулся к лежащему в стороне кинжалу. Ухватив за гибкое лезвие и подбросив, ловко перехватил оружие в воздухе, после чего, обняв пальцами удобную рукоятку, на полдюйма вонзил его в дрожащее от напряжения бедро своего Лорда.

Достижение апогея взорвало пространство диким, почти безумным криком. Кинжал упал, оставляя за собой очередной вялый липкий ручеёк. Бешеное трио, дрогнув ещё несколько раз в последних конвульсиях соития, распалось.

— Ах ты ж сукин сын… — удовлетворённо протянул Хозяин, скатываясь с раскрасневшейся, томно вытирающей тыльной стороной ладони припухшие пунцовые губы девицы и одним злым пинком сталкивая Преданного с кровати. — Настойку давай.

Тот, довольно хохотнув, поднялся и, растерев пятернёй по своему животу тёмные влажные разводы, направился в сторону резного секретера. Ровный уверенный стук в закрытую на щеколду дверь остановил его на полпути. Юноша скривился:

— О, Ваша строптивая игрушка прибыла, мой Лорд!

Мужчина поднялся и, не удосужившись запахнуть халат, подцепил завалившиеся за ворох подушек очки. Лицо его вновь стало совершенно непроницаемым.

— Открой.

Преданный, как был, с перепачканным совместными выделениями животом и ехидной ухмылкой, прошлёпал босыми ногами по потемневшему от времени старинному паркету и рывком открыл дубовую створку.

Стоящий за ней в терпеливом ожидании молодой человек быстрым оценивающим взглядом окинул комнату и невозмутимо прошествовал мимо кривляющегося и подмигивающего Преданного к стоящему у кровати Хозяину, ничуть не смутившись от обнажённого и расхристанного вида присутствующих.

В его лучащихся прозрачной зеленью глазах не было ничего, кроме равнодушной покорности.

Хозяин кивнул на открытый дверной проем:

— Джим.

Не переставая гримасничать, кареглазый Джим захлопнул дверь, щёлкнув замком, и почти пропел в спину новоприбывшему Преданному:

— Ну, здрааавствуй, Шерлок!

====== Глава 2 ======

Тихий скрип колёс и размеренное покачивание кареты навевали сон. Глаза слипались, а рот то и дело сводило зевотой. Последняя неделя, полная визитов, переговоров, длящихся далеко за полночь, споров, уговоров, составления планов и законопроектов, настойчиво давала о себе знать. Он не зря прибыл на материк пораньше, по официальной версии — чтобы навестить нескольких старых приятелей, а фактически — чтобы прощупать настроения в правящих Домах Европы. И настроения эти — увы! — были самыми противоречивыми.

Джон тряхнул головой, отгоняя уютную дремоту, и выглянул в окно. Сгущающиеся сумерки постепенно превращали придорожные заросли можжевельника в нечто странное и загадочное, а покрытые зеленью холмы на горизонте делали абсолютно похожими один на другой. К карете тут же приблизился всадник в сером дорожном плаще и учтиво поклонился:

— Сир?..

— Как долго нам ещё? — поинтересовался Джон, пытаясь восстановить утерянные ориентиры и оценить проделанный во время сна путь.

Начальник личной охраны Его Величества Джона Хэмиша Ватсона из славного рода Ватсонов Шотландских Грегори Лейстрейд помолчал, прикидывая оставшееся до конечной цели их путешествия расстояние и среднюю скорость передвижения кортежа.

— Ещё часа четыре, не меньше, мой король. — И добавил, понизив голос: — Вы вполне можете ещё вздремнуть, Ваше Величество. Я разбужу Вас за полчаса до прибытия.

Лейстрейд, высокий и статный воин, уже далеко не юноша, но и не человек преклонного возраста, с красивыми карими глазами, не дававшими покоя многим придворным дамам, и уверенной выправкой бывалого солдата, что тоже добавляло ему немало плюсов со стороны воздыхательниц и безоговорочного признания его превосходства со стороны подчинённых, служил начальником стражи с первого дня правления молодого монарха. Не имея привычки к вычурной одежде, так любимой иными придворными, и полностью подражая в этом своему сюзерену, он, тем не менее, пользовался славой не только отличного бойца и прозорливого командира, но и галантного кавалера. Король же, не раз испытавший своего телохранителя во всевозможных переделках, в коих в полной мере смог оценить и ум, и смелость, и предельную честность последнего, давно привык доверять тому полностью и безоговорочно.

Поэтому Его Величество преспокойно откинулся на мягкое сидение, обитое зелёным бархатом, и смежил веки, пытаясь отключиться от происходящего вокруг. Мысли закружились, слились в одну бесконечную фразу, перед закрытыми глазами заплясали тексты составленных меморандумов, цифры, выкладки, цепляющие сознание плотной сетью, не дающей соскользнуть в беззаботное блаженство сна.

Предстоящее собрание глав государств Объединённой Европейской Империи было слишком важным и даже знаковым для шотландского короля: именно во время него Джон был намерен выступить с предложением о повсеместной отмене рабства во всех странах, входящих в Империю, и принятии единого для всех её граждан закона о правах, свободах и их защите. Весь последний год он посещал либерально настроенных имперских правителей, склоняя их на свою сторону, причём делать это нужно было крайне осторожно и дипломатично, ведь открытая агитация за любой конкретный государственный строй была запрещена — это являлось одним из непременных условий объединения враждующих между собой держав в одно мощное и мирное государство.

Где-то логикой и аргументами, а где-то лестью и уговорами, но ему удалось сколотить негласную коалицию, при поддержке которой Джон надеялся если не реализовать свой проект, то хотя бы привлечь к нему внимание. В конце концов, пока в доброй четверти земель, составляющих Империю, будет процветать феодализм, ни о каком активном и продуктивном развитии державы и речи быть не может.

Король тяжело вздохнул. Безусловно, отстоять подобную реформу будет крайне сложно. Те, кто привык к абсолютной власти над другими людьми, никогда не откажутся от неё вот так запросто, даже если это сулит прогресс и общее повышение уровня благосостояния. Впрочем, у тех, кто принимает решения, с уровнем жизни и так всё отлично: выжимая последние соки из собственного народа, такие правители отличаются особой тягой к роскоши и праздному прожиганию своего существования.

Нынешний Король-Император Майкрофт Холмс — кстати, тоже выходец с Британских островов, владетель английского престола, временно оставленного им ради имперского трона — в этих вопросах был очень осмотрителен и придерживался мнения, что форсировать события не стоит, дабы не внести раздор между союзниками. Он был уверен, что культурный обмен, невольно сопровождающий постоянно расширяющуюся торговлю, неизбежно приведёт к смене государственного строя в более отсталых государствах. Но Майкрофт был зрелым и опытным политиком, у Джона же не доставало терпения спокойно и отстранённо наблюдать за той, с его точки зрения, несправедливостью, которая творилась во многих частях Империи. Хотя… Возможно, сир Майкрофт прав, и плохое согласие лучше, чем любой конфликт.

Джон заворочался, устраиваясь поудобней. Сон всё не шёл, а разворошённые мысли увлекали его к воспоминаниям детства. Хотя и размыто, но он всё ещё помнил те времена, когда вся Европа пылала в пожарах междоусобиц. Многочисленные королевства, княжества и графства бесконечно шли друг на друга войнами, ввергая свои народы в нищету и разорение. То там, то здесь вспыхивали голодные бунты, подавляемые жестоко и кроваво. Далёкую от материка Шотландию все эти беды затрагивали лишь краем, но и этого было достаточно, чтобы превратить потенциально богатую страну в едва сводящую концы с концами провинцию. Одно содержание военного флота, призванного защищать королевство от набегов с моря, приводило к постоянным повышениям налогов и, как следствию, бедственному положению населения.

К счастью, около четверти века назад три крупнейших материковых государства всё-таки нашли в себе силы договориться и заключить мирный союз. Тогда же и родилась идея создания единой державы — Объединённой Европейской Империи, для управления которой раз в четыре года на Вселенском Собрании избирался Верховный Король-Император, следящий за неукоснительным соблюдением мирного и торгового договоров. Обычно, это был один из членов королевских семей, выбранный большинством голосов. Он управлял от имени Совета Наций, объединявшего всех мелких и крупных правителей независимых государств, и если за четырёхлетний срок правления зарекомендовывал себя как разумный и справедливый глава — оставался на своём посту ещё на четыре года.